Концерт для скрипки со смертью - Хэррод-Иглз Синтия - Страница 11

– Мне не нравится ни одна часть этого набора, – ответил ему Слайдер. Казнь? Во что же она влезла, эта девочка с ее нетронутым телом?

– Ладно, ты получишь свою копию рапорта еще сегодня к полудню, если повезет. Когда начнешь следствие?

– Сразу же, как только смогу. По крайней мере, здесь нет расстроенных родителей, шумно требующих выдачи тела.

– Ты, значит, еще не идентифицировал ее?

– Да нет, уже, но у нас пока нет данных о ближайших родственниках, и никто не запрашивал о ней. Вообще ничего.

Наверное, в его голосе прозвучало то, что он чувствовал, так как Камерон мягко сказал:

– Она ничего не могла почувствовать, понимаешь? Это должно было быть очень быстро и легко, как умерщвление из милосердия. Они просто усыпили ее, как старую собаку.

Глава 4

Раскопки ради булочки с маслом

Анн-Мари Остин жила в изношенном трехэтажном здании рядом с Чизвик-Хай-Роуд. На парадной двери было три звонка с бумажными табличками: Гостин, Барклей и Остин. Продолжительное нажатие на нижний звонок произвело на свет вероятную миссис Гостин, прежнюю хозяйку дома, которая ныне жила в качестве льготного арендатора на первом жилом этаже с правом пользования садом.

Миссис Гостин была очень стара и, по-видимому, когда-то была тучной, судя по толстой белой имбирно-веснушчатой коже, которая теперь была слишком велика для нее и свисала печальными складками, напоминая одежду с чужого плеча. Она схватила Атертона за предплечье с удивительной силой, чтобы удерживать его рядом, пока она не поведает ему свою историю о высотах славы, с которых она пала. Видя, что он начинает выказывать признаки нетерпения, она перешла к неправедности семейства Барклей со второго этажа, которые покидали своего ребенка на попечение няньки, чтобы обоим иметь возможность работать, и которые топотали весь вечер, мешая ей, миссис Гостин, смотреть телевизор, и которые сотрясали весь потолок своей стиральной машиной, сколько бы она им ни говорила, так что было удивительно, как это еще дом не обрушился.

Мисс Остин? Да, мисс Остин жила на верхнем этаже. Она играла на скрипке в оркестре, что было прекрасно само по себе, но связано с приходами и уходами в любое время, и упражнениями, упражнениями, восходящими и нисходящими гаммами, пока вы не подумаете, что сошли с ума. Это было совсем не то, что приятная музыка, под которую вы можете притопывать ногой. Вы бы не могли подумать такого, глядя на нее сейчас, но уж поверьте, миссис Гостин была неплохой танцоркой в свое время, когда ее еще можно было назвать живой миссис Гостин.

Атертон слегка отдернулся под ее взглядом и попытался освободить свою руку, но хотя плоть миссис Гостин и была слаба на вид, кости под ней свирепо сжимали его. Он пробормотал нечто невразумительное наименее поощрительным тоном, на какой был способен.

– О, да, я здорово танцевала. Макс Джаффа, Виктор Сильвестр – мы всегда «сворачивали ковер», понимаете, когда бы ни услышали что-то такое по радио. Конечно, – добавила она со слезливым вздохом, – тогда у нас был весь этот дом. И мыслей не было о жильцах. Но в эти дни вы не сможете нанять прислугу, дорогой, даже если это вам по карману, а я больше не могу карабкаться по этой лестнице.

– У мисс Остин бывало много гостей? – быстро вступил в разговор Слайдер, пока она не завелась вновь.

– Ну, нет, не так уж много. Ее большей частью не бывало дома, разумеется, из-за ее работы – иногда по несколько дней кряду, но даже когда она была дома, она не казалась человеком, склонным к развлечениям. Ее подруга – молодая леди – та, с кем она работала, которая иногда заходила...

– Молодые люди? – спросил Атертон.

– Приходили мужчины, один или два раза. Не мое дело задавать вопросы. Но когда молодая женщина живет одна в квартире вроде этой, то она рискует попасть в трудное положение, раньше или позже. Не в моем характере плохо говорить о мертвых, но...

Атертон заметил удивление Слайдера. Еще не было официально заявлено об опознании, и в газетах не было фотографии.

