Солдат и пёс. Книга 1 - Дамиров Рафаэль - Страница 10

– Вперед!

И мы побежали.

На службе вообще редко ходят просто так. Либо маршируют, либо бегают. Вот и сейчас мы бежали в среднем темпе.

Темная и прохладная сентябрьская ночь на территории части выглядела диковинным пейзажем из пятен света, теней, полутеней и тьмы. Прожектора, дежурное освещение – все это было достаточно продуманно, распределено так, чтобы оставалось как можно меньше неосвещенных мест. Понятно, что абсолютно это сделать невозможно, и какие-то зловещие темные провалы в системе были, и в целом ландшафт выглядел как в фильме жанра «дарк фэнтези».

Все это как-то сказочно пронеслось передо мной. Время то ли сжалось, то ли растворилось… не знаю, как это назвать и объяснить, но точно эффект был. Я и моргнуть не успел, как мы очутились «на грани цивилизации»: здания, сооружения, спящая техника – все это кончилось. Ряд уходящих влево от нас столбов с прожекторами – их мертвенный полусвет заливал скошенное поле, и это уже выглядело настоящим хоррором. За полосой полусвета не столько виднелась, сколько угадывалась стена леса, а несколько подальше, если опять же смотреть влево, виднелась караульная вышка.

– Ждем немного, – распорядился Зинкевич.

И верно, минуты не прошло, наверное, как я различил топот бегущих ног справа, со стороны казарм и штаба части. Показались четверо: младший сержант и трое рядовых.

– Здорово, Ген… – задыхаясь, проговорил старший группы.

– Привет, Сань, – обронил наш командир.

И они кратко переговорили. Из беседы я понял следующее.

На пятном посту – это дальше от нас, мы сейчас находимся на четвертом – замечено проникновение на территорию. Точнее, подозрение на это… Словом, ситуация такова.

Караульная собака, находящаяся на привязи, внезапно подняла лай, и часовой, молодой боец первого года службы, встревожился. И тут же ему почудилось, что некая тень скользнула к ограждению: сетке Рабица, растянутой меж деревянными столбами и закрепленной на них. Караульные вышки были оборудованы полевой телефонной связью, и конечно, солдат, слегка паникуя, вмиг отзвонился в караульное помещение. Ну и оттуда пошла писать губерния, то есть лавина принятия решений.

С одной стороны – черт его знает, почудилось-не почудилось, впечатление самое шаткое. А с другой – вдруг и правда, кто-то просочился на объект! Это вопиющее ЧП. И в данном случае куда лучше перестараться, чем недостараться. Поэтому «в ружье» подняли часть отдыхающей и бодрствующей караульной смены во главе с одним из разводящих, младшим сержантом Александром Грищуком. И добавили на подмогу троих из ВВКС с собаками.

Я ощутил, как напрягся Гром, но никаких пустых движений, рычаний, ворчаний… Рекс Зинкевича волновался сильнее, топтался, помахивал хвостом… Я видел, как Гена легонько хлопнул пса по холке: тихо!

Сержанты совещались с полминуты. Собственно, решение одно: идти на пятый пост и действовать по обстановке.

– Вперед, – скомандовал Гена. Все же он был на одну лычку старше Грищука. И мы все, люди и собаки, двинулись вперед в призрачном свете прожектора.

Слева от нас была ограда, дополненная прожекторными столбами и караульными вышками, справа – собачьи посты. Это два столбика, надежно закрепленных в грунте, на расстоянии 30–40 метров друг от друга. Между ними на высоте примерно метра вывешен трос. На него надето кольцо цепи, другим концом сцепленное с ошейником. То бишь, соединенный с тросом, пес бегает вдоль него примерно как троллейбус вдоль провода. Разумеется, и трос и столбики – все это прочное и крепко связанное. В обязанности вожатых входит в том числе периодическая проверка данного оборудования.

На четвертом посту по проволоке бегал не очень крупный «восточник» – молодой, должно быть, или уж так, ростом не вышел. Рекс заворчал, на что последовал немедленный оклик Гены, Гром отреагировал спокойно.

Метрах в двадцати впереди из полутьмы возникла рослая солдатская фигура в ватнике. Автомат в руках. Хищно блеснуло лезвие штык-ножа.

– Стой! Кто идет?

– Разводящий и группа усиления! – крикнул Грищук.

– Пароль!

– Камчатка! Отзыв?

– Чукотка! Разводящий ко мне, остальные на месте!

Ритуал был соблюден полностью. В качестве паролей и отзывов незамысловато использовались географические названия, как правило, близкие в сознании советского человека. Могло быть что-то вроде «Ашхабад – Ташкент» или «Минск – Брест». Или «Кама – Волга».

Грищук, привычным движением поправив автомат зашагал, захрустел сапогами по гравию. А я, глядя на ватник часового, начал как-то особенно ощущать прохладу осенней ночи. Горячка бега и быстрой ходьбы остывала, и в х/б сделалось зябко.

Караульные, поднятые впопыхах, тоже были в «бумажках», хотя наверняка под гимнастерки у них было что-то поддето.

– Слышь, земеля! – вполголоса вдруг окликнул меня один из них. – Ты чо, новенький, чо ли? Чо-то я тя ране не видал!

Говорил он с грубоватым диалектом, не то уральским, не то сибирским.

– Да, – спокойно отозвался я. – Вчера прибыл.

– А-а!..

– Тебе какое дело? – полуобернулся к любопытному Зинкевич. – Много знать хочешь? Ученый, что ли? Копченый!

– Да ладно, Ген, чо ты? Просто из интересу!

– Не Гена, а товарищ сержант. А молчание – золото…

– Группа, ко мне! – крикнул Грищук.

Из разговора с часовым выяснилось, что на четвертом посту все обстояло спокойно, а на пятом вдруг пес разразился диким лаем, взбудоражилась и псина четвертого поста… и пошла цепная реакция.

– Ясно, – сказал Гена. – Идем дальше.

На пятом посту церемониал повторился: пароль, отзыв… разводящий ко мне… А дальше темп событий резко ускорился.

– Где ты видел нарушителя? – спросил Зинкевич.

– Ну… – неуверенно сказал часовой, – видел-не видел…

– Но собака же залаяла!

– Это да. Но, может, зверь какой…

– Тьфу! – сплюнул Грищук. – Часовой из тебя, как из говна пуля. Ладно! Где это было?

– Вон там, – показал рукой боец.

Пошли туда. Зинкевич включил ручной фонарик – тот был довольно мощный, светил неплохо. И тут мы увидали…

– Т-твою мать! – невольно вскричал Табачников.

В ограде зияла дыра. Сетка Рабица была явно распорота каким-то инструментом так, что мог, пригнувшись, пройти человек.

– Кучеренко! – окликнул часового Грищук. – А ты что, оглох, ослеп? Обоссался?! Здесь ведь возни минут двадцать, не меньше!

– Не!.. – испуганно вытаращился Кучеренко. – Не было возни!

– Заранее, – негромко сказал я. – Заранее эту дыру проделали…

– Точно, – кивнул Зинкевич. – Похоже на то. Но когда? И как?! По идее тут все перекрыто…

– Ну дак, – с философским вздохом произнес знакомый сибирский говорок. – Идея-то она идеей, а жизнь жизнью…

– Маркелов, не умничай, – велел Грищук. – А как они здесь друг у друга пост принимали?! Не видели, что ли, ротозеи?.. Кучеренко!

Тот подавленно молчал. Сказать было нечего.

Пока эти дебаты шли, наш помкомвзвода водил туда-сюда лучом фонаря. И тут…

– Стой! – вскрикнул я, схватив сержанта за руку.

– Что? – почему-то шепотом спросил он.

А я сам толком еще не знал – что. Просто в луч попало нечто, лежащее на земле. Какая-то тряпка, что ли.

Без раздумий я бросился вперед. Гром тоже. Мне пришлось раздвинуть дыру, чтобы он смог пробраться в нее, а я проник следом, чуть не зацепившись ремнем АКМ. Но ничего, все обошлось. Услышал, как за мною запыхтели, закарабкались остальные.

Тряпка оказалась рабочей рукавицей. Наполовину брезентовой, наполовину тканевой. Я поднял ее, осмотрел в свете фонаря.

– Новая, – вынес вердикт. – Новее не бывает!

– Значит, его, – озвучил Гена то, о чем я успел влет подумать.

– Гром, – я поднес рукавицу к носу овчарки. – След! Ищи!

Гром навострил уши, смешно задвигал носом, внюхиваясь. А вообще он напрягся, во всем его облике проявился азарт. Обнюхав перчатку, он пригнул голову, поводил ею из стороны в сторону… Замер.

– След! – нетерпеливо повторил я.