Опустошенные души (ЛП) - Валенти Сюзанна - Страница 35

Фрейя выругалась, когда Валентина приблизилась, но вместо того, чтобы вступить с ней в бой, она подняла голову к небу и закричала.

— Один! — Взревела Фрейя, и от силы ее ярости у меня на руках волосы встали дыбом. (Прим. Один — скандинавский Царь богов))

В небе над ней открылась трещина, и губы Валентины приоткрылись в ужасе, когда царь богов внял призыву Фрейи.

— Я предлагаю тебе свою жизнь в защиту моих сыновей! — Фрейя закричала. — Охраняй их от этой предательницы, чтобы она не смогла снова найти это место, как только покинет его. И пусть они проспят тысячу лет, чтобы у ее вечной жизни было много шансов закончиться до того, как им когда-нибудь придется проснуться, и судьба может измениться, предложив им еще один шанс на их предназначение!

Валентина зарычала от ярости, когда сила обрушилась с неба всепоглощающими волнами.

Фрейя плюнула Валентине в лицо, прежде чем поднять клинок и перерезать себе горло. Ее кровь брызнула из раны, покрывая Валентину с головы до ног, когда она хлынула из ее тела, и торжествующая улыбка озарила ее губы, когда смерть бросилась вперед, чтобы забрать ее. Она безжизненно рухнула на землю перед пещерой, а ее остекленевшие глаза смотрели в небеса над головой.

Один упал из расщелины в небе, ударившись о камни со звуком раската грома. Он был огромен, мускулистого телосложения, бугрящегося от врожденной силы. Его подбородок был покрыт густой черной бородой, а одного глаза не хватало, и глазница была зашита. Даже Магнар показался бы ничтожным рядом с этим богом. От него волнами исходила сила, и он наклонился, чтобы окунуть пальцы в кровь, скопившуюся у его ног.

Он нарисовал две новые руны на камне, закрывавшем пещеру, прежде чем выпрямиться и свирепо посмотреть на Валентину.

— Покинь это место, — прогремел он, его голос заставил камни вокруг нас задрожать, как будто они были сделаны из жидкости. — Ты никогда не найдешь его снова.

Валентина убежала, и воспоминания улетучились, пока я стояла, ошеломленная тем, что узнала.

— Она забыла скрыть от меня место упокоения Джулиуса, — пробормотала Валентина, появляясь снова, прикованная к моим ногам. — И я надеялась, что он приведет меня к Магнару. Все пошло не совсем по плану, но в любом случае у меня есть все, чего я желала.

Я уставилась на несчастную женщину, стоявшую передо мной на коленях, совершенно не зная, что сказать. Независимо от того, насколько сильно Магнар пренебрегал ею, это не могло сравниться с тем количеством зла, которое она, в свою очередь, причинила ему. Он был опустошен смертью своего отца, а затем она лишила жизни и его мать.

— Тебе лучше наслаждаться этой властью, пока она твоя, — прорычала я, подходя к ней ближе. — Потому что я собираюсь уничтожить каждую частичку тебя, прежде чем это закончится.

Я наполнила каждую часть ее сна монстрами, сплетая кошмар по своей воле, и она начала молить о пощаде, когда они набросились на нее с бешеным голодом и острыми зубами. Я превратила пейзаж в место такого ужаса, что даже я боялась оставаться в нем.

Я оставила ее там, пойманную в ловушку и кричащую в оковах своих самых темных страхов, когда я вышла из ее снов и вернулась в свои собственные. И я надеялась, что она будет страдать там очень долго.

1000 ЛЕТ НАЗАД

Я

несколько дней оставался в деревне с Фабианом. Потом дни превратились в недели, и я понял, что должен уйти, но мне так понравился их образ жизни, что я не мог заставить себя покинуть их.

Не было никаких признаков возвращения Валентины, и я задался вопросом, не провалила ли она свою задачу по убийству Магнара и Джулиуса, или она вообще не планировала этого делать. В любом случае, я был рад оттянуть уход из этой деревни как можно дольше. Насколько я знал, мы не привлекали внимания истребителей. Племя никогда не слышало о таком народе, и я молился, чтобы так оно и осталось.

Нирелл поклялась стать моим личным источником крови, и с тех пор она стала чем-то большим.

Я лежал с ней в постели из мехов, проводя руками по ее блестящей коже, наслаждаясь блаженством, охватившим меня после проведенной с ней ночи.

Она обожала меня, и хотя я не мог найти в своем сердце силы полюбить ее, я определенно испытывал к ней нежность. В ней сочеталась жизнь и красота. Она дала моему телу все, в чем оно нуждалось, и я жаждал ее только за это.

Голос Фабиана окликнул меня из-за палатки. — Эрик, сегодня на небе облака!

Я улыбнулся, вставая с кровати и натягивая одежду, которую мне предложили люди племени.

— Останься еще ненадолго. — Нирелл сняла мех со своего тела, и я с кривой улыбкой посмотрел на ее обнаженную кожу.

— Это очень соблазнительно. — Я наклонился, прикасаясь губами к ее губам.

— Эрик — давай же! — Позвал Фабиан. — Мы идем купаться!

Легкость наполнила мою грудь, и я провел пальцами по волосам Нирелл, затем отвернулся от нее и направился к выходу из палатки.

Я почувствовал, как ее разочарование захлестнуло меня, когда я закрывал за собой полог, но мне очень хотелось провести немного времени со своим братом и его будущей женой. Они еще не назначили дату церемонии, но в деревне собирали урожай с полей, готовясь к ней.

— Доброе утро, — жизнерадостно поздоровалась Чикоа.

Я кивнул ей, хлопнув Фабиана по плечу.

— Вы с Нирелл близки, — прокомментировала Чикоа, затем понизила голос до шепота. — Я думаю, она, возможно, надеется на скорое предложение.

Чувство вины растеклось по моим венам, когда я оглянулся на палатку. Мне нравилась Нирелл, но у меня не было ни малейшего намерения заходить с ней дальше. Я не хотел посвящать себя кому-то в этом проклятом теле. Я не был способен ни на любовь, ни на нежность, которую она действительно заслуживала. И мне пришлось бы только наблюдать, как она угасает под давлением времени, и все равно потерять ее. Ни для кого из нас это не было настоящей жизнью.

Хотя я знал, что Фабиан думал обратить Чикоа, чтобы избежать такой участи. Интересно, когда он планировал обсудить это с ней? Я обещал держать рот на замке на эту тему, но это все еще беспокоило меня. Почему человек хочет расстаться со своей жизнью, чтобы жить вот так? Зависеть от крови и ни от чего другого?

— Давайте отправимся к реке, — предложил Фабиан, и я пошел в ногу с ним, когда мы втроем вышли из деревни и спустились в долину.

Чикоа переплела свои пальцы с пальцами Фабиана, время от времени поглядывая на него, и он делал то же самое с ней. Они были так одержимы друг другом, что я удивился, зачем они вообще пригласили меня на эту прогулку.

— Итак, мы хотим тебя кое о чем спросить, — сказал Фабиан, одарив меня ухмылкой.

— Я и подумал, что должна быть причина, по которой ты взял меня с собой, — сказал я, когда мы шли по высокой траве луга.

— Нам тоже нравится твоя компания, — рассмеялась Чикоа.

— Так в чем же дело? — Я спросил их.

— Я бы хотела, чтобы ты был моим опекуном, — сказала Чикоа, и я нахмурился, ожидая, что она продолжит. — В моей деревне существует обычай, что у любой невесты должен быть опекун в течение трех дней до свадьбы, чтобы убедиться, что ее девственность в целости и сохранности.

— А так ли это? — Выпалил я, не подумав, взглянув на Фабиана, который, как я слишком хорошо знал, вряд ли сдержал бы свое желание.

— Да, — ответил за нее Фабиан, и Чикоа покраснела.

— О, — сказал я удивленно. — Ну тогда, конечно, я буду твоим опекуном.

Чикоа просияла, обойдя Фабиана, чтобы обнять меня. — Спасибо. Тебе нужно будет дежурить у моего дома следующие три ночи.

— Значит, вы поженитесь через три дня? — Спросил я.

— Да, празднование продлится неделю, — с гордостью сказал Фабиан. — Мы даже собрали достаточно меда, чтобы медовухи хватило на сильно дольше. Я научил пивовара готовить ее по обычаям нашего народа, Эрик. — Он улыбнулся мне еще шире, и было действительно невозможно не заразиться его счастьем.