Диаммара - Фьюри Мэгги - Страница 15

Но, к сожалению, немедленных действий она предпринять не могла. Последние дни, которым Элизеф даже потеряла счет, измотали ее до предела. Она должна прежде всего восстановить силы, а на это уйдет еще несколько дней…

«Наконец-то! — с облегчением подумала волшебница. — Уже завтра я смогу удалиться в безопасное место!» Ночь была уже на излете, но до рассвета оставалось еще около часа — достаточно времени, чтобы осуществить задуманное. Элизеф прошла по замшелой тропке, ведущей от реки к особняку Ваннора. Она приблизилась к часовым на расстояние шага, а они все еще ее не замечали. Жалкие создания! Элизеф подняла руку и коснулась лица ближайшего стражника.

— Кто здесь?! — воскликнул он, резко повернувшись, и выхватил меч из ножен. Но он никого не увидел. Волшебница уже проскользнула дальше.

— Титьки Тары! — услышала она за спиной голос второго солдата. — Какого рожна ты размахался тут своим железом?

— Кто-то задел меня по лицу, — оправдывался первый.

— Ночная бабочка пролетела, а он уже в панику! И так озвереешь тут от сырости, да еще мечами всякие машут…

Юркнув в густой кустарник, Элизеф перестала их слышать; из кустов она выбралась уже у самого дома и произнесла заклинание, сгустившее вокруг нее темноту.

План ее был продуман тщательно. Застать Ваннора одного она не надеялась: у него было слишком много охраны. Кроме того, она не хотела, чтобы о ее возвращении стало известно смертным. Но чтобы убить человека, не обязательно прибегать к магии или оружию. Покойная супруга Берна подала ей верную мысль, и сейчас в кармане волшебницы лежала маленькая скляночка с ядом, приготовленным согласно рецепту из древнего свитка. В комнатах Мериэль нашлись необходимые ингредиенты, и Элизеф, испытав яд на крысах, осталась вполне довольна. Если верить рукописи, противоядия от него не существует. Разумеется, для пущей уверенности, что яд попадет по назначению, придется отравить всех, кто есть в доме, но, в конце концов, это всего лишь смертные. Убийственная жидкость не имела ни цвета, ни вкуса, а главное — действовала не сразу. Ваннора ждала смерть долгая и мучительная, и на сей раз никакая Занна не сможет его спасти.

Элизеф обогнула дом и, найдя черный ход, ведущий на кухню, осторожно потянула за ручку двери. Закрыто. Она направила на замок свою магическую силу и через непродолжительное время услышала слабый щелчок, свидетельствующий о том, что механизм сработал и замок открылся. Через кухонное окно проникал слабый свет. Прижавшись к стене, Элизеф заглянула туда. На кухне горел очаг, а за длинным деревянным столом трудился единственный человек: как и следовало ожидать, главный повар поднялся еще до зари, чтобы угодить своему господину.

Для своей должности повар выглядел на удивление молодо и вдобавок был худ и долговяз, что уж совсем необычно среди представителей его профессии. Впрочем, Элизеф не обратила на это внимания: для нее все смертные были на одно лицо. Ждать не имело смысла. Глубоко вздохнув, сосредоточилась, и на полу у ног ничего не подозревающего повара появилось зеленоватое облачко тумана. Оно медленно вытягивалось и уплотнялось, пока не стало похоже на маленькую зеленую змейку. Это была любимая иллюзия Элизеф, и с ее помощью она надеялась надолго отвлечь внимание повара. Элизеф не сомневалась, что он, как и другие глупые смертные, панически боится змей. Внезапно она подумала, что если он заорет, то перебудит весь дом, и, выругавшись, рассеяла змейку. Что же делать? Создание более сложного существа потребует немалого напряжения, но вообще-то можно попробовать. Ради мести она готова пойти и не на такое.

Волшебница прищурилась, на лбу у нее заблестели капельки пота. Туманное пятнышко стало бледным и матовым, завертелось на месте и вскоре стало принимать определенные очертания. «Ну давай, давай же!» — шептала про себя Элизеф. Повар опустил глаза и увидел у себя под ногами маленькую белую кошечку.

