Творение. История искусства с самого начала - Стонард Джон-Пол - Страница 14

Люди, жившие в городах долины Инда, — одни из самых загадочных обитателей ранних цивилизаций. Они почти не оставили после себя следов. Мы знаем, что у них была письменность, но смысл написанного до сих пор не расшифрован. От их больших городов не сохранилось ни одного храма или крупного здания, по которому можно было бы судить об их верованиях, чаяниях, страхах и пристрастиях.

Большинство дошедших до нас изображений — это миниатюрная резьба на торговых печатях. В отличие от цилиндрических «валиков» Междуречья и Персии, это плоские, квадратные штампы. На многих из них изображено животное, похожее на быка, с единственным рогом, напоминающим рог антилопы. Однорогий бык стоит перед столбом, к которому привязан сосуд — возможно, предназначенный для ритуальных благовоний или жертвенной крови. Загадочный образ сопровождается набором символов, вероятно, отображающим имя бога[47].

Этот бык — одна из тех химер, которых люди выдумывали тысячелетиями. Это был способ создать связь и одновременно возвыситься над животными, превосходящими человека в скорости и силе или обладающими способностью летать. Подобно серпопарду, который, по-видимому, проник в культуру Египта из Месопотамии, однорогий бык также проделал путь на запад через Персию, где его изобразили на стенах Персеполиса в виде однорогого быка, убиваемого львом. К тому моменту, когда этот бык добрался до Европы, он испытал новую трансформацию, став единорогом.

На индских печатях также встречался мотив «повелителя зверей»: человек, держащий двух укрощенных животных. Однако, судя по незначительности следов, оставленных обитателями Инда, они не очень-то стремились к господству. В отличие от городов у Нила и Евфрата, в индских поселениях дома были построены из обожженного кирпича. Причем крупнейшие здания, вероятно, служили для хранения продуктов земледелия: на Инде не возводилось ни храмов, ни дворцов, и уж конечно, никаких пирамид и зиккуратов. Бронзовая фигурка стоящей женщины, найденная в городе Мохенджо-Даро, — удивительный предмет, дошедший до нас со времен раннего периода. Может быть, это отдыхающая танцовщица, а может, она просто наслаждается свободой и уверенностью в себе, что едва ли было характерно для других древних цивилизаций. Возможно, обитатели Инда ощущали, что боги уже находятся среди них, сопровождают их в путешествиях по рекам и открытым пространствам, населенным священными деревьями, у которых они собирались.

Статуэтка из Мохенджо-Даро. Около 2600–1900 до н. э. Медный сплав. Высота 10,5 см

Сидящая женщина из царского некрополя в Гонур-Депе. Около 1700–1400 до н. э. Стеатит, кальцит. Высота 9 см

К северу от Инда, на землях Центральной Азии между Каспийским морем и горами Тянь-Шаня, во II тысячелетии до нашей эры стали возникать города поменьше: они напоминали города Междуречья, в них имелись дворцы и неприступные укрепления. Государство Маргиана было частью большой области, так называемой Бактрийско-Маргианской или Оксианской цивилизации (от древнего наименования реки Амударья — Окс). В окруженном стенами городе Гонур-Депе, столице Маргианы (сегодня это территория Туркменистана), идее власти уделялось больше внимания, чем в культуре долины Инда, — об этом свидетельствуют оригинальные скульптуры, найденные в погребениях. Они изображают сидящую женщину в объемном наряде, сплетенном из прядей овечьей шерсти и напоминающем накидки-каунакесы, которые носили в Персии и Месопотамии. Каунакес безусловно являлся признаком высокого статуса, так же как маленькие руки и голова, выглядывающие из массива одежды. Возможно, это изображения маргианских цариц, которые дают аудиенцию, хорошенько укутав свое царское величество.

Жизнь развивающихся торговых пути, соединяющих Египет на западе и Китай на востоке, начала проникать и в поселения на реках и вокруг оазисов Центральной Азии, окруженных горами и плоскогорьями. По дороге, которая впоследствии стала известна как Великий шелковый путь, из Китая на запад везли шелк, а в противоположном направлении шли караваны с твердым зеленым камнем нефритом.

