Училка и Чемпион (СИ) - Малиновская Маша - Страница 36

А я такой ответственности не хочу. Помню его на ринге — это его жизнь. Это важно для него.

Вот пусть руку лечит и снова возвращается к тренировкам. Тогда и решит, чего ему хочется. Именно ему, а не в угоду мне. Я буду любить его любого, будь он хоть чемпионом, хоть картошку пусть в загородном доме выращивает и на рыбалку ходит.

Мягко надавливаю ему на внутреннюю сторону бедра указательным пальцем и медленно веду вверх к паху, а у него зрачки расширяются так, что вот-вот поглотит меня эта тьма, затянет.

— Решай.… — шепчу соблазнительно.

— Кошка, — выдыхает горячо, — блядь… ты просто дьяволица.

Он закидывает меня на плечо, а я зажимаю рот рукой, чтобы не вскрикнуть, а потом мы закрываемся в моём кабинете….

46

Мы сидим за столом, когда часы только пробили десять, и провожаем старый год. Баба Шура на своем месте, в большом глубоком кресле, на плечах уютный шерстяной платок, с гордо поднятым подбородком. Ей пришлось сильно постараться, чтобы доктор отпустил её домой на новогодние праздники, но вот она тут, любуется новой сверкающей брошью, которую к празднику подарил ей любимый внук.

Игорь с важным видом передвигает салатницу, пытаясь дотянуться до бабушкиного любимого компота.

— Ба, ну ты зачем вот все эти салаты стружила? — качает головой Мирон. — Мы же с Любой сказали, что принесём всё на стол.

— Мироша, ну а как без оливье-то и мимозы? — вскидывает брови баба Шура. — Традиции — важная вещь в нашей жизни, внучек. Без них люди как неприякаянные.

— Смотри только, чтобы потом не хлопотала, слышишь? — Мирон смягчается, но всё ещё хмурится. — Завтра Игорь всё помоет. А то доктору твоему скажу.

— Ты мне тут не угрожай, ну! — баба Шура грозит пальцем, но в глазах светится улыбка и любовь.

Надо же, какие они. У меня семья вон полная — и мать, и отец. И бабушки с дедушками в полном комплекте. Только вот мы с Лилей никогда не чувствовали такого тепла. Поначалу, лет до двенадцати, к столу нас не пускали, говорили, что ночью дети должны спать и нечего уши развешивать, сидеть со взрослыми. А потом мама и папа стали уходить к друзьям, а нас с собой не брали. Отправляли спать. Мы с сестрой сами тайно вставали и смотрели “Голубой огонёк” часов до трёх ночи, ели мандаринки, а потом шли спать.

— Ну, за этот год, — поднимает бокал с компотом баба Шура. — И за то, что он принес нам друг друга. И никого не унес.

Я ловлю её тёплый взгляд и не могу сдержать улыбки. Мирон кивает, поднимая свой бокал:

— За нас. Чтобы в следующем году всё было только лучше.

Игорь тоже присоединяется, хотя я замечаю, как он поглядывает на часы — видимо, уже мыслями у друга, где ему разрешили встретить бой курантов.

Баба Шура, как истинный дипломат, заканчивает тост и отпускает нам несколько шуток. Мы смеёмся, чувствуя эту уютную, почти магическую атмосферу.

— Ну всё, ступайте, голубки, — говорит бабушка, провожая нас к двери. — А я посижу с телевизором. Пусть Игорь у друга ночь коротает, а вы погуляйте. Да не забудьте позвонить потом. И шампанского за меня выпейте.

Мирон обещает, что всё сделаем по высшему разряду, напутствует сыну, что оторвет уши, если учует запах алкоголя, и мы отправляемся к Наташке. Сегодня мы празднуем Новый год в кругу моих друзей. Мирон сам предложил, а я с радостью согласилась.

Когда мы заходим к Наташке, нас встречает шум, смех и праздничный беспорядок. В квартире действительно царит дух СССР — тема нашей праздничной вечеринки. Игрушки на ёлке выглядят как из бабушкиного сундука, гирлянды разноцветные, с блёстками. На столе оливье, винегрет, селёдка под шубой, бутерброды с икрой и, конечно, шампанское.

Все гости наряжены в стилистике того времени: Наташка в ярком клетчатом платье, на которое наброшен фартук, её муж в спортивном костюме, как будто только что с пробежки. Оля и Дима — наши друзья, одеты, как звёзды эстрады того времени. Олин начес на голове приводит Мирона в восторг.

