Сердце Мириаля - Фьюри Мэгги - Страница 62

Когда Агелла завершила свой рассказ, лица ее слушательниц посуровели.

— Можете ничего не говорить, — вздохнула женщина-кузнец. — Я сама знаю, что не должна была приводить их сюда, что у меня могут быть неприятности, но с другой стороны — как еще я могла поступить?

— Только так, — согласилась Кайта. — Особенно в такую ночь.

— И все равно они не могут остаться здесь надолго, — напомнила им осторожная Эвелинден, — иначе тебе, Агелла, и впрямь не миновать неприятностей. Ты же не хочешь лишиться своей работы в Пределах — тем более теперь, когда бедствует вся Каллисиора.

— Дело не только в этом, — нахмурясь, проговорила Кайта. — Я знаю, Агелла, что ты желаешь добра своим родным, — но они ни в коем случае не должны прознать о запасах провизии, которые собраны в Пределах. Если слух об этом достигнет Нижнего Города, сюда во мгновение ока сбежится воющая от голода толпа.

Женщины переглянулись — и дружно отвели глаза. Кто же еще, как не порывистая, прямолинейная Кайта, мог затронуть тему, настолько неприятную для всех троих! Первой нарушила неловкое молчание Эвелинден:

— Конечно, всем нам не по душе думать, что, покуда мы живем в сытости, другие голодают, и мне, лекарю, вероятно, следовало бы стыдиться, что…

— А вот мне ни капельки не стыдно! — запальчиво перебила Кайта. — Я, между прочим, сполна отработала свое место в Доме Исцеления! Вы же знаете — хотя всех нас обучают в Пределах, но берут сюда на постоянную работу только самых лучших. Чтобы достичь своего нынешнего положения, я трудилась до изнеможения в заштатной приморской дыре на южном побережье. Я училась, работала, изнуряла себя — и все ради местных жителей. Я просиживала всю ночь подле их стариков и детей, я делилась с ними одеждой и пищей. Я не получила все блага и власть при рождении, как наш иерарх, а потому не желаю стыдиться того, что получаю чуть больше еды, чем другие. Если б мы раздали все свои запасы провизии голодным жителям Тиаронда, не говоря уж обо всей Каллисиоре, ее едва хватило бы на один день…

— Знаю, дорогая, знаю, — мягко прервала подругу Эвелинден. — В конце концов, таково решение иерарха, а мы все поклялись хранить тайну. Если мы откажемся от своей доли провизии, это никого не спасет.

— Боюсь, что горожане с тобой вряд ли согласятся, — угрюмо заметила Агелла. — И кто бы стал их в этом винить? Ты права, Кайта, — нельзя допустить, чтобы мои родные узнали… и к несчастью, Виора уже начинает кое о чем догадываться.

— В таком случае остается только одно. — Эвелинден решительно поднялась из-за стола. — Нужно поскорее привести твоих родных в чувство и подыскать им жилье в городе — хорошо бы уже завтра. Пойдем, Агелла, я с тобой.

Когда женщина-кузнец вернулась домой с лекарем, Виора набросилась на сестру, едва Эвелинден отошла снять свой белый плащ.

— Почему ты так долго? — прошипела она. Слух у лекаря был, как видно, острый.

— Это я ее задержала, добрая жешцина. Мне нужно было обсудить со старшим кузнецом Агеллой кое-какие личные дела.

Виора сверкнула глазами, но не осмелилась вслух оскорбить лекаря. Агелла спрятала улыбку, видя, какое сокрушительное поражение потерпела ее сестрица. Впрочем, она еще отыграется — и даже известно на ком.

Эвелинден объявила, что должна поговорить с Фелиссой наедине. Как ни кипятилась Виора, все ее возражения ни к чему не привели — лекарь настояла на своем.

— Твоей дочери нужно поговорить о том, что произошло сегодня — иначе она никогда не сможет с этим смириться, а тогда лечение и начать-то невозможно. Я ей чужая, и она спокойно сможет рассказать мне все, зная, что меня это не касается. Мы увидимся с ней раза два, а потом я навсегда исчезну из ее жизни. Ей не придется видеть меня каждый день и сознавать, что мне известны все подробности ее трагедии.

На миг воинственный пыл Виоры испарился.