Диск би. Культура Лянчжу. Около 3000–2000 до н. э. Нефрит. Диаметр 18,9 см

Для жителей Гонур-Депе, так же как и для бесхрамовых городов долины Инда, эти товары были первыми вестниками мощной цивилизации, возникающей на востоке. На реке Янцзы, неподалеку от озера Тайху, в древнем городе Лянчжу, окруженном рвами и гигантскими крепостными стенами, мастера изготавливали невероятные — технически и эстетически — предметы начиная с середины IV тысячелетия до нашей эры, то есть еще до появления в западном мире первых городов[48]. С помощью сверления и шлифовки (нефрит слишком тверд для иной обработки) зеленому камню придавались формы животных — например, оленей, драконов, птиц и лягушек, — а также ритуальных предметов: топоров и ножей, на удивление гладких и ровных. Кажется, будто их изготовили в каком-то другом мире, а не том, где с незапамятных времен руки человека держали лишь грубые каменные орудия. Прохладная и гладкая твердь нефрита воспринималась совершенно иначе, чем прочие скульптурные материалы.

Самыми загадочными остаются для нас нефритовые диски с искусно выверенным и вырезанным точно посередине отверстием. Это так называемые би — артефакты, символизирующие совершенство мироздания, как круги на воде от брошенного камня или диск полной луны. Би представляли собой недремлющие обереги, их клали в могилы, чтобы охранять покойного, вместе с похожими на сосуды предметами: прямоугольниками с полой цилиндрической сердцевиной из нефрита, украшенными тонкими узорами — так называемыми цун.

Столь сложные и совершенные артефакты говорят о том, что в Древнем Китае владели продвинутыми технологиями. К северу от Лянчжу, в прибрежном районе, нынче называемом Шаньдун, вдоль реки Хуанхэ мастера керамики изготавливали из мягкой черной глины тонкостенные, идеально отполированные сосуды, невесомые и хрупкие, как скорлупа птичьего яйца. Так же как би и цун, эти сосуды сделаны с поразительной точностью, что было бы невозможно без изобретения быстро вращающегося гончарного круга. Однако, как и многие полезные открытия, эта технология возникла в IV тысячелетии до нашей эры одновременно в нескольких местах: в городах Азии, а также в Египте. Совсем другое дело — шелк. Древние обитатели Китая ревностно охраняли секрет разведения шелкопрядов и изготовления тканей, придававших жизни новое ощущение роскоши: они были намного более гладкими и легкими, нежели клочковатые шерстяные одежды маргианских цариц.

Все эти новшества стали результатом появления не только новых эффективных методов производства, но и развития дальнего торгового обмена, стимулировавшего их.

Бронза впервые была открыта в Западной Азии примерно в конце IV тысячелетия до нашей эры. Постепенно ремесленники поняли, как выкованные из меди предметы можно сделать прочнее, добавив немного мышьяка или олова, чтобы образовался сплав, или смесь, позднее названная бронзой[49].

В то время как в западном мире из бронзы в первую очередь изготавливали оружие и инструменты, а также нательные украшения, древнекитайские мастера создавали из нового сплава еще и искусные ритуальные сосуды. Их поразительные формы помогают судить об их предназначении: приземистые котелки на трех расходящихся ножках, называвшиеся дин, были крепкими и непритязательными — как раз подходящими для приготовления пищи. Вытянутая форма цзюэ, винных графинов-треножников, украшенных рельефными узорами, кажется воплощением самого действия разливания. Их формы напоминали прежние виды керамических сосудов, которые возникали на протяжении многих веков для различных нужд[50]. В окруженном стенами городе Эрлитоу, в центральной части Китая, одном из первых мест, где появились литейные мастерские, мастера изготавливали бронзовые сосуды такой же формы, как и керамические горшки, созданные более тысячи лет назад[51]. Это были ритуальные сосуды, их ставили в могилу для почитания покойного. Те, кто занимался их изготовлением, обладали высоким социальным статусом — литейщики бронзы относились к благородному сословию[52]. В городе Аньян, столице династии Шан, ознаменовавшей первую великую эпоху Древнего Китая, мастера отливали цзунь — похожий на кувшин сосуд для вина с двумя ручками по бокам: его полные бока указывали на полноту содержимого, а веселые изображения вдыхали жизнь в безмолвный и тяжелый горшок.