Платон за 90 минут - Стретерн Пол - Страница 2

Нам трудно представить, сколь глубоким и новым был этот метод, полностью опиравшийся на разум. До Сократа философия почти или совсем не имела дела с разумом. Досократики в основном поднимали такие темы, как Бытие (метафизическая суть того, что значит быть живым) или конечная природа самого мира (размышляя о том, что он состоит из воды или атомов). Лишь немногие из этих примитивных откровений оказались верными (как выяснилось много позже), но именно Сократ осознал, что философия не может идти по такому пути. Философы стали посмешищем, но почему философия как таковая должна была опуститься до такого уровня? Раз философская мысль должна была остановиться, чтобы не стать чисто интеллектуальной игрой или вернуться к рассуждениям о богах, из которых она возникла, она нуждалась в более четком подходе. Его и предоставил диалектический метод Сократа. Имея выгодную возможность оглянуться на две тысячи лет назад, мы видим, что этот метод был предшественником логики – науки, созданной примерно столетие спустя учеником Платона Аристотелем.

Достижения Сократа, воспринятые его учеником Платоном, обозначили переломный момент в развитии философии. Чтобы оценить всю меру этих достижений, попробуйте только представить себе серьезную интеллектуальную дискуссию, в которой отсутствуют доводы разума.

Но даже найдя дело своей жизни, Платон мог бы стать вероотступником и обратиться к политической деятельности. К счастью, поведение афинских политиков удержало его от этого. После Пелопоннесской войны власть захватили Тридцать тиранов; двое из них – Критий и Хармид – были близкими родственниками Платона. Наступившее царство террора могло бы вдохновить молодого Сталина или Макиавелли, но только не Платона. Когда демократия снова взяла верх, любимый учитель Платона был осужден по ложному обвинению в богохульстве и развращении юношества и приговорен к смерти. По мнению Платона, демократия отныне была ничуть не лучше тирании.

Из-за близости к Сократу положение Платона стало опасным, и ему пришлось ради собственного блага покинуть Афины. Так начались его странствия, продолжавшиеся двенадцать лет. Усвоив все, что можно было узнать у ног учителя, теперь он хотел учиться у мира. Но в те времена мир был не так уж и велик, и первый период своего изгнания Платон провел в соседней Мегаре со своим другом Эвклидом. (Это был не знаменитый геометр, а бывший ученик Сократа, прославившийся тонкостью своей диалектики. Эвклид так любил Сократа, что пересек враждебную Аттику, переодевшись женщиной, чтобы присутствовать при смерти учителя.)

Платон с Эвклидом жили в Мегаре три года, после чего отправились в североафриканскую Кирену учиться у математика Феодора Киренского. Затем, возможно, Платон посетил Египет. По преданию, он решил пообщаться с некими магами в Леванте и наконец добрался ни много ни мало до берегов Ганга, что, впрочем, не слишком правдоподобно.

Вероятно, еще в Мегаре или во время остановок в своих странствованиях Платон создал первые сохранившиеся работы. Они написаны в форме диалогов и отмечены сильным влиянием Сократа – его личности и метода. Однако учитель не заслонил ученика. Эти диалоги – творение совершенного ума, великие литературные и философские произведения. Во многих из них появляется Сократ: ведущий персонаж, который выдвигает свои идеи. Блестящий, гневающийся и в конечном счете располагающий к себе. Гремучая смесь шута и святого.

