Гардемарин Ее Величества. Инкарнация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 23

У меня так, само собой, не получилось. Пришлось задержаться.

— Добрый день! — Усатый мужик с широкими боцманскими лычками на погонах лениво протянул ладонь. — Документы, пожалуйста.

Я, то и дело поглядывая на удаляющуюся темную фигуру, просунул в окошко паспорт.

— Владимир Острогорский, — прочитал дежурный. — К кому и по какому вопросу?

— К Разумо… к начальнику Корпуса, — тут же поправился я. — По поводу поступления.

— Так набор уже завершен. Учебный год начался, молодой человек.

— Не сомневайтесь, меня он примет, — буркнул я. — Записывайте.

Дежурный хотел было огрызнуться и даже вдохнул, но наткнулся на мой взгляд и тут же осекся и сдулся, разом потеряв желание спорить.

Разумно: в таком месте никогда не знаешь наверняка, кто перед тобой — то ли наследник древнего рода, то ли обычный малолетний шалопай. И даже если фамилия не красуется на первых страницах общего гербовника дворянских родов, это не значит, что к ее обладателю не следует относиться с осторожностью.

Поджав губы, дежурный записал меня в журнал. Я выдернул паспорт из его пальцев, засунув руку в окошко чуть ли не по самое плечо, и сорвался с места, торопясь поскорее догнать хриплого. К счастью, он пока никуда не свернул, и уже скоро впереди снова показалась рослая фигура с блестящим черепом. Замедлив шаг, я двинулся следом, прикрываясь снующими туда-сюда курсантами и стараясь не отставать.

На мгновение где-то в области затылка даже промелькнула мысль дождаться, пока хриплый окажется в чуть менее людном месте или… Нет, слишком опасно. Вряд ли сейчас можно придумать что-то глупее, чем лупить Молотом в стенах Корпуса. Да и не факт, что получится: драться с Одаренном третьего-четвертого ранга этому телу пока рановато.

Оставалось только шагать за хриплым след в след, и выискивать подходящий момент хотя бы получше рассмотреть лицо. Но и это у меня почему-то никак не получалось: поднявшись на второй этаж, хриплый вдруг прибавил шагу и свернул за угол. Я снова перешел на бег, метнулся следом…

И тут же налетел на упитанного светловолосого коротышку в черной форме с двумя унтер-офицерскими лычками на погонах.

Второкурсник — и по совместительству нарушитель внутреннего устава Корпуса: он то ли не дотерпел до подходящего места, то ли зачем-то решил перекусить прямо на ходу, и теперь со скорбным видом разглядывал то здоровенное белое пятно у себя на груди, то завернутую в промасленную бумагу шаверму у моих ног.

— Прошу меня извинить, — буркнул я, обходя беднягу.

Времени на полноценные расшаркивания не было: рослая фигура пока еще не затерялась, все так же возвышаясь над толпой курсантов и офицеров Корпуса чуть ли не на две головы, но в любой момент могла зайти в какую-нибудь дверь. Или вовсе свернуть на одну из бесчисленных лестниц, и тогда искать хриплого пришлось бы буквально наугад. И я уже собрался было пуститься бегом…

Но так и не смог.

— Не так быстро, сударь, — строго проговорил коротышка. — Мы с вами еще не закончили.

Белая пухлая рука держала меня за ворот «брони» — и держала неожиданно сильно. Настолько, что я был бы вынужден или тащить упрямого курсанта за собой волоком, или стукнуть, чтобы отцепился. Чего он, судя по упрямой и решительной физиономии, делать явно не собирался.

— Закончили! — буркнул я, опустив ладонь на сжимающие куртку пальцы. — Я опаздываю.

— В таком случае, для нас обоих будет лучше, если это досадное недоразумение решится как можно быстрее. — Коротышка натужно запыхтел, но сдаваться явно не собирался. — И вам, сударь, придется выслушать, желаете вы того, или нет.

— Ну так говорите быстрее! — рявкнул я. — И отпустите уже — я не собираюсь сбегать!

— Увы, я никак не могу в это поверить.

Коротышка зачем-то изъяснялся так, будто мы оба с ним были не безусыми пацанами, а аристократами, которые находились в затяжной ссоре и вдруг столкнулись нос к носу на приеме у общего знакомого, да и еще и так, что избежать неловкой беседы никак не получалось. Со стороны это наверняка выглядело до нелепого комично, однако странный второкурсник то ли планомерно нарывался, то ли в целом по жизни отличался.

Только не умом и сообразительностью, а вообще непонятно чем.

— Вы, сударь, совершенно, отвратительно невоспитанны, — продолжал выговаривать он, назидательно размахивая у меня перед носом указательным пальцем. — И не только проявили неуместную в этих стенах суету, но и лишили меня трапезы.

— Да говори ты уже нормально, блин! — не выдержал я. — Хочешь, я тебе этой гадости хоть целый ящик куплю, только отстань!

— Гадость? — Глаза коротышки недовольно блеснули. — Более ужасных слов я в жизни не слышал! Боюсь, я вынужден потребовать…

— Чего — извинений? За эту х… за шаверму⁈

Еще немного, и я, пожалуй, просто засветил бы парню между глаз, наплевав на все условности, этикет и даже то, что после таких выкрутасов мое обучение в Морском корпусе закончилось бы, не начавшись. Но к счастью для нас обоих, он перестал выписывать словесные кренделя и перешел к делу.

— О нет, сударь. — И без того серьезное лицо коротышки на глазах преисполнялось пафосом и какой-то нездешней мужественностью, будто он собирался с голыми руками броситься на танк, а не дальше капать на мозги незадачливому ровеснику. — К моему глубочайшему сожалению, все многократно хуже. Поставив это пятно, — Коротышка ткнул себя пальцем в грудь, тут же вляпавшись в соус, — вы оскорбили не только меня лично, но и форму курсанта. Тем самым оскорбив также Морской корпус и весь военный флот. И, следовательно, должны ответить за свой проступок так, как того требуют славные традиции.

Да они сговорились, что ли⁈ Сначала Камбулатов, теперь этот… Не то, чтобы подобного рода разборки Одаренного столичного молодняка были такой уж редкостью, но я за каких-то полдня получил уже второе по счету требование сатисфакции. Причем нынешний… скажем так, оппонент, в отличие от первого, ничуть не походил на лихого забияку.

— Дуэль? — вздохнул я.

— Я бы на вашем месте говорил потише, сударь! — Коротышка перешел чуть ли не на шепот, суетливо оглядываясь по сторонам. — Но — да, вы правы. Сегодня ночью я буду ждать вас ровно в час у часовни…

— Ксении Блаженной на Смоленском кладбище! — прорычал я. — Клянусь честью, сударь, я там буду… Только в два часа — на час ночи меня уже вызвали!

От неожиданности коротышка вытаращился и разжал пальцы, отпуская куртку и давая мне, наконец, долгожданную возможность удрать. Конструкты дружно полыхнули, и я с бешеной скоростью помчался по коридору, расталкивая курсантов и рискуя к сегодняшнему ночному рандеву на Смоленском набрать еще пару-тройку дуэлей. Хриплый уже исчез из виду, но я буквально только что видел его где-то в конце коридора. Никаких дверей тут уже не было, и единственный путь вел к короткой лестнице, уходящей в центральное крыло Корпуса.

И вот здесь бегать уже точно не стоило. И не только потому, что юные курсанты вокруг в этой части здания понемногу сменялись офицерами. Если память меня не подводила, на втором этаже в этой части располагались кабинеты начальства, и хриплый запросто мог зайти в любой из них.

Но в какой именно?..

Когда дверь в конце коридора распахнулась, и в проеме показалась знакомая борода и двухметровая черная фигура, я отвернулся и принялся старательно делать вид, что меня больше всего на свете интересует расписание четвертого мичманского курса. Вряд ли хриплый хотя бы примерно знал, как выглядит мое новое тело, однако сам облик — байкерский «доспех», джинсы и рюкзак — слишком уж выделялся на фоне местной черной формы с погонами.

Впрочем, хриплого нисколько не интересовали ни курсанты, ни уж тем более абитуриенты: он шагал по коридору, сосредоточенно пялясь в телефон, и, похоже, к тому же еще и спешил куда-то.

А вот мне спешить было уже некуда. Раньше я слышал только голос врага, а теперь увидел внешность. Достаточно близко, чтобы улучшенный Конструктами мозг вспомнил ее хоть через неделю, хоть через месяц, хоть через десять лет. А имя… имя можно выяснить и в начальственном кабинете.