Любовь с первого ритуала (СИ) - Керлис Пальмира - Страница 19

– А что случилось с первой женой? – полюбопытствовала я.

– Померла, – махнула рукой Домра. – Уже три года как.

Так-так, интересно. Может, трактирщик у нас уже опытный убийца? Сначала жену прикончил, а теперь Бурдона.

Вдруг у нее были шашни со стариком… Вот трактирщик сначала убил жену, а потом подумал-подумал и решил, что невыгодно получилось. У него вообще никакой жены не осталось – даже гулящей, а у Бурдона молодая и красивая, пусть и тоже гулящая.

Хотя сообразить, что у Бурдона есть молодая жена, он мог куда быстрее, три года для этого не требуется.

– Как она умерла? – спросила я у Домры. – Сама или помогли?

Мне очень понравилось, как я это произнесла. Небрежно, будто бы между делом. А это были в точности слова сыщика Блэка! Я не хуже, чем он, справляюсь. Эта мысль мне так понравилась, что я опрокинула еще одну рюмочку наливки. То ли четвертую, то ли седьмую. Точнее вряд ли смогу сказать.

– Сама, – убежденно ответила Домра. – Пельменем подавилась, не в то горло попал. А доктора, как назло, рядом не было. Посинела вся, за горло схватилась и померла.

– За горло? – Я с подозрением прищурилась. – Очень может быть, что и отравили…

– Да нет же! К господину Сандерсу родичи тогда приехали, человек десять собралось. Я лично те пельмени подавала, всем из одной большой кастрюли. Если бы кто отраву в кастрюлю подсыпал, сразу бы все померли. Да и доктор сказал, что поперек горла пельмешка встала.

– Понятно… А вы тут каждый день и каждую ночь бессменно работаете: ты, бармен и трактирщик? Это же никакой жизни!

– С чего ты взяла? Мы с Филоном с вечера до ночи работаем. Недалеко живем, удобно. А с утра пацанята местные помогают еду разносить. А если выпивку кому налить надо, то уж господин Сандерс и сам за барную стойку зайдет и бутылку подымет, не надорвется.

Филон – это бармен, значит. Я уже выяснила что-то полезное. Конечно, могла бы запросто и у него имя спросить, но…. Все равно я молодец!

– Ага…. – Я воодушевленно потерла ладони. – Господин Сандерс тоже недалеко от трактира живет?

– Ближе не бывает, – хмыкнула Домра. – Прямо тут, наверху. В первой комнате, самой теплой да нарядной из всех. И самой большой.

– Сейчас он там?

– Где ж ему еще быть?

Я внезапно осознала, что слишком мало знаю об убийстве, чтобы проверять алиби подозреваемых. Выходило, что Филон мог наведаться к господину Бурдону в первой половине дня или в конце смены, а Сандерс поздней ночью, когда в трактире посетителей нет, а постояльцы, если они имеются в наличии, уже спят. А я понятия не имею, в какое время суток злополучный нож воткнулся в старческую грудь. Это следовало узнать в первую очередь! Сыщик Блэк мне бы такого не простил.

– Чего, какой Блэк? Почему он тебя не простит? – удивленно спросила Домра.

Я вслух подумала?!

– Вспомнилось кое-что, – отмахнулась я невозмутимо. – Надо записать, пока не забыла. Есть ли у вас самопишущее перо?

– Вон там поищи, – махнула Домра в сторону барной стойки. – Филон записывает, кто сколько должен.

Я поднялась, чтобы отправиться к барной стойке и…. плюхнулась обратно на стул. Перед глазами все плыло и крутилось! Похуже, чем в тот день, когда я дегустировала чертов бренди.

– Ой, девка, тебя совсем развезло, – сочувственно протянула Домра. – Я сейчас тут приберу, а ты накидывай пальто и топай домой, пока не уснула.

– Вот еще, усыпать. Я вам не усыпальница. Я, между прочим, рас-сле-до-ва-тель-ни-ца.

Ого, получилось выговорить с первого раза. Язык ощущался совершенно неповоротливым и вел себя как чужой. Будто мой прежний язык вынули, а этот сунули на его место, и он пока не до конца освоился.

Воодушевленная своим достижением, я встала и смело сделала шаг. Бабах, и пол вероломно стукнул меня по коленкам и локтям. Как у него это получилось, я не поняла. Просто сидела, ухватившись за ножку стула, и хлопала глазами.

– Ох ты, горе, – раздался словно сквозь вату голос. Женский, приятный, а чей, я уже не могла вспомнить. – Ладно, отведу тебя домой!

Чьи-то крепкие руки схватили меня под мышки, дернули вверх и потащили, словно я была пушинкой. Это было очень кстати: куда нужно идти и зачем, я соображала слабо. Зато у меня неплохо получалось переставлять ноги…. Так что мы точно куда-то двигались, оставалось лишь надеяться, что в верном направлении.

Моя щека прижималась к крепкому плечу, до головокружения сладко пахло фиалковыми духами. Свежий уличный воздух вскружил голову в разы сильнее, сиянием фонарей ослепило. Они будто мне в глаз целились, второй-то я находчиво прищурила. По телу растекалась засыпательная усталость, противно подташнивало. Котлетки, нет-нет, останьтесь со мной…

Я медленно и глубоко задышала, идя по какому-то пути, возможно, даже к какой-то цели. Опора у меня была надежная, спотыкаться выходило, а падать – нет.

С каждым шагом сознание потихоньку прояснялось, а бренная реальность складывалась в нормальную картинку. Я напряглась и вспомнила, что сильное и доброе, которое меня тащит, не давая упасть, – это Домра. Она хорошая. И умная.

– Как думаешь, кто убил Бурдона? – успешно сложила я буквы в слова, а слова в предложения.

Заодно прогулку скрасила. Уж я-то знаю, о чем поговорить с хорошим человеком.

– Жена, конечно, – без всяких сомнений отозвалась Домра. – Вдова теперича. Старый, противный, злющий – на кой он ей живой.

Ну говорила же я: умная она! Я тоже сразу на молодую жену подумала.

Здания перестали невнятно мелькать, и из-за поворота вынырнул знакомый домишко.

– Осторожно, ступеньки, – сообщила Домра, заведя меня на крыльцо. – Умница. Вон дверь, в нее заходи.

– И ты заходи, – гостеприимно изрекла я, поскольку допрос свидетеля не окончила. – Щ-щ-щас.

– Нет-нет, как-нибудь в другой раз…

Она прислонила меня к стене и ретировалась, пару раз опасливо оглянувшись на дом. Некроманта боится? Вспомнив о нем, я поняла, что испугаться следовало бы и мне. Наверное. Никак не могла сообразить почему, но все же решила быть предусмотрительной и прошмыгнуть незаметной тенью на свой чердак. Не издав ни скрипа незапертой дверью, я отворила ее и юркнула в коридор. Шаг в темноте, и в лоб ударило непонятным деревянным отростком, раздался ужасный грохот. Дурацкая вешалка! Я шатнулась и чудом не свалилась следом за ней. Из глаз сыпались искры, на полу валялась уроненная вместе с вешалкой верхняя одежда. Тянуло прилечь на нее, свернувшись калачиком, да и уснуть. Не удалось….

Резко зажегся свет, передо мной возник наставник. Прищуренные глаза, суровый изгиб плотно сжатых губ, сложенные на груди руки. Разбудила?.. Или он очень быстро одевается, или теперь спит предусмотрительно одетым.

– Явилась, – процедил Вилард и дернул носом, принюхиваясь. – Хорошо погуляла! Где была?

– В трактире, – невольно отчиталась я под его каменно-плитным взглядом. – Я по д-д-делу.

– Да уж вижу я это твое дело. И чую.

– У меня, – предательски икнулось, – есть успехи.

– В том, чтобы напиться и едва стоять на ногах? А я тут не сплю и гадаю, не пора ли идти вытаскивать тебя, непутевую, из новых неприятностей.

– Что?! Я совершенна!

Он изогнул бровь. М-м-м-м, не то сказала. Еще попытка.

– Я совершен-но-летняя… Имею право ходить где хочу и когда хочу! И делать, что хочу. Мне нянька не нужна.

– Мой дом – мои правила. А у меня по ночам спят, а не зависают в трактире. Сегодня ничего не разгромила? Хотя вряд ли, бешеную Бэлку ты догадалась оставить дома, и на том спасибо.

Услышавшая о себе Бэллочка высунула нос – почему-то из гостиной. Приветливо оскалившись, подбежала ко мне и принялась тереться о мои ноги. Я кое-как наклонилась, погладила ее по спинке и попыталась объясниться с наставником:

– Я ради вас расследую… убийцу ищу….

– Никакого больше расследования, – отрезал он. – Тебе делать нечего? Так займись упокоением этой твари!

Встрепенувшись, несчастная белка вытянулась по струнке и упала на пол – недвижимым чучелком.