— А ей это поможет? — жалобно спросила она. Агелла вдруг поняла, что сварливость сестры во многом проистекала из ее тревоги за дочь, и устыдилась того, что так злилась на нее.

Эвелинден похлопала Виору по руке:

— Поможет, не волнуйся. А потом я дам ей сонное снадобье, чтобы она спокойно проспала до завтрашнего дня. Хороший отдых ей не повредит — как и вам обеим, кстати, так что отправляйтесь спать.

Глава 18. ВНУТРЕННИЙ ВРАГ

Чердачная комната, устроенная под покатой крышей дома, когда-то, возможно, и была уютной, но за долгие годы небрежения деревянная кровля потрескалась, а кое-где провисла и даже зияла прорехами. Морозный ветер свистел вовсю, задувая в дыры мельчайшую снежную пыль. По комнате привольно гуляли сквозняки, и оттого пламя лампы прыгало и корчилось. По стенам плясали причудливые тени — от кресла и кровати, от сундуков, мешков и прочей негодной рухляди, которой был забит чердак. Из-за этой пляски казалось, что в комнате все непрестанно движется, и в самом деле — одна тень, длинная и черная, металась, точно маятник, вдоль стены, и к безумному хороводу теней прибавлялся стремительный силуэт человека, который мерно расхаживал по комнате. Блейд и в лучшие времена почти не нуждался в сне. Поскольку он был не из тех, кто упускает хоть малейшее преимущество, то за долгие годы приучился, постепенно сокращая время сна, довольствоваться одним-двумя часами краткого отдыха. Блейд давно уже обнаружил, что ночная тишина, когда большинство людей неразумно погружается в скотское забытье, — самое подходящее время для составления и обдумывания планов, при этом деятельное и шумное время дня можно использовать исключительно для претворения в жизнь своих замыслов.

Этой ночью Блейду было о чем подумать. Не задержи его буран в этой развалюхе, сидел бы он сейчас в Тиаронде, обсуждая с суффраганом Гиларрой детали завтрашней церемонии, которая окончательно отправит набожного и жалкого болвана Заваля к его драгоценному богу. Кроме того, на уме у Блейда были один-два плана, которые следовало применить для того, чтобы обеспечить полную покорность Гиларры. Планы, о которых она не узнает до тех пор, покуда не решит заартачиться

Впрочем, Блейд не собирался попусту тратить время, тревожась о том, чего все равно не изменишь. Хотя снежная буря и держит его здесь, в то время как он должен быть в Тиаронде, снег не станет опасной помехой его планам. Такой буран в самом начале зимы, как правило, к утру выдыхается сам собой. При нем две дюжины крепких воинов, которые без труда расчистят дорогу к Тиаронду.

Блейд давно уже задумал избавить Каллисиору от нелепой религии, мертвой хваткой вцепившейся в горло страны. Только уничтожив дарованную богом власть иерарха — залог суеверного преклонения подданных, — он мог сам стать во главе страны. А когда Каллисиора будет в его руках, за нею последует Гендиваль. Этот край — превосходная опора для следующего шага: низвергнуть глупца Кергорна и самому возглавить Тайный Совет.

Не спеши делить шкуру неубитого медведя, сурово приказал себе Блейд. До Гендиваля пока еще очень и очень далеко. Сейчас его главной заботой должна быть Каллисиора — и до сих пор все здесь шло согласно его замыслу. Хитроумная интрига, которую Блейд задумал и начал претворять в жизнь еще много лет назад, наконец-то заработала — и результаты оказались даже лучше, чем он ожидал. Он намеревался сломать Заваля, подорвать его уверенность в себе, лишить его веры и почитания подданных. Единственное, что не учел при этом Блейд, — безудержную ненависть Серимы к иерарху. Ее слова о Великом Жертвоприношении, варварском древнем обычае, который город унаследовал от дикого и мрачного прошлого, — слова эти прозвучали как нельзя кстати. И вот теперь Заваль, натворив в последние дни немало истерических глупостей, все равно что сам себя возвел на жертвенный костер. Все идет согласно плану, сказал себе Блейд, — все, кроме одной непредвиденной и жизненно важной детали. Дракон.

С какой стати вдруг он объявился в Каллисиоре? Ответ мог быть только один. Дракон направлялся в Гендиваль, дабы обсудить с Кергорном разрушение Завес, и если пустынный житель отважился на такой риск — тогда, похоже, архимаг все-таки решил действовать.