Переход (СИ) - Номен Квинтус - Страница 16

А когда Вася приехал в Приреченское с обширными планами на жилищное строительство, Алексею стало вообще не до смеха: планы были очень интересными, но строить-то дома было не их чего! Вася в разговоре с Алексеем выдвинул некоторые идеи по реализации своих грандиозных планов, однако путешественнику через переход они показались довольно… сомнительными:

— Ну ты сам смотри, — разглагольствовал комсомольский работник, — сейчас народ потихоньку в город и область возвращается, а занятий для них особо и нет. Мы наберем комсомольцев, пусть они глину копают и кирпичи лепят, торф добывают — и на торфе кирпичи обжигают в ямах. Это дело давно уже освоенное, так что мы хотя и не очень быстро, но кирпич на стройки получим. А цемент нам обещали подвезти, так что потихоньку и строиться начнем…

— Вась, ты мне вот на какой вопрос ответь: я даже допускаю, что сколько-то народу в область вернется — но глину копать и торф добывать они же забесплатно не станут.

— А мы комсомольские субботники организуем!

— И я даже верю, что комсомольцы будут готовы поработать бесплатно… некоторое время. Но ведь их в любом случае на работе кормить нужно будет — и чем ты их кормить собираешься?

— Ну, что-нибудь придумаем…

— Ты сначала придумай, а потом уже субботники свои устраивай. Ты сам-то откуда?

— То есть как это «откуда»?

— То и есть. Я спрашиваю: ты местный или откуда-то из России приехал?

— Витебский я… — угрюмо ответил Василий и угрюмость его была вызвана не вопросом, а тем, что он действительно не знал, чем можно кучу народу, занимающегося трудом малопроизводительным, накормить хотя бы во время работы.

— То есть народ местный знать должен.

— Ну да.

— Тогда ответь мне на такой вопрос… нет, ты себе ответь, я-то ответ уже знаю: кто будет возвращаться в область чтобы ее восстанавливать? Я имею в виду города и села отстраивать? На заводах работать, на фабриках, промышленность развивать? Они будут делом заняты, а вот остальные… ты всерьез думаешь, что их ты сможешь к нашей работе привлечь?

Вопросик был с подковыркой, даже с двумя серьезными такими подковырками. И первая заключалась в «классовом составе» довоенного населения Витебска. Очень интересном составе: на город со ста восьмьюдесятью тысячами населения до войны имелось три «высших партшколы», в которых обучалось больше двух тысяч человек, причем «всерьез обучалось», некоторые лет по семь в статусе учеников сумели просуществовать — и эти «партшколиники» с семьями уже составляли пять процентов населения города. А втрое больше народу числилось «творческой интеллигенцией». И оставшаяся в живых после войны эта «интеллигенция» возвращаться в город до того, как его заново отстроили, не спешила.

А возвращались в основном те, кто занимался восстановлением разрушенных заводов и жилья — и эти люди действительно вкалывали буквально от зари до зари, и таких привлечь к каким-то «сторонним работам» было невозможно. Но строить-то действительно требовалось очень много всего, так что вся надежда была лишь на сельскую молодежь. Но и ее требовалось как-то заинтересовать — и Алексей занялся изготовлением оборудования, способного сельский люд заинтересовать в работе очень сильно.

В начале века уже двадцать первого какой-то аргентинский (или перуанский) инженер придумал удивительно просто девайс: ручной пресс, развивающий усилие порядка двухсот пятидесяти тонн. В нужный момент развивающий, на последней стадии сжатия уложенного в специальные форма материала — и при таком сжатии обычный грунт превращался в настоящий камень. То есть камень все же искусственный, но инженер за изобретение этой довольно несложной железяки получил специальную премию от ООН: на этом прессе неграмотный крестьянин из самой захудалой развивающейся страны мог за день изготовить несколько тысяч очень прочных кирпичей. Не требующих обжига или еще какой-то дополнительной обработки, и для изготовления кирпичей не нужен был ни цемент, ни какой иное связующее. Правда, одна деталь такого пресса выдерживала до полного износа десяток, максимум два десятка тысяч «циклов», но на замену деталюшки стоимостью в пару тогдашних американских долларов уходило не более получаса.

