Святой дьявол: Распутин и женщины - Фюлёп-Миллер Рене - Страница 30

Через некоторое время легковерные, но еще не достаточно компетентные члены кружка нашли «учителей», «вестников», «ясновидцев», «мистиков» и «монахов-францисканцев», обладавших способностью расшифровать и объяснить все сверхъестественные знаки, появлявшиеся до сих пор и продолжающие появляться. Эти «просветленные люди» все без различия принимались гостями дома с большими почестями, как если бы это были святые, и из салона старой графини многие из них находили дорогу в гостиные «черногорок». Таким образом тот или другой попадал в Царское Село, и там он уже появлялся с утвердившейся репутацией чудотворца и «посланника божьего».

Из-за болезни маленького наследника царь и царица все больше поддавались влиянию таких «святых» и «ясновидцев» и не замечали того, что все глубже попадали под влияние идей, желаний и интересов, взлелеянных в салоне графини Игнатьевой.

Так случилось, что болезненная антипатия императора к совещаниям и общению с авторитетными людьми, его доверие к любому искреннему человеку и полная отрешенность от всей страны привели наконец к тому, что мелкие интересы какого-то реакционного кружка, состоявшего из старых дам и генералов, могли определить царские решения.

Уже в ранней юности Николай Второй принимал все удары судьбы со спокойствием обреченного, при этом его смиренная религиозность придавала ему внутреннюю стойкость. И позднее он старался как правитель неустойчивого русского государства, так и отец, казалось, приговоренного к мучительной смерти сына найти убежище в смиренной покорности воле божьей. Повсюду тихо и неумолимо подкарауливала беда, это был самый настоящий рок, и всякое сопротивление уже с самого начала казалось обреченным на неудачу.

«Император верит в судьбу, — заявил однажды один из его министров. — Когда ему ничего не удается, он вместо того, чтобы попытаться что-то изменить, полагает, что именно так захотел Бог, и без всякого сопротивления отдается воле Всевышнего».

Царь уже не видел другого пути к спасению, как вера в провидение, покорное приятие любых невзгод и непрестанная мольба о защите господней. Когда на маленьком тельце Алексея из-за слишком сильного толчка или стремительного движения возникали кровоподтеки, когда затем его личико, смертельно бледное и искаженное от боли, было повернуто к стене и родители в беспомощном отчаянии стояли у его постели, они искали утешения в молитве.

Также и перед принятием любого политического решения они молились, и когда государству грозили трудности и опасности, они были уверены, что их можно преодолеть только с помощью молитвы. Когда в 1905 году император после долгих колебаний подписал указ о Государственной думе, он вместе с царицей встал на колени и молил Бога, чтобы это серьезное решение принесло благо России.

В Царскосельском дворце была домашняя часовня, помещение, полузатемненное тяжелыми шелковыми занавесями, на одной из стен которого был размещен иконостас. В этой комнате, украшенной дорогими коврами и драпировкой, были прекрасные резные кресла для императорской четы и несколько более простых стульев для царских детей и придворных дам.

Эта великолепно обставленная часовня не полностью соответствовала желаниям склонной к одиночеству императрицы, и поэтому она велела приготовить для ее молитв другое помещение. Недалеко от Александровского дворца в Царском Селе находился Федоровский собор, церковь конногвардейского полка; в склепе этого божьего дома императрица повелела заложить подземную часовню и отправлялась туда всякий раз, когда хотела помолиться в одиночестве; там она стояла на коленях на каменных плитах перед святыми образами, освещенными колеблющимся светом нескольких лампад.

Но когда беды стали стучаться одна за другой, надвигались новые опасности, царь с царицей поняли недостаточность строгого соблюдения веры. Полные забот и страха, они больше не получали удовлетворения от проповедей и молебнов придворных священников, от хорового пения и бесконечных молитв, на которые Небо не давало ответа.

Как и все слабые, отчаявшиеся люди, они почувствовали потребность в непосредственном контакте с Богом, потребность обратиться непосредственно к нему. Это желание чуда расходилось с канонами православной Церкви и ее строгой догматикой.