– Откуда вы знаете, что она мертва, миссис Гостин?

Старуха несколько удивилась.

– Мне сказал об этом другой полисмен, естественно. Тот, кто был до вас.

– До нас?

– Во вторник, в середине дня. Или это было в среду? Инспектор Петри, так, он сказал, его зовут. Очень любезный человек. Я предлагала ему чашку чая, но он не мог задерживаться.

– Он приехал в полицейской машине?

– О нет, обычная машина, вот как у вас. Не «панда» или что-нибудь такое.

– Показывал он вам свое удостоверение?

– Конечно, показывал, – возмущенно ответила она, – иначе разве я дала бы ему ключи?

Атертон издал звук, похожий па стон, и она неодобрительно взглянула па него. Слайдер продолжил:

– Сказал он, зачем ему ключи?

– Забрать вещи мисс Остин. Он забрал их с собой в мешке. Я предложила ему чаю, но он сказал, что у него нет времени. Хотя и большое вам спасибо за приглашение, вот как он сказал. Очень любезный, вежливый человек он был.

– Дерьмо! – пробормотал Атертон, и Слайдер утихомирил его взглядом.

– Боюсь, я не знаю этого инспектора Петри, – спокойно сказал он. – Не случилось ли ему, миссис Гостин, упомянуть при вас, откуда он прибыл? Из какого полицейского участка? Или вы прочитали это на его удостоверении?

– Нет, дорогой мой, я плохо видела, потому что на мне не было очков для чтения, но он очень любезно прочитал мне его, свое имя, я хочу сказать – инспектор Петри, отдел уголовного розыска, так там было сказано. Такой приятный голос – то, что я назвала бы культурным голосом, как у Алвара Лиделла. Необычный для этих дней. Не хотите ли вы мне сказать, что с ним что-то не так?

Атертон перехватил взгляд Слайдера и направился к машине, где была установлена рация.

– Я боюсь, здесь может быть небольшое недоразумение, – мягко сказал ей Слайдер. – Думаю, что я все же не знаю инспектора Петри. Могли бы вы описать его мне?

– Он был высокий, – сказала она после некоторых раздумий. – Кажется, на нем была шляпа. Да, конечно, потому что он приподнял ее передо мной – мягкая шляпа, трильби. Я вспомнила, я тогда подумала, что в наши дни не много увидишь мужчин в шляпах. Я всегда думаю, что мужчина выглядит каким-то незаконченным без шляпы на улице.

Слайдер изменил направление вопросов.

– Он приезжал вчера – в какое время?

– Около двух часов это было, я думаю.

– И вы дали ему ключи от квартиры мисс Остин? Вы поднимались туда вместе с ним?

– Нет, не поднималась. Это не мое дело – заниматься вещами такого рода, и так я много раз говорила миссис Барклей, когда она хотела, чтобы я впускала внутрь доставщиков. Я держу ключи для контролеров и аварийщиков. Вот что я говорила ей, кроме того, хождение вверх-вниз по этим деревянным лестницам – это уж слишком для меня с моей ногой. Так что я не даю ключей кому попало, мой дорогой, а контролера я знаю уже целых пятнадцать лет, и если не доверять полиции, то кому же вы тогда можете доверять?

– Конечно, кому? – согласился Слайдер. – А вы видели; как он спускался обратно?

– Я вышла, когда услышала его на лестнице. Он очень быстро все закончил, всего пять или десять минут. У него был один из этих черных пластиковых мешков, в который, как он сказал, он уложил вещи мисс Остин. «Чтобы отдать их близким, миссис Гостин», он сказал, и я спросила, не выпьет ли он чашку чая, потому что это не очень-то приятная работа, то, что ему пришлось делать, верно, даже для незнакомого человека, но он сказал нет, ему надо идти. Он сказал, что сделал все, что ему было нужно, и коснулся шляпы из почтения ко мне. Такой приятный человек.

– Кто-нибудь еще был наверху? Вы сами позже поднимались туда?

– Нет, не поднималась, – твердо сказала она. – И, кроме того, ключ у инспектора Петри, поэтому я не могла бы войти, даже если б захотела.

Вернулся Атертон и одеревеневшими губами бросил в сторону Слайдера: