Гардемарин Ее Величества. Инкарнация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 20

— Ты смотри, и манерам обучен… Достойная смена растет! — улыбнулся Морозов. И тут же повернулся к дяде. — Что у вас тут стряслось?

— Напали на дом. Человек двенадцать, может, больше. Вооружены автоматами, нашими. «Калашниковы», «Ксюхи» и семьдесят четвертые с коллиматорами. Четверо «двухсотых» в доме, еще есть на улице. Остальные…

Дядя докладывал четко и кратко, по военному, не забыв упомянуть и мое участие в спасении Настасьи, и даже совместный спуск в подвал. И где-то на этом месте Матвей… то есть, его сиятельство князь Морозов почему-то начал стремительно киснуть, будто история про победу семьи Острогорских над превосходящими силами противника вдруг перестала ему нравиться.

— Погоди, Константин Иваныч, — проговорил он. — А насколько вообще этот отважный юноша… осведомлен?

— Больше, чем мне бы хотелось. Но куда уж тут денешься, раз такая… ситуация случилась. — Дядя явно собирался высказаться покрепче, но все-таки обошелся без вполне уместного здесь мата. — Пацан с головой, любопытный. Сам бы разобрался, что к чему — шила-то в мешке не утаишь.

— Ситуация действительно та еще. — Морозов еще сильнее нахмурился и развернулся ко мне. — А твой племянник умеет держать язык за зубами и не задавать ненужных вопросов?

— Умею, ваше сиятельство, — ответил я. — Хотя я скорее предпочел бы услышать нужные ответы.

— Ответы?.. Это какие же?

— Если члену Совета для чего-то нужно держать в подвале у моего дяди целый склад оружия, на это наверняка есть причина. — Я решил пропустить умозаключения и сразу перешел к выводам. — И любой человек на моем месте хотел бы ее знать. Мой долг — защищать семью, разве не так?

— Похвальные мысли, — буркнул Морозов. — Весьма похвальные. Но мужчине иногда приходится думать еще и о защите отечества — особенно в такое время.

— Да ладно тебе, Матвей Николаич. Сам знаешь — мы, Острогорские, не из болтливых. И пацан хороший растет, наша порода! — Дядя опустил здоровенную лапищу мне на плечо. — И к тому же надолго не задержится. В Петербург хочет поступать, в Морской корпус. На десантное отделение.

— На десантное, говоришь? — Морозов перестал хмуриться и вдруг засиял, как начищенная бляха. — Молодец, Владимир! Прямо в этом году, что ли?

Похоже, его сиятельству пришлась по душе моя затея. Хотя наверняка он куда больше обрадовался возможности убрать слишком уж бойкого и сообразительно юнца куда подальше.

— Так точно, — кивнул я. — Опоздал немного, но все равно постараюсь. Вдруг…

— Да никаких «вдруг»! — Морозов хитро заулыбался. — Мы такое рекомендательное письмо выправим, что старик Разумовский тебя хоть завтра на курс зачислит.

— Может, и нет. Мне еще восемнадцати не исполнилось, — с деланной грустью в голосе ввернул я. — А на десантное только совершеннолетних берут, в Корпусе с этим строго.

— Ну, это, брат, тоже дело поправимое. — Морозов подмигнул и, чуть понизив голос, пояснил: — Во Вторую Отечественную пацаны себе чуть ли не по два года приписывали, чтобы на фронт попасть. А если у тебя, Владимир, намерение серьезное…

— Очень серьезное, ваше сиятельство!

Есть! Кажется, прокатило. Раз уж Морозов предложил сам, наверняка у него достаточно связей, чтобы организовать мне полный комплект документов. Или хотя бы паспорт. А с ним, как известно, жизнь вполне может стать и лучше, и веселей.

— Но тогда с тебя, Владимир, ответная вежливость. Так сказать, добро за добро… Константин Иваныч, с твоего позволения?

Дядя явно не испытывал особого восторга по поводу происходящего, но спорить, конечно же, не стал. Хмыкнул что-то себе под нос, махнул рукой и зашагал к дому — наверное, проведать Настасью. А мы с Морозовым направились к его «бегемоту», где я чуть ли не две минуты терпеливо ожидал, пока его сиятельство закончит ковыряться в бардачке.

— Вот! Держи, — сказал он, протягивая мне небольшую коробочку то ли из пластика, то из темного дерева. — Ты же в Петербург едешь, получается. Сможешь одному человечку передать?