— Здрасьте пожалуйста! — воскликнул он и наклонился, чтобы ее погладить. — Откуда же ты взялась? — Элизеф напрягла последние силы, и иллюзорная кошка шарахнулась от человека. — Ты что, боишься меня? С тобой, как видно, дурно обращались.

Элизеф закатила глаза. Она никогда не могла понять этой привычки смертных разговаривать с животными так, словно они понимают человеческую речь. Но сейчас это было ей на руку. Элизеф не могла озвучить иллюзию, но сделала так, что кошка раскрыла рот, как бы мяукая.

— Ах ты, бедная! Голодная, наверное? Ну ничего, подожди минутку, сейчас посмотрим, чем можно тебя угостить…

Он полез в чулан, а Элизеф стремительно проскочила на кухню и вылила свою отраву в приготовленное для хлеба тесто. Прежде чем повар успел вернуться, она была уже за дверью. Беззвучно миновав стражников, она оглянулась и увидела его силуэт в дверном проеме. Повар держал в руке миску и звал кошечку, которой никогда не существовало.

Меж Двух Миров есть одно уединенное место. Форрал не имел представления, сколько лет по меркам живых прошло с тех пор, как он здесь очутился. В царстве смерти нет времени, и серебристые холмы и звездное небо всегда оставались неизменными. После того как Жнец Душ запретил ему покидать священную рощу, лишь духи, проходящие мимо то поодиночке, то скопом на пути к Водоему Душ, где их ждало новое рождение, напоминали Форралу о существовании мира, где он любил и был любимым. Но Владыка Смерти не позволял Форралу приближаться к теням, и он ни о чем не мог расспросить умерших.

Воину все сильнее начинало казаться, что это он постепенно становится привидением; даже тени, идущие к новой жизни, теперь смотрели сквозь него, словно его не существовало, и не слышали его отчаянных криков. А ведь раньше серому конвоиру приходилось одергивать умерших, чтобы они не приближались к воину. Хуже всего было, когда появлялась знакомая тень, не важно, друга или врага. Видеть, как он проходит мимо, не узнавая тебя, было все равно что умереть заново.

Форрал страшно устал; он изнемогал от одиночества, и ему нечем было скрасить свое бессрочное заточение. Он не нуждался ни в пище, ни в сне, ни в питье, заняться ничем не мог — и был лишен даже созерцания изменений в окружающем пейзаже. Временами он начинал бежать в тщетной надежде вырваться за пределы мертвого холма или хотя бы устать, но он никогда не уставал, и ноги неизменно приводили его на то же место, откуда он начинал свой бег.

Путь к Водоему Душ был ему заказан, и сквозь Дверь Между Мирами он тоже не мог пройти. Даже Владыка Мертвых перестал с ним разговаривать и просто растворялся в воздухе, когда разъяренный Форрал набрасывался на него с кулаками. Воин знал, что Жнец Душ ждет, когда ему надоест промежуточное существование и он сам попросит о перерождении. И надо сказать, если бы Форрал не тревожился так о судьбе Ориэллы и ее ребенка — своего ребенка! — он давно бы уже сдался. Но он не имел права уйти, пока оставалась хоть малейшая, хоть исчезающая возможность помочь им. И все же он все чаще со страхом ловил себя на том, что его воспоминания об Ориэлле тускнеют под воздействием бесконечного однообразия и одиночества. Его угнетала мысль, что рано или поздно они окончательно исчезнут в тумане забвения и он утратит представление даже о собственной личности. И все же он ждал — ждал, сам не зная чего, — призывая на помощь все свое мужество воина, чтобы не поддаться отчаянию.

Форрал сидел на серебристом склоне, предаваясь невеселым мыслям. Недавно сквозь Дверь прошла сразу целая толпа мертвецов — человек двенадцать. Что случилось? Война или какая-то катастрофа? Но больше всего огорчало Форрала то, что многие тени он должен был бы узнать, но в памяти образовался какой-то провал, и, как он ни силился, преодолеть его не получилось. «Неужели я теряю разум? — удрученно подумал он. — Но что тогда от меня останется? Наверное, я просто исчезну, испарюсь, словно туман на рассвете…» Форрал покачал головой. Вероятно, Жнец Душ был все-таки прав. Зря он его не послушался. Может, позвать его и признать поражение? Согласиться на новое рождение, пока не поздно…