По меньшей мере три из ранних диалогов Платона: «Апология Сократа», «Критон» и «Евтифрон», а также более поздний «Федон» посвящены суду над Сократом, тюремному заключению и смерти философа. Эти события произвели глубокое впечатление на Платона, и их описание стоит в европейской литературе в одном ряду с «Гамлетом» и Дантовым «Адом». «Апология» рассказывает о суде над Сократом, где семидесятилетний философ защищается перед афинским народом. Назвать эту защиту юридической или просто убедительной можно с большой натяжкой. К обвинению Сократ относится с заслуженным презрением и переводит разговор на более интересные темы, скажем, почему его считают мудрым. Он настаивает на том, что действительно жил в соответствии с ролью, отведенной ему Дельфийским оракулом, который назвал его мудрейшим человеком на земле. Сначала он сомневался в верности этого утверждения, так как понимал, что ничего не знает (типичное сократовское заявление). Тогда он начал спрашивать других людей с репутацией мудрецов и выяснил, что в действительности они тоже ничего не знают. Вот классический пример диалектического метода: философия не оставляет камня на камне от представлений своей эпохи. В современной философии это странным образом напоминает лингвистический анализ Витгенштейна. На самом деле то, чему учил Сократ, было не столько философией, сколько философским методом: ясным мышлением. В нем Сократ видел путь не только к истине, но и к правильному поведению. Он наверняка согласился бы с заявлением Витгенштейна: «Философия – не теория, а деятельность». Такой подход оставлял существенный вакуум в самом сердце философской мысли. Уже после Сократа этот вакуум был заполнен Платоном.

После двенадцатилетних странствий Платон прибыл в Сицилию, где осмотрел кратер Этны. Тогда это была знаменитая туристическая достопримечательность, а не собственно географический объект. Люди считали, что именно так выглядит преисподняя, и посещение Этны рассматривалось как поучительное знакомство с будущими условиями существования. Но для Платона кратер представлял еще больший интерес, потому что был связан с Эмпедоклом – философом и поэтом V в. до н. э. Эмпедокл был настолько одарен удивительными талантами, что уверился в собственной божественности и, желая доказать это, бросился в раскаленное жерло Этны.

И, что еще важнее, здесь Платон встретился с последователями Пифагора, жившими во всех греческих колониях на Сицилии и в Южной Италии. Открыв связь между числом и гармонией, Пифагор уверовал, что в числах таится ключ к пониманию Вселенной. Все можно объяснить в числовых выражениях, которые существуют в царстве абстрактности, по ту сторону видимого мира. Эта теория оказала глубокое влияние на Платона – он пришел к выводу, что конечная реальность абстрактна. То, что начиналось у Пифагора как числа, в философии Платона стало формами, или чистыми идеями.

Центральный пункт в философии Платона – его теория об идеях (или формах), которую он развивал всю свою жизнь. В результате платоновская теория дошла до нас в нескольких отличных друг от друга версиях. Это дало философам достаточно материала, чтобы спорить о ней все будущие столетия. (Ни одна философская теория не может рассчитывать на долговечность, если она не дает простора для споров о том, как ее следует интерпретировать.)

Лучшее разъяснение платоновской теории идей принадлежит самому Платону (так бывает не всегда, в том числе и в философии). К сожалению, оно изложено в образной форме, скорее литературной, чем философской. Платон говорит, что большинство людей живет словно в сумрачной пещере. Мы в оковах и не можем повернуть голову, а смотрим на пустую стену перед собой. За спиной у нас горит огонь. И видим мы лишь колеблющиеся тени, играющие на стене пещеры, – их-то мы и принимаем за реальность. Только сумев отвернуться от стены и вырваться из пещеры, мы можем увидеть свет истинной реальности.

Говоря более философским языком, Платон считал, что все воспринимаемое нами в повседневной действительности – обувь, корабли, сургуч, капуста, цари – всего лишь видимость. Подлинной реальностью является царство идей, или форм, производным от которых оказывается видимый мир. Так, можно сказать, что видимая форма конкретного черного коня происходит от универсальной идеи коня и идеи черноты. Физический мир, воспринимаемый нашими органами чувств, постоянно меняется. В противоположность ему универсальное царство идей, постигаемое мыслью, неизменно и вечно. Любая идея – шара, мужчины, цвета, красоты – подобна модели конкретных объектов в видимом мире. Но эти конкретные объекты – лишь несовершенные, вечно меняющиеся копии универсальных идей. Рационально используя разум, мы можем совершенствовать свои представления об этих идеях и научиться лучше постигать их. Таким образом мы можем приблизиться к конечной реальности дневного света, находящегося вне сумрачной пещеры нашего повседневного мира.