Диаммара - Фьюри Мэгги - Страница 58

Элизеф улыбнулась холодной улыбкой. Эйри будет снабжать Диаммару всем необходимым, а из ее населения выйдут отличные рабы.

Ястреб улетел довольно далеко, прежде чем Анвар вспомнил, кто он такой, откуда взялся и почему должен лететь обратно. Он прозрел не сразу, это был сложный процесс, и каждая мысль казалась ему крохотной жемчужиной, которую он с огромным трудом извлекает из раковины птичьего мозга. Духу мага и человека было тесно в крошечном птичьем сознании.

Учась размышлять заново, Анвар летел вдоль берега, и под левым его крылом бежала морская гладь. Внезапно до него дошло, что он летит. Летит! Но я же не умею летать! Это же невозможна… И стоило ему об этом подумать, как земля завертелась у него перед глазами, и он, кувыркаясь, начал стремительно падать.

Сознание Анвара сковал ледяной страх, зато его спас инстинкт. Ястреб успел расправить крылья, поймал восходящий поток и вновь воспарил, едва не задев крылом гребень волны.

О боги, я едва не погиб! Анвар мысленно приказал себе больше не задумываться о технической стороне полета — и вообще о своем новом состоянии. Оказалось, что это очень легко, ибо крохотный мозг мог вместить не больше одной мысли за раз. Правда, на всякий случай Анвар повернул к берегу — и едва не утонул при этом, а уже над землей опустился пониже, чтобы не разбиться, если все-таки упадет.

Потом он заметил кроликов, пасущихся чуть в стороне, и в мозгу его вспыхнул язычок голодного пламени. Ястреб наметил жертву, камнем упал на испуганного кролика, который тщетно пытался удрать, и, зарывшись клювом в пушистый мех, стал разрывать добычу на части.

Утолив первый голод, он вдруг почувствовал, что занят чем-то не тем. Нет, постойте! Я ведь такого не ем. Я не ем сырого мяса!

Перед глазами у него возникло лицо — человеческое лицо с голубыми глазами и светлыми волосами. Я? Загорелые руки с мозолями на кончиках пальцев — от струн. Арфа… Где-то осталась такая чудесная арфа…

Потом Анвар увидел другое лицо — с такими же гордыми чертами, как у птицы, в которую он превратился. Пышные волосы цвета меди, ярко-зеленые глаза… Ориэлла! В следующее мгновение ястреб уже несся вдоль берега в обратном направлении: правым крылом к морю, левым — к земле.

— Если мы поторопимся, то через три дня будем уже на месте, мой господин, а при попутном ветре — и того раньше. У ваших кораблей слишком большая осадка, в гавань им не войти, но мы бросим якорь в соседней бухте и пойдем берегом.

Господин Пендрал, развалившись в удобном кресле, с усмешкой слушал небритого, оборванного контрабандиста. Можно было с уверенностью утверждать, что это человек низкий и склочный, но две особенности в его облике привлекли внимание правителя Нексиса: глаза, горящие жаждой мщения, и алчный оскал. Несомненно, этот старик послан ему богами, но у Пендрала был богатый опыт купли-продажи, и потому он не торопился высказывать свою заинтересованность.

— Похоже, ты уже все обдумал. — Пендрал сплел унизанные кольцами пальцы на животе и, прищурившись, посмотрел на перебежчика. — И что же ты хочешь получить за свои услуги?

Геван на мгновение отвел взгляд.

— Я хочу стать купцом, как вы, господин Пендрал. Преуспевающим и уважаемым. Я хочу, чтобы мои преступления были забыты, я хочу пятьсот золотых в качестве подъемных, я хочу получить здание под склад — и еще я хочу получить корабли контрабандистов, когда мы их разгромим. Пендрал засмеялся:

— Губа у тебя не дура. А больше ты ничего не хочешь? Геван пожал плечами и хотел было сплюнуть на сверкающий пол, но Пендрал одарил его таким взглядом, что он поспешно проглотил слюну.

— Мой господин, подумайте об убытках, которые вам приносят Ночные Пираты. А без моей помощи вам их ни за что не найти — многие уже пробовали, да у них ничего не вышло. Кроме того, как я уже говорил, они укрывают вора, который ограбил вашу милость. Я уверен, что вы не пожалеете средств, чтобы его схватить.

Пендрал кивнул. За этого маленького негодника он действительно готов был пожертвовать многим.

— Хорошо, я согласен. Ты получишь то, чего, несомненно, заслуживаешь.

Геван был так доволен удачной сделкой, что, как и рассчитывал Пендрал, не обратил внимания на некоторую двусмысленность последних слов Верховного правителя.

Ориэлла выскользнула за дверь, оставив Ваннора, Дульсину и Занну втроем. Вернувшись в свою комнату, она с радостью обнаружила, что Шиа и Хану уже вернулись.

— Где вы были? — спросила волшебница. — Вы пропадали почти целый день.

— Заччем толкаться среди двуногих? — ответила Шиа — Мы охотились в вереске. А где тот, другой?

Ориэлла вздохнула. Неприязнь Шиа к Форралу была так велика, что она даже отказывалась называть его по имени.

— Они с Харгорпом и Парриком разговаривают, — с улыбкой сказала она. — Встреча ветеранов в самом разгаре, и я надеюсь, что они не выпьют все запасы у Эмми.

— Ох уж мне эти двуногие! — проворчала Шиа. — Им лишь бы выпить, а мы здесь теряем время.

— Тут ты права, но ничего не поделаешь. — Ориэлла забралась в кресло с ногами. — И все же мы скоро начнем собираться. У нас впереди далекий путь… — Ее прервал стук в дверь. Ориэлла вздохнула. — Кто там?

— Это я, Финбарр.

Ориэлла не сомневалась, что с ней хочет поговорить не архивариус, а Призрак Смерти.

— Что тебе нужно? — спросила она, открыв дверь и впустив его в комнату. — Что-то случилось?

— У нас возникли затруднения. — От хриплого невыразительного голоса по спине у Ориэллы пробежали мурашки. — Видишь ли, время от времени мне надо питаться, но если я покину тело, которое сейчас занимаю, его хозяин умрет. Придется тебе опять наложить на него заклинание и снять его, только когда я вернусь.

На мгновение Ориэлла потеряла дар речи.

— Позволь мне кое-что уточнить, — наконец сказала она. — Когда ты говоришь «питаться», ты имеешь в виду, что тебе нужна человеческая жизнь?

Голос, лишенный эмоций, ответил:

— Да.

— Я тебе запрещаю! — закричала волшебница. — Эти люди — наши друзья! Они приютили нас, они нам верят. Я не могу позволить тебе их убивать!

— У тебя нет выбора, — равнодушно возразил Призрак Смерти. — Как любое живое существо, я обладаю инстинктом самосохранения и все равно буду искать пищу. В конце концов я могу вернуться и к прежнему облику.

Ориэлла содрогнулась.

— Сколько ты можешь еще потерпеть? — шепотом спросила она.

— Еще два или три дня. Но потом я должен поесть или погибнуть.

— Должно быть, я помешался, — с чувством глубокого стыда говорил Ваннор, глядя то на Занну, то на Дульсину. — Другого объяснения я не нахожу. Как мог я расстаться с тобой, Дульсина? Да я бы скорее дал отрезать себе вторую руку.

Дульсина покачала головой:

— Я жила как в кошмаре — словно рядом со мной совершенно чужой человек. Но теперь все позади, любимый. Я так счастлива, что ты, снова со мной и снова похож на себя самого. — Она пожала плечами. — Уходя, я была так зла на тебя, что сказала, будто не захочу тебя больше увидеть, но, хвала богам, ошибалась.

— Я тоже рад, что вернулся, и все же я очень виноват перед всеми. Что со мной было, Дульсина? Какого дьявола мне пришло в голову нападать на фаэри? Это же чистое безумие! Должно быть, я совсем спятил, но я ничего не помню… — Он провел по лицу ладонью. — Я в буквальном смысле приговорил к смерти стольких людей — и даже не могу вспомнить почему! Это ужасно!

Занна положила руку ему на плечо.

— Зачем ты так себя мучаешь? Этим ты никому не поможешь. Но знаешь, в одном я с тобой согласна: в здравом уме ты никогда бы не сделал ничего подобного. Должно быть, это яд на тебя так повлиял — одним богам известно, как ты вообще остался жив… — Она умолкла, вспомнив о том, как совсем недавно обсуждала это с Ориэллой. — Папа… — Она запнулась, не зная, как высказать ему свое предположение и при этом не напугать его. Кроме того, ее беспокоило, не узнает ли об их подозрениях сама Элизеф. — Не мог ты поподробнее вспомнить, что случилось в тот день, когда тебя отравили? Что ты чувствовал во время болезни? А как старуха тебя лечила, ты не запомнил? Что она делала?