Так случилось, что прежде всего императрица склонилась к мистике. Эта гессенская принцесса, воспитывавшаяся с детства в строгом протестантском духе и девочкой находившаяся под влиянием идей Давида Фридриха Штрауса, после того как стала русской царицей и приняла византийскую веру, вдруг превратилась в фанатичную сторонницу, ярую поборницу православия.

Позднее у нее появилось сильное влечение к мистицизму, которому она в конце концов полностью отдалась. Особенно глубокое впечатление на нее произвела книга, написанная в XIV веке, в которой речь шла о посредничестве между Богом и человеком, а также о «друзьях Божьих» — необычайно щедро одаренных смертных. Императрица твердо верила в то, что есть такие люди, которые благодаря страстным молитвам могут приблизиться к святости и, не обладая церковным саном, могут быть лучшими посредниками между небом и землей, нежели обычное духовное лицо.

Царь совершенно не собирался препятствовать увлечениям супруги. Еще будучи молодым человеком, он сам имел склонность к религиозному мистицизму, так же как и его предок Александр Первый. Эти склонности очень поощрялись и в доме его родителей, потому что Александр Третий был убежден в наличии чудодейственной силы у благословленных Богом людей. При дворе отца молодой наследник Николай познакомился с удивительным человеком — Иоанном Кронштадтским, единственным в своем роде, которого не только простой люд, но даже сам император считал святым. Хотя Иоанн Кронштадтский был служителем православной Церкви, тем не менее в глазах всей России он стоял выше всего духовенства, потому что ему приписывалась способность творить чудеса, предсказывать будущее, излечивать больных и страждущих. Когда он проповедовал, народ толпами устремлялся в церковь и благоговейно падал ниц перед ним. В трудных ситуациях, перед принятием важных решений или когда кто-нибудь из членов семьи заболевал, царь Александр призывал святого во дворец и просил у него совета и помощи. Николай Второй вспоминал в течение всей своей жизни об одной весенней обедне — в церкви в Ореанде, где Иоанн Кронштадтский читал проповеди для тяжело больного старого императора и его семьи и молился вместе с ними. Краткими, отрывочными предложениями, звучавшими, словно приказ, Иоанн Кронштадтский просил у Бога милости и благословения для царского дома. Эта глубоко взволновавшая Николая картина навсегда осталась в памяти, уже тогда он был убежден, что это истинно святой человек, посланник божий. После этого богослужения молодой царевич всем сердцем стал разделять убеждения тысяч пилигримов, которые в набожной вере в чудо постоянно стекались к проповеднику Иоанну Кронштадтскому.

В тот мрачный день, когда умирал император Александр, Николай был свидетелем сцены, навсегда оставшейся в его сознании: входя в комнату отца, он увидел, как тот, задыхаясь, жадно хватал воздух, а Иоанн Кронштадтский, склонившись над ним, держал его голову в ладонях и шептал умирающему монарху последние земные слова утешения.

Победоносцев, ближайший советник Александра Третьего, главный прокурор, влиятельный государственный деятель, воспитатель наследника Николая, друг и почитатель Достоевского, верил в сверхъестественные силы и явления, способные оказывать влияние на земное существование. Он не только был уверен в святости Иоанна Кронштадтского, его вера в чудеса шла дальше; однажды, при содействии высоких духовных лиц, он по всем правилам совершил в своем доме изгнание дьявола. Подобно Победоносцеву, большинство министров императора Александра верили в сверхъестественные силы, чудеса и предсказания, так что юный наследник со всех сторон был окружен мистическими настроениями. Позднее уже болезненный мистицизм новой правящей четы усилился благодаря общению с великими князьями Николаем и Петром Николаевичами и их супругами. Конечно, интересы этих великокняжеских пар в большинстве случаев вращались вокруг грубых и примитивных «оккультных сеансов» с верчением столов, вызыванием духов и подобной спиритической ерунды, но царская чета, желая уйти от мучительных забот этой жизни, хваталась за все, что казалось им мостиком в потусторонний мир. Не утруждая себя размышлениями, спасаясь от мрачной реальности, они обратились к самым примитивным формам оккультизма.