Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Путешествие вверх - Фёдоров Вадим Дмитриевич - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

Второе звено в океане составляют животные, питающиеся водорослями, — это прежде всего ракообразные, моллюски и некоторые рыбы.

Среди этих животных особое место занимают копеподы, несметное количество которых определяет их главную роль в звене.

В третьем звене — животные, которые поедают животных второго звена. Это прежде всего, небольшие рыбы.

И, наконец, четвёртое звено — оно объединяет матёрых хищников, уничтожающих хищников третьего звена. В этом последнем звене рыбы по-прежнему играют важнейшую роль, но после них идут гигантские моллюски и затем млекопитающие — такие, например, как новый знакомый Долопихтиса дельфин. Самое важное — начальное звено. Если оно работает, то работает и вся цепь. Но для того чтобы работало первое звено, нужны соответствующие условия. Недостаток хотя бы одного из них нарушает работу всей цепи. В эти условия входят свет и питательные вещества, растворённые в воде. Света в океане всегда достаточно. Но некоторые вещества, такие, как фосфаты и нитраты, уже заметно поглощены растениями в поверхностном слое, и для того, чтобы они поступали из глубин, нужно перемешивание воды в океане. Перемешивание происходит благодаря течениям и ветрам. Но и ветер и течения зависят от распределения солнечного тепла в атмосфере и водной среде. Различия в нагреве воды от экватора к полюсу, вращения Земли, рельеф дна и расположения материков определяют истинную картину перемешивания воды в Мировом океане. Всё настолько взаимно связано и обусловлено, что изменить ничего нельзя. Когда бунтует один, а тысячи ему подобных ведут себя благоразумно, то в дураках остаётся, конечно, тот один. Природа ориентируется на множество. А множество повторений связано с приспособлением к условиям. Сразу измениться не может ни то, ни другое. А каждая жизнь — в бесчисленном числе повторений — сама по себе ничего не значит. Даже моя, — закончил Долопихтис и огорчённо вздохнул. — Итак, я прикован приспособлением к своему месту в звене. И мне — увы! — дано только одно право: есть самому и… быть съеденным!»

В этом месте Долопихтис смущённо улыбнулся и счёл возможным допустить одно исключение — «не обязательно быть съеденному самому!» И с удивлением отметил, что сделанное допущение не кажется ему смешным или излишним.

Глава одиннадцатая, и последняя,

в которой Долопихтис возвращается вниз и встречает старых друзей

— Вот ты и вернулся. — Светящийся анчоус подплыл к удильщику.

— Да, я вернулся.

— Тебя долго не было, и мы подумали…

— Но я вернулся.

— Ты нашёл наверху то, что искал?

— Да, я многое узнал. И увидел. Не встречал ли ты случайно Хиазмодона?

— Встречал, недалеко отсюда. Правда ли, что ты подружился с ним?

— Это правда.

— И ты не побоялся принять дружбу существа, о котором говорят только плохое?

— В дружбе связующим может быть разное. Добрая дружба бывает даже между недостойными.

— Гм… — многозначительно произнёс анчоус. — Это, конечно, меняет положение дел.

Долопихтис разозлился.

«Что, собственно, нужно этому анчоусу? Почему он лезет с разговорами ко мне, удильщику, которому с ним и говорить-то не о чем? Да ещё смеет отпускать двусмысленные замечания! Хотя последняя моя фраза, по совести говоря, не была шедевром мысли. И всё-таки надо его проучить, тем более что внизу никто и понятия не имеет о Законе».

— Знаешь ли ты, что такое звено? — вкрадчиво спросил удильщик.

— Не знаю.

— А хочешь, я помогу тебе разобраться в этом весьма интересном вопросе? Подплыви, пожалуйста, ко мне поближе, и я постараюсь доказать тебе, что ты относишься к третьему звену.

И когда анчоус доверчиво приблизился, удильщик кинулся вперёд, схватил его за голову и потом… потом обнаружил, что он снова остался один.

«Нет, это было не возмездие. Просто я оказался в четвёртом звене, а всё, что произошло между нами, не более чем пример взаимодействия звеньев единой пищевой цепи».

И он поплыл дальше, размышляя о взаимосвязи и взаимной обусловленности событий, совершающихся в природе.