— Смогу. — Я пожал плечами. — Кому именно?

— Да девчонке одной… Кстати, довольно симпатичная, — усмехнулся Морозов. — Приедешь, свяжешься — номерок запиши.

Я молча кивнул и полез за телефоном. Навороченная техника послушно развернула на пол-экрана виртуальную клавиатуру и принялась выдавать цифру за цифрой. Закончив, я несколько раз перечитал номер…

— Эй, ты чего? — Морозов легонько толкнул меня в локоть. — Заснул?

— Нет, ваше сиятельство. — Я убрал телефон в карман. — Просто нажал не туда.

Моя новая жизнь — все сутки с небольшим — буквально состояла из интриг, тайн и немыслимых совпадений. Однако это, пожалуй, удивило даже больше, чем налет боевиков и оружейный склад в дядином подвале.

Номер, который продиктовал Морозов — кстати, пока единственный в телефонной книге — у меня уже был.

Глава 11

Транспорта за то время, что я отсутствовал, на дорогах определенно стало больше. Я бы даже сказал — чересчур. Пробка еще до Тосненской объездной — ну где это видано? Еще и погодка как по заказу, чтоб ее. Название деревни, на въезде в которую я стоял уже некоторое время, как нельзя лучше подчеркивало окружающую действительность.

Жары.

Не по-сентябрьски горячее солнце я, кажется, прихватил с собой прямо из Ростова. Шпарило так, что я в своей броне уже начинал понемногу плавиться. Вентиляционные клапаны на груди и под мышками почти не помогали, и если до этого встречный ветер хоть как-то спасал от пекла, то на скорости в неполные тридцать километров в час мне оставалось только вариться в собственном соку. Над дорогой висело пропахшее асфальтом и бензином марево, и я никак не мог разглядеть, сколько еще будет продолжаться пытка: то ли километр, то ли десять, то ли все восемьдесят с хвостиком, оставшиеся до города.

Но, в отличие от машин, я хоть как-то двигался: самурай неторопливо катился между рядов раскаленного железа. Где-то впереди, похоже, случилась авария, и запекаться на солнце, пока ее растащат, желания у меня не было.

Так что не обессудьте, господа автомобилисты.

Места посередине у разметки хватало, но по-настоящему разгоняться я не стал. Слишком уж много было суеты вокруг. Отовсюду слышались сердитые гудки и ругань из-за полуопущенных стекол. Машины то и дело выскакивали на пыльную обочину или перестраивались в наивной надежде проехать затор быстрее, и вылавливать по зеркалам юркий черный силуэт мотоцикла, конечно же, никто даже не думал. Водители замечали, только когда я появлялся совсем близко. Особенно впечатлительные и пугливые автоледи тут же начинал бестолково дергаться, уступая дорогу, степенные усатые дядьки на всякий случай складывали зеркала, но большинство просто смотрели. Кто-то равнодушно, кто-то с плохо скрываемой завистью, а кто-то и с явным осуждением.

Осуждайте, сколько влезет, у вас хотя бы кондиционеры есть.

Конец затора был уже близок, и я даже рассмотрел впереди сцепившиеся передними бамперами машины, а чуть дальше за ними — проблесковые маячки «Скорой» и полиции. Самурай довольно заурчал двигателем, предвкушая скорое освобождение из плена. Мне оставалось всего метров пятьдесят, когда водитель стоящего впереди «Икс-пятого» со номерами Ставропольской губернии вдруг не придумал ничего лучше, чем распахнуть дверцу прямо передо мной.

Даже со смешной для спортивного байка скорости в сорок километров в час оттормаживаться пришлось, что называется, «в тиски». Антиблокировочная система отработала, но вилка все равно ушла вниз чуть ли не в отбой, а меня едва не швырнуло через руль. Заднее колесо на мгновение оторвалось от асфальта, с глухим стуком упало обратно, и морда мотоцикла замерла в какой-то паре сантиметров от полуоткрытой двери и опешившего водителя, не успевшего даже поставить ногу на асфальт.

В мои семьдесят с лишним астрономических лет всерьез выходить из себя из-за такой ерунды было попросту несолидно, но то ли на меня повлияла жара, то ли накопившееся от долгой езды по пробке раздражение. Ярость юного тела тут же захлестнула разум, и я вспыхнул, как пары бензина.