Мирон, привыкший к дорогим клубам и ресторанам, с интересом оглядывается.

— Это что-то новое, — шепчет он мне, улыбаясь. — Очень душевно. Гораздо круче, чем все эти пафосные тусовки.

— Добро пожаловать в настоящий Новый год, — отвечаю я с гордостью и вешаю ему на шею старомодную мишуру, которую ещё пришлось поискать на маркетплейсе.

Наташка тут же хватает меня за руку и тянет на кухню.

— Люба, быстро помогай! Нам срочно нужно еще пару тарелок бутербродов доделать. — Она кивает в сторону Мирона. — А твой пусть идёт социализируется. Мужики вон уже обсуждают хоккей.

Я оставляю Мирона на милость компании и захожу на кухню. Там стоит запах свежего хлеба, майонеза и мандаринов. Мы быстро режем хлеб, укладываем ломтики огурца, и я достаю банку шпрот. Но едва я снимаю крышку, как от сильного запаха меня резко передёргивает. В груди что-то переворачивается, и меня тошнит так внезапно, что я хватаюсь за край стола.

— Ох, Люба…. — Наташка оборачивается с такими огромными глазами, что я чувствую, как кровь приливает к щекам. — Ты чего?

— Да нормально, — пытаюсь отмахнуться, но мне не по себе. — Что-то замутило. Выпили шампанского у бабули Мирона, видимо, всё же не мой напиток. Не просто так я его не пью.

Наташка молчит с секунду, а потом кладёт нож на стол и берёт меня за локоть.

— Так, дорогая, пошли в ванную. Ты умоешься, а я кое-что тебе дам.

Хотя от дурноты уже и след простыл, я всё же иду. Не хочется выглядеть бледной за столом, а сейчас, между прочим, уже без двадцати минут полночь.

Мы заходим в ванную, я открываю холодную воду, мочу руки и прикладываю к щекам, немного смачиваю виски. А Наташка копошится сзади в шкафчике.

— На, держи, — протягивает мне небольшую белую с розовым коробочку.

— Что это? — спрашиваю, но уже догадываюсь.

— Тест на беременность, — говорит она с заговорщицким видом. — Недавно сама думала, что залетела, купила целую пачку. Вот, держи.

— Наташа, да ты с ума сошла… — начинаю я, но она хватает меня за плечи.

— Люба, давай. И поторопись, а то уже пора за стол.

Наташка выходит из ванной и прикрывает за собой дверь, а я зависаю с тестом в руках.

Да ну нет.

Да ну…. ну точно нет.

Да ну….

Блин.

Пытаюсь вспомнить, когда были последние месячные, но что-то, как говорят адвокаты, путаюсь в показаниях. Календарь я не веду, за что не раз получала недовольный взгляд от гинеколога. Как-то сбоев не было. Но сейчас… когда же я в последний раз покупала прокладки?

Но ладно, что его гадать. Сделаю и спокойно пойду отмечать новый год.

И вот я сижу на краю ванной, держа в руках маленькую пластиковую полоску. Внутри всё сжимается от ожидания. «Ну же, ну же…» — повторяю мысленно, хотя сама не знаю, что надеюсь увидеть.

Наташка за дверью зовет:

— Люба, до курантов десять минут! Ты там что?

Я молчу, потому что передо мной уже проявляется результат.

Две полоски.

Я беременна.

Всё внутри останавливается. Я смотрю на тест, как будто он может сказать мне что-то большее, чем уже сказал. В животе начинается ураган эмоций: страх, радость, шок, недоверие.

— Люба?! — Наташа заглядывает в ванную и тут же выдёргивает у меня из рук тест. — Оуу! Ну, поздравляю! Новогоднее чудо!

Я смотрю на нее, потом на тест, и чувствую, как улыбка сама появляется на лице.

Да, это чудо. Настоящее новогоднее чудо.

47

Я выхожу из ванной, и создается впечатление, что внутри меня сейчас запустят салют: эмоции колеблются, как разноцветные искры, сердце колотится, пальцы чуть дрожат. Зеркало перед выходом показало, что у меня расширены зрачки, а на щеках румянец.

В кармане платья лежит маленький тест, который только что перевернул мою реальность. Ощущаю его присутствие, словно это что-то живое.

Но ведь…. живое же. Не сам тест, конечно, а там.… внутри меня.

Там ребенок.

Совсем ещё малюсенький, наверное даже микроскопический, но живой, мой, настоящий.