Ведуньи из Житковой - Тучкова Катержина - Страница 9

Эту разницу невозможно было не замечать. Вдобавок многие этого и не хотели. Лощеные сыночки и надменные доченьки относились к ней свысока, ухмылялись и дразнили: Дора обманщица, Дора ангелочек. Так что, она тоже когда-нибудь станет колдуньей? И хохот, тот самый, детский, который настигает тебя повсюду, и свист веток в мальчишеских руках, и свист камней. И — одиночество. В одиночестве взбиралась она на их пустошь, а за спиной у нее оставался новый Грозенков с новыми домами, с новым шоссе, по которому одна за другой ехали в Тренчин машины, с людьми, обживавшими новый мир, такой далекий от их мирка, где всем заправляла Сурмена, подчинявшаяся лишь законам церкви и природы.

— Тетенька, зачем ты зовешь к себе этих людей? — несчастным голосом спросила Дора, вернувшись в тот день из школы после сцены с учительницей.

— Я никого к себе не зову, они сами приходят, — удивленно ответила Сурмена.

— А почему они не ходят в среду к доктору в медицинский центр? — продолжила расспросы Дора.

— Лекарства, Дора, не от всего помогают, — терпеливо объяснила Сурмена.

— А твои заговоры помогают?

— Да, от многого они лечат лучше, чем те, что по рецепту.

— Но сейчас уже так не делают… Все ходят к врачу, а кто не ходит, того поднимают на смех, потому что его облапошили.

— Кто облапошил?

Дора замялась. Ей не хотелось произносить это вслух. Но потом она все-таки произнесла, запинаясь:

— Обманщицы из Житковой.

— Так ты думаешь, я обманщица? — резко, словно от удара кнутом, вскинулась Сурмена, и в ее голосе прозвучала боль. Дора потупилась.

— Нет. Нет. Просто сегодня уже так не делают. Сегодня идут к врачу.

— А если врачи выучились не всему?

Дора ужасно изумилась:

— Как это — не выучились? Для этого же есть книги. А если кто-то уже доктор, значит, он все их выучил. Разве нет?!

Сурмена горько улыбнулась, достала из буфета жестяную кружку и медленно проковыляла через комнату. Потом потянулась к полке над окном, за одной из бутылок самогона, что стояли там длинной чередой. Дары копаниц-ких посетителей. В кружку с бульканьем полилась прозрачная жидкость.

— То, что кто-то доктор, не значит, что ему все известно! Всем докторам, которых я знаю, и лучшему, и худшему, неизвестно даже самое главное — что болезнь тела — это одновременно и болезнь души. Это было первое, чему научила меня мать, а они так до сих пор до этого и не докопались. Так как же они могут знать обо всем лучше, чем я? Или Ирма? Или Катержина? Ответь!

— Врачи выписывают лекарства, и они помогают!

— Лекарства? А кто может заглянуть в них? В эти плоские белые таблетки, которые делают на какой-то фабрике и которые могут разве что отпугнуть болезнь?! Я не взяла бы их в рот, даже если бы мне их туда пихал священник, прости мне, Господи, такие слова! И как может доктор, когда ты сидишь в его вонючем кабинете и тебя уже гонит прочь медсестра, вообще понять, что тебя на самом деле мучит? Да там и Богу страшно бы стало, а если так, то как бы Он смог тебе помочь?

— Но там же не Бог должен помогать, а врачи!

— Девочка моя, кто ж тебе такое наплел? — вздохнула Сурмена. — Или ты забыла, что самое главное — это вера?! Бог — он повсюду, и за спинами этих докторов тоже. Но те, кто ходит к ним за советом, верят в их, а не в Божью помощь! Неудивительно, что им приходится часто туда возвращаться.

Сурмена в раздражении тряхнула головой и сделала несколько больших глотков.

— Но, тетенька, ведь это не так, Бог не лечит, он не умеет выписывать рецепты! Это все врачи!

— Не говори так! Бог лечит, но иначе, чем ты думаешь. Лечит верой, что ты отдашь свою боль, что избавишься от нее. С помощью чего-то, о чем известно, как оно подействует. Когда именно и на кого как. И это длится столетиями. Чем, по-твоему, люди лечились, когда пилюль еще не было? Травами! И верой в них!

— Тетенька, но ведь сейчас новая эпоха!

— Какая еще новая эпоха? Такая, в которую травы потеряли свою силу? И слышать ничего не хочу!

Дора готова была расплакаться. У нее никак не получалось передать словами то, что она чувствовала. Остаток дня она провела на вершине холма. Слезы полились только тогда, когда на их пустошь опустился вечер и из гро-зенковской долины ей начали подмигивать освещенные мерцающими телеэкранами окна. Мир, к которому она никогда не будет принадлежать, зажил своей ночной жизнью.

А несколько недель спустя у них объявилась та белая змея. Это уж для Доры было слишком. В ту минуту, когда Сурмена с несчастным выражением лица тяжело уселась на скамейку на крыльце, Дора ожесточилась против всех этих глупостей, с которыми была вынуждена из-за нее мириться. Она больше не хотела в них верить.

Вот только буквально через несколько минут к ним на пустошь, задыхаясь, вскарабкалась почтальонша и достала из своей расплющенной кожаной сумки ту самую бумагу.

Письмо простояло на столе, прислоненное к стеклянной банке с луговыми цветами, весь остаток пятницы, всю субботу, все воскресенье, нетронутое, все так же поддерживаемое банкой, вода в которой из-за жажды стеблей постепенно убывала. Лишь вечером в воскресенье Дора спросила, собирается ли Сурмена его открывать. Та только головой покачала.

— Оно же с официальной печатью! — сказала Дора.

Сурмена хромала по комнате, готовила тарелки к ужину, ставила на плиту воду, рассыпала ложечкой по чашкам кофейный напиток.

— С официальной печатью — значит, важное. Почему ты в него даже не заглянешь? — настаивала Дора. Сурмена опять только плечами пожала.

— Будто у меня других дел нет. Кто скотину загонит, а? Кто после ужина уберется, а? — бурчала она, подкладывая в огонь поленья.

Но стоило ей выйти, как Дора быстро разорвала конверт и пробежала глазами по строчкам. Якубек с интересом наблюдал за ней через стол.

Она помнит, что к моменту возвращения Сурмены ей едва дышалось.

— Прочти это, — шепнула она просительно и нерешительно протянула руку с письмом.

Сурмена обошла ее, точно не заметив, и молча остановилась у плиты, где в кастрюле уже булькала вода.

— Ты не можешь это просто так оставить! — в ужасе крикнула Дора, и от прозвучавшей в ее голосе настойчивости Якубек весь сжался.

Сурмена глянула на нее с холодным безразличием.

— Что мы будем делать? — спросила Дора и всунула ей в руку листок, в уголке которого виднелся потный отпечаток Дориного пальца. Сурмена даже не нагнулась. Глядя в упор на девочку, она положила письмо рядом с конфоркой, на горячий край плиты, и невежливо отвернулась.

Сурмена была упрямой, и Дора хорошо это знала. Но вот чего она до сих пор не подозревала, что ей прежде даже в голову не могло прийти и что она осознала только сейчас, словно озаренная светом молнии, так это то, что Сурмена не умела читать.

Дора растерянно взяла лист бумаги и прочитала вслух:

Окружное отделение Общественной безопасности г. Угерский Брод Управление уголовного розыска ЧССР Сурменовой Терезии Житковая 28, округ Угерский Брод

Повестка

В связи с подозрением в совершении преступления, заключающегося в причинении вреда здоровью по неосторожности вследствие осуществления неквалифицированной врачебной практики, а также в мошенничестве, предусмотренного § 224/1 и § 250 уголовного кодекса, 17.6.1974 г. Вам надлежит явиться в приемные часы в Окружное отделение Общественной безопасности г. Угерский Брод для дачи объяснений по делу о незаконном проведении аборта, повлекшего смерть Анны Пелчаковой. С собой иметь настоящую повестку и удостоверение личности.

Примечание

В случае если вызванный повесткой гражданин не может явиться для дачи объяснений, он в соответствии с § 66 закона № 141/1961 Свода законов обязан документально подтвердить уважительную причину неявки. Лицо, без достаточных оснований не явившееся по вызову, может быть подвергнуто штрафу в размере до 500 крон (§ 66, п. 1 Уголовного кодекса).

Подпись: начальник Новак