Пламенеющий Меч - Фьюри Мэгги - Страница 9

Ориэлла между тем решила вернуться в Аэриллию и с помощью магии Земли ускорить рост злаков, посеянных Крылатым Народом. Кроме того, многое еще следовало уладить с Черной Птицей. Было тяжело убедить волков — приемных родителей ее сына — покинуть стаю и совершить путешествие по воздуху, но едва ли не труднее оказалось уговорить крылатых воинов взяться за их переноску. Когда все наконец было улажено и настала пора возвращаться в Аэриллию, Ориэлла была близка к отчаянию — таких усилий ей все это стоило.

Но последние слова Хризы привлекли внимание волшебницы. Старая пантера, хотя по-прежнему спала большую часть дня, быстро выздоравливала. Может быть, однако, перенесенные испытания повлияли на ее разум.

— Мне казалось, — осторожно начала Ориэлла, — что ты по горло сыта Крылатым Народом. — Действительно, после всего, что ей пришлось пережить, Хриза с резкой враждебностью встречала каждого, кто входил в комнату'.

Шиа, по обыкновению, была менее деликатной.

«Чего тебе надо от этого детеныша? Лежи отдыхай, старая дура. Разве ты забыла, что из-за них мы чуть не потеряли тебя?»

«Нет, не забыла, — возразила Хриза. — Потому-то я и хочу увидеть свою спасительницу. Не будь этого крылатого детеныша, я бы и на самом деле погибла. А ты знаешь, Шиа, что я не люблю оставаться в долгу, а тем более — у всякого крылатого сброда. Я хочу отблагодарить эту малышку и поскорее снять с себя неприятное бремя».

"Ха, только не обманывай меня, — ответила Шиа. — Я слишком хорошо тебя знаю, Хриза, и ты что-то скрываешь, или я не я, а дохлая ксандимская лошадь! Ну-ка выкладывай, что у тебя на уме. — И так как Хриза упорно молчала, Шиа добавила:

— И я никуда не пущу Ориэллу, пока не признаешься".

Хриза поняла, что деваться некуда. «Ну хорошо, — неохотно призналась она, — только вы все равно не поверите. — Она с вызовом посмотрела на свою подругу. — Крылатый Народ понимает нашу речь, Шиа! Точно так же, как и маги!»

Услышав последние слова, Ориэлла изумленно вскрикнула, но Шиа безмолвствовала, не зная, что и сказать. Однако в следующее мгновение она пришла в себя.

«Чушь! — возмущенно ответила она. — Бред и ничего больше. Тебе просто померещилось».

«Нет! — резко возразила Хриза. — Я звала на помощь, я вам рассказывала, и эта крылатая девчонка услышала меня!» Ориэлла, не имевшая в отличие от Шиа наследственной вражды к Небесному Народу, сумела по достоинству оценить это сообщение:

— Но если ваши расы могут мысленно общаться, тогда, конечно, можно найти способ помирить вас!

«Никогда». — Шиа бросила на волшебницу злобный взгляд. Разве можно забыть убитых ими пантер? Вспомни шкуры, которые они предложили вам с Анваром? А разве предательство Черной Птицы едва не стоило жизни нам всем, в том числе и твоему младенцу? Крылатому Народу нельзя верить! Они убийцы, подлые и коварные твари…"

"Тише! — резко перебила ее Хриза. Она сочувственно посмотрела на умолкшую Шиа и продолжала:

— В душе я согласна с тобой, дорогая, но мой разум говорит, что вражду между нами и Крылатым Народом надо прекратить. Нас убивали долго, и ни одной пантере я не пожелаю испытать того, что выпало на мою долю, но кто-то должен положить предел этой нескончаемой вражде, и, если крылатая девчонка дает нам такую возможность, мы должны ею воспользоваться ради нашего будущего. — Утомленная, она положила голову на лапы. — Довольно, Шиа, я устала. Я пока посплю, а ты подумай над моими словами и посоветуйся с Хану. А когда я проснусь, мы пошлем за этой малышкой".

Глава 3. УБЕЖИЩА

Эмми двигалась, словно во сне. В пещере, служившей контрабандистам кухней, было пусто и темно. В катакомбах давно уже погасили почти все лампы, но девушке это не мешало, ей вполне хватало света костров у входа. Она подошла к длинному столу, вытащила из-под него скамейку и уселась. Она страшно проголодалась, но у нее не было сил даже поискать еду. Давно уже наступила ночь, и те, кто работал на кухне, сейчас крепко спали. А в последние два дня у всех было столько тяжелой работы, что будить их было бы свинством. Облокотившись на стол, Эмми погрузилась в свои мрачные мысли.

Белая собака, получившая теперь кличку Буря, словно чувствуя тревогу хозяйки, положила морду ей на колени и заскулила, глядя на Эмми удивительно умными темными глазами. Девушка смахнула слезы и выругалась про себя. До чего, однако, она дошла! Чуть не разревелась, как ребенок, из-за того, что собака проявила к ней сочувствие.

— Милосердные боги, да ты похожа на тень! Ну-ка поешь немного. — Услышав это, Эмми вздрогнула от неожиданности. Неужели она так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как вошла женщина, чья сильная, натруженная рука поставила перед ней чашку с бульоном? Подняв голову, она увидела Реману, мать Яниса, предводительницу Ночных Пиратов. Вытащив другую скамейку, Ремана уселась напротив и, хотя было видно, что она и сама очень устала, все же ободряюще улыбнулась молодой женщине.

— Ну что, ты наконец разобралась, в чем там дело? — спросила Ремана, отхлебнув из своей чашки с бульоном. — А почему Джарвас сам этим не занялся?

Эмми вздохнула.

— Очередная дурацкая ссора из-за места. А Джарвас где сидел, там и заснул. Жаль было будить его. Он очень тяжело переживает гибель своего дела. Пришлось самой успокаивать этих неблагодарных болванов, но все уладилось мирно. — Она грустно улыбнулась. — Хорошо еще, что они боятся Бурю.

Услышав, что речь зашла о ней, собака опять заскулила, и Ремана, протянув руку, погладила ее по голове. Буря настороженно посмотрела на незнакомку, но, видимо, поняла, что от подруги ее хозяйки зла ожидать нельзя. Она виляла хвостом и принюхивалась, привлеченная запахом дымящегося бульона. Ремана засмеялась и отодвинула свою чашку подальше.

— Ты много хочешь. Я сама сегодня еще ничего не ела. — Она снова повернулась к Эмми. — Эта собака будет очень красивой. Ее бы только слегка откормить…

— Еще неизвестно, — ответила Эмми, — хватит ли еды нам самим.

— Справимся как-нибудь, не беспокойся, — бодро заявила Ремана, но Эмми это не обмануло.

— А как? — печально спросила она. Двое суток назад пестрая толпа беглецов из Нексиса прибыла в убежище контрабандистов, и с тех пор дела здесь шли все хуже и хуже. Поначалу после жестокого штурма их приюта, после тяжкого путешествия через канализацию и опасного плавания по бурному морю пещеры контрабандистов казались голодным, усталым, напуганным людям прекрасным убежищем, но радость по этому поводу длилась недолго.

Беженцев насчитывалось около шестидесяти человек, а пещеры Ночных Пиратов не были рассчитаны на такое количество новых людей. Начался беспорядок. Ремане, Эмме и Джарвасу, основателю приюта, было очень трудно разместить всех, а семьи контрабандистов просто пришли в ужас от этого вторжения. Откровенно говоря, Эмми могла их понять. У беглецов не было ничего, и вдобавок от них воняло после похода через канализацию. Всех надо было накормить и помыть, а каналы, служившие здесь сточными трубами, очищались лишь во время приливов и отливов. Но хуже всего были заразные болезни.

Эмми уже не раз пожалела, что им пришлось выбираться из города через канализацию. Неудивительно, что изнуренные, замерзшие, голодные люди стали легкой добычей инфекций, которые запросто можно было подхватить в этих узких зловонных подземных ходах. Кроме того, беженцы пережили страшное потрясение. Кажется, не было среди них ни одного, кто не потерял бы близких во время резни, учиненной наемниками в убежище Джарваса. А ведь среди беглецов были старики, дети и даже калеки. Их-то болезни и поражали в первую очередь.

— Проклятие! — Эмми стукнула кулачком по столу и закусила губу, чтобы не расплакаться. Во время нападения стражников пропал их лекарь Бензиорн, и с тех пор Эмми была единственной, кто мог заниматься врачеванием. Ей помогали знахарки, собирательницы трав, которых Ремана выделила девушке в помощь, но в основном ее деятельность сводилась к профилактике заражений и организации похорон. Четырнадцать мертвых тел (одиннадцать из них — трупы взрослых людей) этим вечером погрузили на лодки и погребли в морской пучине. Это н была самая большая боль Эмми.