Впереди его путь пересёк бледно-жёлтый огонёк — он принадлежал родственнику Долопихтиса, одному из удильщиков.

Этот огонёк не вызывал особых чувств у Долопихтиса, но следующий — голубоватый мерцающий огонёк! — был незнаком ему, и удильщик следил за ним с напряжённым вниманием, стараясь определить, кто несёт этот кусочек холодного пламени — враг, жертва или, наконец, просто случайный встречный.

Вдруг Долопихтису показалось, что где-то он встречал этот огонёк, хотя он не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах.

Огонёк медленно двигался в сторону удильщика и, внезапно испуганный чем-то, стал удаляться.

«Нет, я должен обязательно выяснить, почему он мне кажется знакомым!» — решил Долопихтис и поплыл следом.

Скоро ему удалось сократить расстояние, разделявшее их, и удильщик с замиранием сердца узнал, кому принадлежит этот свет. Как мог он забыть эти великолепные, отороченные пурпуром бледные лимонные пятна, собранные в пять сверкающих линий света, и этот отчуждённый спокойный взгляд, придающий всему облику рыбы задумчивый вид! Конечно, это была она — замечательная рыба-созвездие! Милая, прекрасная рыба, в беседе с которой у Долопихтиса возникло желание совершить путешествие вверх.

Сдавленным от волнения голосом удильщик крикнул вслед быстро плывущей рыбе:

— Послушайте, не могли бы вы плыть чуть-чуть медленней, чтобы увидеть того, кто вам обязан самым ярким впечатлением, полученным в жизни?

— Должна ли я понимать услышанное, как напоминание о том, что мы встречались раньше? — слегка замедляя ход, спросила рыба.

— О, да! Мы беседовали о копеподах и водорослях. Моё имя Доло…

— …пихтис, — закончила рыба-созвездие, останавливаясь.

— Правильно! — в восторге выпалил удильщик. — Значит, и вы меня помните?

— Я обычно всё и всегда помню, — задумчиво произнесла рыба. — Когда мы расстались так неожиданно, я даже вспомнила, как называется то, что нужно водорослям и что есть в воде, но чего мы, рыбы, не видим.

— Вот как! — вежливо произнёс удильщик, который уже знал, что необходимо для водорослей, но тем не менее счёл неделикатным останавливать столь интересного собеседника.

— Водорослям нужны фосфор и… и…

— …азот, — подсказал Долопихтис.

Рыба-созвездие с удивлением взглянула на удильщика:

— Странно, очень странно, но мне показалось, что в начале нашего знакомства у вас были менее точные сведения о водорослях.

— Попросту говоря, у меня их не было совсем, — признался Долопихтис. — Но после беседы с вами я путешествовал наверх.

Рыба-созвездие с откровенным любопытством взглянула на удильщика:

— Вот как! Мне приятно видеть рыбу, в сердце которой мужество, а в голове — дух исканий. И я сочла бы себя обязанной, если бы вы рассказали мне немного о том, что вы увидели наверху.

Долопихтис был страшно смущён, ибо комплименты в свой адрес казались ему недостаточно заслуженными. Он даже расстроился, что испытания, выпавшие на его долю, были не так уж мучительны, а происшествия не столь опасны. Поэтому, рассказывая о своих встречах и приключениях, Долопихтис больше говорил о том, что он узнал, чем о том, что он пережил.

И когда он наконец рассказал о солнце, великом, разгоняющем мрак солнце, дающем жизнь, и о тревожном и волнующем ощущении, охватившем его, маленького удильщика, наблюдавшего закат, рыба-созвездие задумчиво обронила:

— Да, я тоже помню это необъяснимое ощущение, хотя это было очень давно и многое стёрлось в моей памяти. Но я по-прежнему думаю, что нельзя чувствовать себя счастливым, если ты не видел солнца и не пережил связанных с ним впечатлений, которые следует испытать раньше, чем умереть.

Долопихтис заметил, что рыба-созвездие прислушивается к долетавшим из темноты звукам. Удильщик смог хорошенько рассмотреть её профиль. Она оказалась плоской, почти круглой — с небольшим ртом и ничем не примечательными плавниками. Её кожа была коричневатого цвета, который ближе к пылающим звёздам приобретал серый оттенок. Обратившись в слух, рыба-созвездие, казалось, окаменела.