Запретная нота (ЛП) - Аларкон Нелия - Страница 57

— Тигрёнок, я и есть закон.

Она дуется.

Что-то странное начинает бурлить у меня в животе. Что за чёрт? Это…бабочки?

Чем больше она выпячивает губу, тем хуже.

— Ладно. — Ворчу я. — Никаких нарушений закона.

Наконец она улыбается.

Видя, как кривится этот пухлый рот, я схожу с ума. Как часто Грейс улыбалась мне? Я могу сосчитать количество раз на пальцах одной руки.

Мне нужна эта улыбка, направленная в мою сторону.

Нужна, как воздух.

Звонит телефон.

Я хмурюсь. Кто, чёрт возьми, звонит ей так поздно ночью?

— Это Датч. — Говорит Грейс, насупив брови.

Я смотрю, как она отвечает на видеозвонок.

— Как он?

Голос Датча звучит гортанно.

— Сколько прошло? Десять минут, как я тебя выгнал? Чёрт. Дай мне немного места. — Бормочу я.

Грейс поворачивает телефон так, чтобы в кадр попала моя хмурая физиономия.

Финн и Сол тоже присоединились к видеозвонку.

— Я думал, от этих лекарств ты уже вырубишься. — Говорит Сол.

Мои веки начинают опускаться, но я никогда не признаюсь, что устал.

— Зачем ты звонишь?

— Чтобы проверить, не умер ли ты.

— Чушь. — Я поднимаю взгляд и вижу тень, движущуюся за дверью моей комнаты. Быстро возвращаю взгляд к телефону. — Ты нанял кого-то следить за мной?

Грейс бросает удивленный взгляд на вход.

— Это просто мера предосторожности. — Отвечает Датч. — Если ты не хочешь, чтобы мы там были, хорошо. Но мы должны знать, что ты в безопасности.

Они такие чёртовски заботливые.

— Насчет Холла, — я встречаю взгляд Грейс, — я решил, как поступить.

Они все наклоняются.

Сол нетерпеливо спрашивает:

— Что ты хочешь сделать с ним сначала? Сжечь его дом? Загнать его машину в реку?

Я вижу, как Грейс вздрагивает.

— Мы сделаем ему ещё больнее.

Датч поджимает губы.

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу, чтобы он оглядывался через плечо каждый день и каждую ночь. Я хочу, чтобы он выпрашивал билет из Redwood Prep и никогда его не получал. Я хочу, чтобы он ползал перед нами на руках и коленях. — Пальцы моей здоровой руки складываются в кулак. — Готов есть грязь, лизать наши ботинки, делать все, что мы ему скажем, потому что он знает альтернативу.

— Ты хочешь, чтобы его унизили. — Говорит Финн, первым поняв это. Он всегда так делает.

— Он будет ожидать возмездия. Этого он не ожидает. А мы тем временем приготовим оружие. Когда мы похороним его, похороним его семью, всех, кто ему дорог. — Мой голос становится холодным. — Мы не начинаем войн. — Я бросаю взгляд на Грейс. — Но мы их заканчиваем.

Датч кивает.

У Финна появляется блеск в глазах.

— Я напишу Джинкс. Посмотрим, какие секреты я смогу купить.

Сол тихонько смеётся.

— Это слишком изысканный план для тебя, Зейн. Неужели тот удар по голове изменил твою личность?

— Скажем так, у меня на плече сидит ангел. — Я ухмыляюсь Грейс. — Милый маленький ангел смерти.

Она прочищает горло и забирает телефон обратно.

— Все вы. Отдохните немного.

Её палец нажимает на кнопку окончания разговора.

— И тебе того же.

Грей сурово смотрит на меня.

Изнеможение пытается затянуть меня под себя, но мой разум поразительно ясен. А от её строгого учительского тона мне хочется раздеть её догола.

— Если ты хочешь, чтобы я спал…

Я похлопываю по кровати.

Она бросает взгляд на пространство рядом со мной и колеблется.

Потребность прикоснуться к ней непреодолима, но когда я тянусь к ней, она отстраняется.

Её плечи опускаются, и я понимаю, что все, что она скажет и сделает дальше, станет чертой, разделяющей нас.

Её голос напряжен.

— Зейн, насчёт сегодняшнего вечера…в классе, я…

— Знаешь что? Я устал.

Я нажимаю на кнопку, и моя кровать начинает выравниваться.

Глаза Грейс не отрываются от меня, мутные и противоречивые.

Закрываю глаза, но слышу её тихое, затрудненное дыхание.

В темноте я заверяю её:

— Я знаю, чего ты боишься, но ты не должна этого бояться. Все, что произошло сегодня ночью, не было ошибкой, и если мне придётся провести остаток жизни, доказывая тебе это, я это сделаю.

— Я полагаю, что лекарства говорят, и завтра ты не вспомнишь ни слова об этом.

От лекарств я словно погружаюсь в матрас, но мой ум по-прежнему остер. На самом деле, правда ясен как никогда.

Грейс — моя.

Она стала моей в тот момент, когда наши глаза встретились в баре.

Она доказала, что она моя, когда я поцеловал её, и каждый раз, когда я шёл по коридорам и видел её вдалеке.

Она всегда будет моей.

Но у меня такое чувство, что убедить весь мир в том, что мы принадлежим друг другу, будет легче, чем убедить в этом её.

ГЛАВА 44

ГРЕЙС

Не знаю точно, когда я уснула, но каким-то образом я перегнулась через край кровати Зейна, положив голову на его руку. Мне нужно несколько раз моргнуть, чтобы прояснить зрение и вспомнить, почему я в больнице.

В тот момент, когда все вернулось, я вскочила на ноги, испуганно вздохнув.

Я не собиралась проводить ночь с Зейном. Что, если кто-то увидит? Что, если кто-то сфотографировал?

Самосохранение требует, чтобы я спряталась.

— Беги, я вырву эти капельницы и притащу тебя обратно. — Говорит глубокий голос.

Тьма внутри меня шагает, подняв голову в предвкушении.

Я сужаю глаза на Зейна.

— С кем, по-твоему, ты разговариваешь?

— С тигрёнком, который все время пытается убежать.

Мои плечи напрягаются. Он говорит так уверенно, так самоуверенно. Понятия не имею, как ему удается выглядеть устрашающе даже со всеми этими бинтами, синяками и капельницами.

Зейн берет моё кресло за ручку и подтаскивает меня ближе к своей кровати. Я подаюсь вперёд, упираясь локтями в матрас.

Зейн наклоняется ко мне, пока его лицо не оказывается в дюйме от моего. Он смотрит на меня долгим, обжигающим взглядом.

— Это проблема. — Вздыхает он.

Я медленно моргаю.

— Мне нравится просыпаться с тобой в моей постели.

У меня начинает кружиться голова, и я напрягаюсь, чтобы не поддаться его головокружительной харизме.

— Я не знала, что плохой флирт — это побочный эффект ранения в голову.

— И тебе доброго утра, солнышко.

Он ухмыляется. Изгиб губ ничуть не отвлекает от его пристального взгляда.

Я на время забываю о своем раздражении, когда вижу избитое лицо Зейна. Синяки на его подбородке сейчас более заметны, чем под покровом темноты. На его губе образовался струп, и я уверена, что ему больно говорить, но это его не останавливает.

— А ты знаешь, что у тебя слюни?

Я быстро подношу пальцы к губам.

— Ты невыносим.

— Невыносим. Полагаю, это не комплимент.

— Ты правильно предположил.

— Брось в меня весь словарь, тигрёнок. Ну же.

Я закатываю глаза и иду к тумбочке, чтобы налить ему воды.

— У тебя такое большое эго.

— Это не эго, если это правда. — Он выглядит довольным. — Продолжай говорить гадости. Посмотрим, не украду ли я ещё одни твои трусики.

Мои глаза расширяются от этого напоминания, и я опускаю взгляд на его брюки. Озорная улыбка Зейна говорит мне, что они все ещё у него.

Я уже собираюсь наброситься на него и силой забрать их обратно, когда открывается дверь и входит медицинская бригада. Я посторонилась, чтобы дать врачу место. Когда они заканчивают, следую за командой в коридор и внимательно слушаю, что говорит врач. Короли захотят получить полный подробный отчёт, и я не хочу ничего упустить.

— Его запястье должно оставаться в гипсе до тех пор, пока не станет безопасным для физиотерапии. И даже во время физкультуры он должен соблюдать осторожный режим. Очень важно, чтобы он не переусердствовал.

— Я понимаю.

Доктор пожевал нижнюю губу.

— Что-то не так?

— Я чувствую, что он упрямый молодой человек, и его братья кажутся такими же… упрямыми.