Благословенный. Книга 5 (СИ) - Коллингвуд Виктор - Страница 51

Оба командующих получили приказ форсированным маршем двигаться навстречу друг другу, держась побережья Балтийского моря. Встретившись в Померании, северо-восточнее Берлина, они должны были обрушить на русско-польские силы удар объединенной армии, освободить Берлин и отбросить русских обратно за Одер. На это были последние упования Фридриха-Вильгельма, королевы Луизы, прусского командования и… Уильяма Питта-младшего.

Разумеется, получив приказ идти на соединение с Рюхелем, герцог Брауншвейгский тотчас бросился его исполнять. Восьмидесятитысячная прусская армия бросилась под дороге на Штеттин, бросая обозы и отстающих. Движение это было ужасно. Солдаты не имели зимних палаток, оставленных в Кенигсберге с обозом вместе с одеялами и шинелями. Чтобы люди не замёрзли на ноябрьском пронизывающем ветру, приходилось каждую ночь разжигать множество костров, истребляя в округе крыши всех домов, безжалостно отправляемые на дрова.

Навстречу герцогу, оставив против датчан лишь слабые заслоны, таким же скорым маршем двигалась 40-тысячная армия генерала Рюхеля. Пруссаки были уверены в успехе: они до сию пор не поняли, что против них действуют сильнейшие военные умы в истории человечества…

Немедленно, как только обозначилось движение герцога из Восточной Пруссии на соединение с силами в Шлезвиге, фельдмаршал Суворов перешёл в наступление. К тому времени он получил серьёзные подкрепления, и его силы выросли до 38 тысяч активных штыков и 6 тысяч сабель. Отправив корпус Багратиона на занятие Кенигсберга (что тот самым блестящим образом и исполнил), сам Александр Васильевич начал преследование армии герцога, двигаясь параллельными дорогамии держась южнее. Такое неотступное сопровождение вдвое слабейшей его армией вызывало понятную досаду герцога Брауншвейгского, но развернутся и атаковать Суворова он не посмел; ведь отвлечение на эту второстепенную цель означало бы крах общего плана войны! Попытка выставить на пути суворовских войск заслон в виде корпуса генерала фон Клейста кончилась самой досадной неудачей; в битве у селения Лауэнхофф 20 ноября Суворов продемонстрировал, что «русские прусских всегда побивахом». Прусские линии, истощённые огнём русских стрелков и егерей, затем были проломлены мощными ударами батальонных колонн русской гвардии, и лишь недостаток у Суворова лёгкой кавалерии не позволил довершить разгром.

Движение Рюхеля тоже не осталось незамеченным генералом Бонапартом. Как только прусские колонны вышли с территории формально нейтрального Мекленбурга в пределы прусской Померании, он совершил широкий охватывающий маневр, окружая Рюхеля у городишки Пренцлау. И здесь состоялась чудовищная по накалу битва.

Бонапарт располагал лишь небольшим численным превосходством — 48 тысяч солдат против 41-й тысячи у Рюхеля. Пруссаки двигались в походных порядках от Пренцлау на Шмёльн, когда их обстреляла русская артиллерия. Затем появилась русские драгуны и гусары; первые, спешившись, начали обстреливать плотные прусские колонны, а гусары атаковали прусскую кавалерию.

Рюхель приказал разворачиваться из походных колонн в боевую линию с фронтом на восток. И тут с севера на них обрушились основные силы русской армии.

Прусские войска, постоянно тренируясь друг против друга на маневрах в Потсдаме, привыкли к определённому поведению оппонента: очень медленное сближение вражеских линий, сопровождаемое постоянным ружейным огнём. Но здесь было нечто совершенно противоположное: стремительный натиск мощных батальонных колонн, сразу же переходящих в штыковую атаку. Никто в русской армии особенно не заботился о ровности своих линий, и не тратил время на перестрелку: огонь по противнику вели стрелковые батальоны и егеря, а линейные батальоны ускоренным шагом сближались с противником и сразу же шли в рукопашную, повергая пруссаков в ступор.

Польский корпус атаковал с юга, из-под Грацова, воспрещая отступление пруссаков в направлении на юг. А с запада было широкое и длинное озеро!

Корпуса Рюхеля оказались в ловушке. Русская артиллерия не умолкала, громя скучившихся пруссаков ядрами и крупной картечью, взятой из Берлинского арсенала. Лёд на озере Унтеррукзее оказался непрочен, и множество прусских солдат, пытавшихся найти на нём спасение, попросту утонули. К концу дня 30 тысяч оставшихся в живых пруссаков сдались в плен. Уцелело лишь несколько сотен всадников, широко рассеявшихся по округе.

Это поражение сорвало надежды на объединение прусских сил и, соответственно, успех армии герцога Брауншвейгского. Однако его многочисленная армия, усиленная гарнизонами городов Данциг и Эльбинг, и сама по себе представлял немалую силу. Силы генерала Бонапарта. Хоть и получили некоторые подкрепления, всё равно уступали в численности: 58 тысяч русских против 85 тысяч пруссаков. И тем не менее, нам нужно было наступать: нельзя было дожидаться, пока враг нанесёт свой удар, выбрав время и место. И русская армия двинулась навстречу войскам герцога.

Все замерли в ожидании; все взоры устремились к местечку Калиш. Именно здесь должна была состояться решающая битва, ставящая окончательную точку в исходе компании 1799 года, а заодно и в судьбе всей Северной Германии.

В истории Калиш оставил заметный след гораздо раньше — 18 октября 1706 года здесь произошло одно из главных сражений Великой Северной войны. Русские драгуны под командованием князя Александра Меншикова разгромили корпус шведского генерала Арвидла Акселя Мардефельда, а самого его взяли в плен. Забавно, но бой против шведов под Калишем приняли тогда объединенные русско-польские войска. Потом город еще не раз менял государственную принадлежность. В 1793 году, по результатам Второго раздела «Жечи Посполитой» он вошел в состав Пруссии. И вот теперь, волею судеб, под этим же городком должно было состояться новое сражение.

Прусский авангард под командованием генерал-майора Блюхера первым занял Калиш, но из-за интенсивных действий русской лёгкой конницы, истреблявшей вражеские разъезды (в этом деле особенно отличились легкоконные полки) пруссаки не смогли заметить приближения главных сил русской армии.

Бонапарт подошел к Калишу и, узнав о неосторожности противника, решил немедленно на него напасть. 20-ти летний полковник С. Н. Ланской, с большей частью конницы, вторгнувшись в район неприятельского расположения, быстро прервал сообщения между деревнями и преградил путь отступления пруссакам. Вскоре подоспела русская пехота и атаковала деревни. Сопротивление войск противника, оставшегося без взаимной связи, было хотя и упорно, но непродолжительно. Саксонцы в соседнем селении Коканине вынуждены были сдаться; только трём ротам с большими потерями удалось пробиться к Калишу. Пруссаки упорно оборонялися в селе Боркове, надеясь на помощь из Калиша, но, не дождавшись её, вынуждены были сложить оружие; между тем, сам Калиш был оттеснен резервной конницей князя Трубецкого к Скаржеву. Пруссаки из Павловека, построив каре, отразили атаки русской конницы, успели дойти до реки Просны и ночью перешли ее в брод. Отступавшая из Калиша прусская конница также была опрокинута Ланским.

К ночи 13 декабря русские заняли Калиш, потеряв в боях накануне 670 человек. Противник потерял 1500 убитыми и ранеными и столько же пленными. Потери русских в бою оказались умеренными; однако, найдя среди трофеев множество бочек с вином, которые прусские маркитанты часто сбрасывали их с повозок для облегчения, спасая более ценные грузы, не смогли остаться равнодушными. Начальники не смогли удержать людей, которых усталость и сильный холод наиболее располагали к вину, так что три из четырёх егерских полков в считанные минуты до того сделались пьяны, что не было средств соблюсти не малейшего порядка.

Заметив замешательство в наших рядах, пруссаки атаковали тремя колоннами, сходу развёртывавшимися в строй. Но тут полковник Мюрат, возглавлявший Нижегородский драгунский полк, приказал людям сесть на коней и с возвышенности дерзко атаковал одну из неуклюжих прусских колонн.

Не часто случается на войне видеть кавалерийскую атаку, проводимую с такою отвагою и решительностью! Наш полк, совершенно не расстроив рядов, быстро спустился с заснеженного косогора и врезался во фланг не закончивших перестроения пруссаков с такой стремительностью, что те не сумели открыть упорядоченного ружейного огня. Потеряв всего несколько человек, храбрый полковник опрокинул неприятеля, сорвав его замыслы. Нижегородский Полк смог изрубить около 400 прусских пехотинцев, взять более 500 пленных, в том числе одного полковника, и полковое знамя.