Первая же железяка привела Васю Николаева в бурный восторг. Не сразу: он сначала пробовал полученный кирпич в воде размочить — ну не мог он поверить, что простая земля может стать водостойким камнем. Ну а когда убедился в том, что материал выходит совершенно замечательным, снова помчался в Минск к товарищу Пономаренко с докладом о новом выдающемся достижении «юного партизана». Алексею эта затея стоила поставки двух установок газосварки «вне лимитов», а еще в Приреченское трофейные команды начали стаскивать горелые немецкие танки: он довольно подробно объяснил Васе, почему лучше всего эти прессы делать из броневого листа. И танков притаскивали очень много…

А еще в Приреченское по поручению Пантелеймона Кондратьевича притащили уже настоящую электростанцию, с паровой турбиной и котлом, который теоретически мог работать на дровах и на торфяных брикетах. Не особо большую электростанцию, мощностью чуть больше мегаватта с четвертью — но теперь проблем с электричеством в поселке не стало. А еще не стало проблем с бензином для двух грузовиков: на них специально выделенные люди возили из расположенного неподалеку небольшого карьера известняк. Нужный как для изготовления цемента (не портланд, а простого «известкового», на котором в России веками дома поднимали), а еще часть гашеной извести подсыпали в земляную смесь для кирпичей: с ним кирпичи становились еще прочнее. Правда не сразу, а где-то через год они прочнее становились — зато из таких можно было уже здания строить не только двухэтажные, а и гораздо более высокие. Хоть в пять этажей дома строить было можно!

Для изготовления торфяных брикетов Алексей изготовил пресс попроще, хотя опять-таки «ручной» — но с рабсилой, обеспечивающей «энергетическую безопасность» поселка у него проблем вообще не стало: во-первых, мужикам, изъявившим желание поработать в свободное от сельского хозяйства время, в качестве оплаты просто отдавался каждый десятый изготовленный ими кирпич — а для восстановления разрушенного им кирпичей нужно было немало. Во-вторых, за определенный объем всего изготовленного не мужику лично, а уже колхозу передавался новенький трактор, а при особом усердии они могли и картофелекопалку заполучить. И вот это энтузиазм селян поднимало на недосягаемую высоту: о прошлогоднем урожае в районе уже легенды ходили, а нормы сдачи продовольствия государству иных путей к достижению личной сытости вроде и не демонстрировали.

В самом Приреченском с сельским хозяйством все стало уже совсем хорошо: когда есть трактора, то оказалось нетрудно распахать и заброшенное поле в две сотни гектаров (то самое, куда вела «дорога через мост»), распахать все огороды в самом поселке и засадить всяким еще около пятисот гектаров уже «на этой стороне». Из «всякого» в основном была та же картошка, полторы сотни гектаров засеяли овсом (семена обком выделил) и сотня гектаров — рожью.И мужики надеялись на то, что урожай все же уродится… достаточно приличный: поля-то три года простояли неиспользованными, то есть почти уже в залежь превратились…

А к осенней страде у Алексея вышло подготовиться вообще шикарно: ему в основном одинаковые танки таскали, которые в советской армии назывались Т3. Разбиты буквально в хлам (относительно целые все же утаскивали в тыл для каких-то своих нужд), но их этого хлама, снабженного в основном гусеницами, катками и прочими деталями подвески, а так же частично сохранившимися моторами удалось к августу собрать почти два десятка аппаратов, способных самостоятельно передвигаться по полям и таскать за собой уже пятилемешный плуг. Или даже два таких плуга, если поле еще не заросло подлеском…

Правда достичь выпуска трех тракторов в сутки в августе не получилось, все же этот рубеж был больше «светлой мечтой» Алексея, а не каким-то обоснованным планом — но и один трактор, ежедневно выкатывающийся из (всё ещё) мастерской внимание обкома привлек. Настолько привлек, что Пантелеймон Кондратьевич лично в поселок приехал: