Пожиратель империй. Часть 3 (СИ) - Розин Юрий - Страница 29

Но в чертах лица, интонациях голоса, движениях, осанке — во всём чувствовалась иная, более глубокая и полная красота, о которой Руби тех давних времён могла только мечтать.

— Иди сюда, — поманила она меня, и я подошёл, встав вместе с ней перед зеркалом. — Сфоткаешь нас на память?

Я хмыкнул. В сотрудничестве с героями-Майигу мировой приказ, имитировавший свойства фотоаппарата, был разработан уже больше двадцати лет назад, и уже довольно глубоко вошёл в обиход. Но мне до сих пор было непривычно слышать от тех, кто был рождён в мирах магии и чудес, такое слово как «сфоткать».

— Давай.

— Как мне встать?

— Стой как стоишь. Ты в любом случае прекрасна.

— Получится плохо — будешь виновато ты.

— Как угодно.

Активировав мировой приказ, я зафиксировал то, что видели мои глаза, в виде статичной картинки. Теперь она могла храниться в моём сознании без малейших изменений до нескольких лет, прежде чем начала бы размываться. А с помощью другого приказа её можно было перенести на специальную пластинку, чтобы запечатлеть фото навечно.

— Покажи что получилось!

Я отправил фото Руби мысленным сообщением.

Вышло и правда неплохо. Невероятной красоты невеста, а рядом с ней счастливый отец в строгом костюме. Я тоже был приодет, так как сегодня была репетиция.

После боя с Аргиронтом кучу лет назад из-за истощения жизненных сил моё тело внешне состарилось с двадцати пяти до тридцати пяти. И так как я абсорбировал блохастого, поглотив тысячи лет его воспоминаний, такое изменение пришлось мне вполне по душе, вполне отражая и моё психологическое «взросление», так что я оставил всё как есть.

Затем было абсорбирование кучи преступников, но их память я в основном использовал для поиска информации о других преступниках, стараясь не углубляться в чужие мысли. Так что на моё самоощущение это практически никак не повлияло.

Но потом были бой с аватарами омерзительной восьмёрки, перерождение в виде полуэнергетической формы жизни, аукцион, раскрытие очередного слоя правды о мироустройстве, показавшей, что есть что-то ещё большее, чем я думал раньше, и сто лет тщательной подготовки к новым войнам и сражениям на уровне, раньше казавшемся мне недосягаемым.

К тому же ста лет было вполне достаточно, чтобы всё-таки изучить достаточно внимательно все поглощённые воспоминания, отбросив лишнее и полностью присвоив себе полезное. А, хотя среди абсорбированных никто не жил столько, сколько Аргиронт, в совокупности у них были сотни тысяч лет жизненного опыта.

Да и понимание того, что моя дочка, пусть и приёмная, которую, недоношенную, когда-то давным-давно я едва спас, поя своей кровью из рассечённого пальца, как молоком из бутылочки, наконец-то выходит замуж, не могло не сказать на моём восприятии собственного возраста.

И так как моё тело, состоявшее теперь из мировой ауры, по сути являлось также и Сущностью телесной гармонии, связанной напрямую с моим разумом, мой облик сам собой изменился, подстроившись под нынешнее моё самоощущение.

Так что рядом с Руби сейчас стоял уже вполне солидный мужчина лет сорока — сорока пяти, в аккуратной бороде и волосах которого было легко разглядеть благородную седину.

Впрочем, это не значило, что я чувствовал себя старым. Несмотря на то, что технически я действительно уже не взрослел, а старел, нынешний мой «возраст» нравился мне больше, чем все предыдущие. Это был возраст осознанности, зрелости, даже, отчасти, мудрости. И выходить из него я не собирался ещё как минимум пару тысяч лет.

— По-моему очень хорошо получилось, — прокомментировал я, когда Руби, до того, видимо, разглядывавшая мысленное фото, «отмерла».

— Да, мне нравится. Надо будет потом как-нибудь похоже сфоткаться нам всем вместе: тебе, Эллисе, Мо, мне и Тарку.

— Зеркало только надо будет найти побольше, — хмыкнул я. — Где, кстати, твой жених? Я не видел его на подготовке репетиции.

