Диаммара - Фьюри Мэгги - Страница 18

Отправив Берна готовить завтрак, Элизеф достала из корзинки кубок. Ей не терпелось проверить, как поживает Ваннор и как протекает его так называемое выздоровление. По пути она уже успела придумать ему парочку заданий, чтобы обезопасить себя и прибрать к рукам смертных.

И первое, что необходимо сделать, мрачно думала Элизеф, это отправить войска к фаэри. Главное — разозлить их побольше; Ваннор с ними не справится, зато она одержит победу, и на фоне его поражения это будет весьма впечатляюще. И что за беда, если при этом погибнет сотня-другая смертных? Еще народятся.

Волшебница наполнила кубок водой из кувшина и вызвала в уме образ Ваннора. Купец полусидел в постели и ел суп, а его семья умиленно смотрела, как он отправляет в рот ложку за ложкой. Элизеф осторожно забралась в сознание Ваннора и прочла его мысли как открытую книгу, узнала все его надежды, мечты, страхи и планы. Особенно порадовала ее история о том, как Ориэлла с Анваром путешествовали по морю: Ориэлла рассказала об этом Ван-нору. Элизеф постаралась запомнить все до деталей — когда-нибудь это ей пригодится. Затем, в целях удостовериться, что Ваннор в ее власти, она заставила купца уронить ложку с супом.

Дульсина перепугалась:

— Что такое? Что с тобой? Тебе опять плохо? Ваннор покачал головой и принялся стирать с одеяла пятна.

— Все в порядке, дорогая. Просто мысли мои блуждали где-то с минуту. Не знаю, что это было. Должно быть, я просто устал.

Злорадствуя, Элизеф отпустила его и вернулась в собственное тело. Съев завтрак, которому победа придала особенный вкус, она решила, что пришла пора заняться Анваром. Знание — сила, а сведения о приключениях Ориэллы, выуженные из сознания Ваннора, подогрели любопытство волшебницы. Ей захотелось узнать побольше о Южных Землях — а Анвар как раз побывал там. Продолжая улыбаться, она спустилась в оружейную, взяла там длинный острый кинжал, потом вернулась к себе, сменила воду в кубке и отправилась на крышу, где оставила любовника Ориэллы.

Над городом нависли черные тучи, и вдалеке уже слышались раскаты грома. Элизеф ликовала. В грозу ее магическая сила возрастала. Стараясь не расплескать воду, волшебница прошла туда, где мерцала голубая паутина заклинания времени, поставила кубок и положила кинжал так, чтобы он был под рукой.

— Наконец-то! — выдохнула она. — Теперь тебя никакая Ориэлла не спасет.

Собрав свою магию в пучок, она направила ее на Анвара. В первые мгновения после освобождения от заклинания жертва не способна двигаться и соображать, Элизеф ничего не стоило заменить заклинание времени и заменить его волшебным сном, прежде чем Анвар успеет опомниться. Потом она внедрилась в его сознание и принялась вытягивать информацию, стараясь причинить юноше как можно больше страданий. Анвар извивался в конвульсиях, его душа беззвучно кричала, а Элизеф наслаждалась. Терзать Анвара было все равно что терзать Ориэллу, поэтому, вместо того чтобы сразу убить его и завладеть его мозгом, она предпочла сначала навязать ему свою волю и заставить помучиться.

Все события долгих странствий Ориэллы хлынули в ее сознание; она даже не успевала осмысливать их. Но это ее не беспокоило: на досуге она обдумает и рассортирует все как полагается. Наконец, убедившись, что большего из Анвара не вытянешь, Элизеф покинула его сознание, взяла кинжал, вздернула Анвару голову и сняла заклинание сна. Когда его взгляд стал осмысленным, она не торопясь перерезала ему горло. Кровь хлынула ей на руки, и Элизеф торжествующе расхохоталась.

На сей раз Анвар переступил порог Царства Мертвых с такой стремительностью, что даже не успел рассмотреть затейливую резьбу на Двери Между Мирами. Прежде чем он осознал, что с ним произошло, он уже стоял в серебристом сиянии, а под ногами его лежала тропинка, ведущая в вечность.

— Нет! — вскричал он, но Дверь с глухим стуком захлопнулась за ним. Изрыгая проклятия, Анвар бросился назад и начал молотить по ней кулаками — но тщетно. Внезапно память вернулась к нему, и он вновь пережил все, что случилось несколько мгновений назад: беспомощность, чужие мысли, разрывающие мозг, клинок, полоснувший по горлу. Его кулаки разжались, руки бессильно повисли вдоль тела. В прошлый раз он добровольно посетил это страшное место и мог уйти, но сейчас возврата не будет. Он подумал об Ориэлле, и перед его мысленным взором возникло ее волевое, серьезное лицо и огненно-рыжие волосы. Острая боль пронзила его сердце: он навсегда ее потерял! Нет! Он в панике заметался. Нет, нет, я не мог умереть!

Внезапно Анвар почувствовал у себя на плече чью-то руку.

— Уйди! — выкрикнул он хриплым от страха голосом, хотя даже не знал, к кому обращается, а обернувшись, услышал:

— Анвар? Лопни мои глаза, это ты! Анвар пригляделся и, к своему великому изумлению, обнаружил, что смотрит в лицо Форрала.

— Что случилось? — спросил его воин. — Что за напасть вас там всех косит? Где Ориэлла? — Он схватил Анвара за плечи и принялся трясти в нетерпении, а тот никак не мог собраться с мыслями.

— Форрал, отпусти его.

Анвар навсегда запомнил этот леденящий душу зловещий голос. Он оглянулся и вздрогнул: Владыка Смерти не стал утруждать себя маскарадом ради того, кто уже побывал в его царстве, и предстал перед Анваром в своем истинном облике: огромная темная фигура, закутанная в саван, с провалами вместо глаз и жутким оскалом. Впрочем, сейчас Владыку Мертвых интересовал в основном Форрал.

— Это переходит любые границы! — возмущенно сказал он меченосцу. — Я всегда уважал тебя за стойкость и мужество, смертный, и, пока дело касалось лишь тебя одного, готов был простить тебе эту блажь, но ты уже второй раз вступаешь в разговор с душами, находящимися на моем попечении. В прошлый раз это привело к тому, что тот, кто должен принадлежать мне, был похищен. — Голос Владыки Мертвых стал резким и твердым. — Форрал, я больше не могу — не смею — позволить тебе оставаться здесь. Кроме того, это небезопасно. В подлунном мире кто-то вновь пробудил древнюю магию Чаши Жизни, и для вас обоих лучше немедленно пойти со мной и, пока не поздно, испытать перерождение.

Форрал по-прежнему сжимал плечи Анвара железной хваткой, но маг, казалось, этого не замечал. Слова Смерти открыли ему глаза на то, что делает Элизеф. Он открыл рот, чтобы сказать об этом во всеуслышание, и в этот миг почувствовал — началось. Аркан невидимой силы, просочившийся через дверь подобно струйке мутной воды, захватил его и потянул. Туманный ландшафт замерцал и потускнел.

— Нет! — зарычал Владыка Мертвых. — Я не позволю!

На мгновение воцарилось общее замешательство. Анвар почувствовал, что одна рука Форрала соскользнула с его плеча, зато другая сжимала его крепче прежнего. Петля становилась все туже, магия вытягивала Анвара за врата Смерти; он впервые ощутил прикосновение бесплотных пальцев Владыки Мертвых, сомкнувшихся на его запястье.

Послышался крик Форрала — смесь ужаса и торжества, а потом там, где только что были три фигуры, остались стоять только двое.

На крыше Академии Элизеф закончила окроплять водой широкую рану на горле Анвара и теперь напряженно ждала, когда края ее стянутся. На сей раз жертва что-то чересчур долго возвращалась к жизни. Элизеф сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь. Неужели ничего не получится?..

Анвар вдруг судорожно изогнулся и сделал первый болезненный вдох. Элизеф инстинктивно выпалила заклинание времени и села, испытывая громадное облегчение. На мгновение она задумалась — не снять ли заклинание, чтобы испытать свою власть над Анваром, но потом решила не рисковать.

Кроме того, она торопилась. Сведения, полученные от Анвара, оказались даже ценнее, чем ожидалось. До сего дня Элизеф не задумывалась о том, что лежит за пределами Нексиса, и теперь рассуждала — а к чему ограничивать свои амбиции одним лишь севером? Здесь она укрепит свои позиции за счет Ваннора, подготовит Анвара к возвращению Ориэллы — и можно отправляться на юг, где власть выглядит тоже весьма заманчиво. Прежде чем ее враги, Миафан и Ориэлла, отыщут ее, она тысячекратно увеличит свое могущество. К тому же юг — отличное и, главное, безопасное место, чтобы оттуда руководить битвами с фаэри. И если они ворвутся в город, лучше в этот момент быть подальше оттуда. В памяти Анвара нашлось описание непобедимой твердыни, откуда можно со всеми удобствами править миром.