— Отправился к родителям, — тяжело вздохнула Руби. — Они так и не ответили на приглашения, и последующие письма Тарка тоже игнорировали. С учётом того ада из шантажа, угроз и молений, что они ему устраивали все эти годы, Тарк терпел до последнего. Но в конце концов всё-таки не выдержал и решил поговорить с ними лично. Всё-таки это — его родители, ему бы хотелось, чтобы они присутствовали, несмотря на все… обстоятельства.

— Мне бы тоже хотелось, — кровожадно осклабился я, вспомнив об упомянутых Руби «обстоятельствах».

Но, как бы там ни было, я не собирался игнорировать мнение дочери по этому вопросу. С долгом Катриону я мог бы попытаться разобраться по-другому, но делать дочку соучастницей убийства её свекрови против её воли я точно не собирался.

«Ты не передумала, кстати?»

«Насчёт Чим’А? Нет, не передумала. За эти годы я предприняла достаточно искренних попыток как-то наладить с ней отношения. Особенно после того, как ты выяснил, что жемчужину можно достать изо лба высшей русалки, не убивая её при этом. Но она, похоже, раз и навсегда решила, что я — кровный враг её и её сына. Да что там, она ведь убить меня пыталась! Трижды!»

«Личности убийц ни разу установить не удалось».

«Ха-ха, папа. В общем мне надоело пытаться быть доброй. Пусть получит, что заслужила. А Тарк… Не знаю, честно говоря. Даже спустя сто лет я так и не могу быть уверена в его реакции. Или, может быть, я уже знаю, какой она будет, просто не могу себе в этом признаться. В любом случае, я сделаю как планировала. Расскажу ему после того, как Чим’А умрёт, и приму последствия. Даже если это придётся делать в первую брачную ночь».

«Да уж. Мне и спустя сто лет жаль, что вы сошлись по такой причине».

«Не будь той причины — мы бы и не сошлись. Я бы точно не полезла в то паучье гнездо только ради его красоты. Так что нет смысла об этом рассуждать лишний раз».

«Ну и ладно. Если Тарканд сумеет убедить её и Наскватча прийти — то скорее всего всё и правда произойдёт на свадьбе. Лучшего момента будет сложно найти, с учётом того, насколько Чим’А нас ненавидит. Хотя, возможно, у меня получится воспользоваться готовящимся нападением, чтобы провернуть всё более аккуратно для вас с Таркандом».

— Ты уверен, что последует атака? — после того, как разговор сошёл со слишком щекотливой темы, Руби вновь перешла на вербальную речь.

— На девяносто девять процентов, — кивнул я. — Извини.

— Ну это ведь не ты собираешься напасть на Тарсию, — тяжело вздохнула Руби.

— Я мог бы позволить вам пожениться тихо и мирно, без зрителей и рисков.

— И тогда они напали бы в другой, возможно неизвестный момент. Уж лучше побуду приманкой, зная, что ты меня обязательно защитишь.

— У меня лучшая дочка на свете! — слегка наигранно воскликнул я, целуя лисичку в щёку.

— Пап! Борода!

— Ой, не надо мне тут. Тебя хоть мечами тычь — ничего не будет, а тут борода моя мешает.

— То есть мою просьбу ты проигнорируешь и бриться к свадьбе не будешь.

— Я не брился сто лет, Руби. Буквально. Я настолько привык к себе с бородой, что без неё, наверное, и не узнаю себя.

— Зато сможешь целовать меня сколько захочешь. Ну, правда тебе придётся встать в очередь за Тарком.

— Это убедительный аргумент, — кивнул я, слегка наклоняясь к зеркалу.

Теперь моя человеческая форма не была результатом использования мирового приказа. Так что я не мог убрать бороду, просто «настроив» этот самый приказ. С другой стороны, я был достаточно умел, чтобы, используя мировую ауру в качестве острых лезвий, побриться за несколько секунд, а отпадающие волоски сжечь молниями.

— Ой, — немного нервно хихикнула Руби. — Ты правда совсем другой теперь.

— Да уж, — я с интересом потёр непривычно гладкие щёки.

— Мне не нравится. Верни как было.

— Издеваешься? Ну уж нет, дорогая моя, будешь созерцать эту выбритую физиономию всю свадьбу, оно будет на всех фотографиях, и оно будет тебя целовать!

Широко расставив руки, я поймал Руби и начал активно чмокать её в щёчки и лоб.