Гардемарин Ее Величества. Инкарнация (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 13

Или дело было в возрасте. Разница в семь лет: почти незаметная в зрелости, но огромная пропасть, когда один еще не вырос из детских штанишек, а второй уже примерил первые в жизни солдатские погоны.

Дядя Костя. И мой отец.

Я вдруг заметил, что даже про себя почему-то называю их именно так, а не братьями Острогорскими. Мальчишки на старом фото были мне абсолютно чужими, однако и они, и старая усадьба, и сам дядя…

— Папка твой, — тихо проговорил он. — Помнишь?

Нет. Невозможно.

Если в безупречные протоколы проекта каким-то образом не закралась ошибка, тогда, в две тысячи четвертом, сердце в этой груди не билось восемь с половиной минут. Мозг умер, и серое вещество в голове годилось исключительно в качестве сырья для работы хитроумных Конфигураторов, которые в конечном итоге вылепили из него почти совершенную аналитическую машину. Мощную, производительную, лишенную большей части человеческих слабостей… и пустую. Личность Володи Острогорского исчезла. Окончательно и бесповоротно.

Должна была исчезнуть.

— Помню, — буркнул я.

Наверняка со стороны это выглядело ничуть не сентиментально, а то и вовсе невежливо, но дядя в очередной раз истолковал все по-своему. И снова то ли засмущался, то ли вдруг почувствовал себя виноватым — и поспешил сменить тему.

— Так. Давай бегом руки мыть — и на веранду, — проговорил он. И, набрав воздуха, во всю мощь майорских легких гаркнул: — Марья Васильевна! Чаю!

С прислугой в усадьбе было так себе: стол накрывала не соблазнительная юная горничная, а весьма взрослая дама. Она же, судя по всему, экономка, завхоз, повариха, уборщица, а по совместительству и нянька для восьмилетней Настасьи. Вряд ли дядя совсем уж бедствовал, обладая родовым достоянием и пенсией, положенной кавалеру двух орденов, однако и содержать полноценный штат, похоже, не мог. Или просто не хотел, ограничиваясь всего парой-тройкой человек.

Да уж. Не к такому я привык, совсем не к такому. Для человека моего положения… прежнего положения роскошь с самого младенчества была чем-то самим собой разумеющимся. Наверное, поэтому я ее никогда и не ценил ее сверх меры. В отличие от почти безграничных ресурсов, обладание которыми подразумевает сам факт принадлежности к древнему и могущественному роду. Острогорские же ничем подобным не располагают.

Пока не располагают. Прихваченных из колумбария на Краснослободском кладбище капиталов вряд ли хватит сделать из нас с дядей финансовых магнатов, однако начало они положат. Для начала стоит инвестировать хотя бы пару тысяч в прибыльное дело, потом перевезти семейство в столицу, а потом…

— Так ты это, Вовка, — дядя будто прочитал мои мысли, — надолго к нам? Совсем останешься, или?..

— Или. — Я отодвинул наполовину опустевшую чашку. — Нечего без дела сидеть — поступать буду. В петербургский Морской корпус, на десантное отделение.

Я ответил сразу, не задумываясь. Хотя до этого даже не пытался заглянуть в будущее дальше, чем на пару-тройку дней вперед — слишком уж оно казалось непредсказуемым. Но теперь, когда дядя поинтересовался, я почему-то сразу понял, что, в сущности, и не вижу иных вариантов, кроме как вернуться в свою альма матер.

И снова открыть двери, через которые впервые прошел в сентябре шестьдесят первого.

Корпус и во времена моей молодости считался солидным заведением, куда принимали только отпрысков благородных семейств. А к концу девяностых его престиж и вовсе взлетел до небес, обогнав все прочие военные и пажеские училища. Тогда молодой император Александр, послушав моего совета, указом обязал всех представителей дворянского сословия нести государственную службу, и «золотым мальчикам» из княжеских и графских родов пришлось примерить форму. И многие поспешили выбрать Корпус, который я в те годы изрядно финансировал — в том числе и из собственных средств.

Отличный старт для карьеры… да и для новой жизни, если уж на то пошло. Особенно пока не приходится рассчитывать ни на капиталы, ни на старых друзей, если кто-то из них вообще еще жив. Отличный повод перебраться в столицу и посмотреть, как обстоят дела в высших кругах. Отличная возможность оказаться поближе к великой княжне Елизавете. И защитить — если потребуется.

И, фактически, единственная возможность быстро проложить себе путь в Совет и выше, если мне придется навсегда остаться Владимиром Острогорским.

— Ну ничего себе ты нацелился, Вовка — в Морской корпус! — Дядя усмехнулся и покачал головой. — Дело хорошее, конечно, но попробуй поступи… Туда и с княжеским титулом не всякого возьмут.

— Так я и не всякий. — Я пожал плечами. — Сдам экзамены, поступлю. Отучусь три курса, а оттуда в гардемарины.

— Куда-куда⁈ — На этот раз дядя удивился так, что едва не поперхнулся чаем. — В особую роту его величества⁈

— Так точно, ваше высокородие, — невозмутимо отозвался я. — Желаю служить отечеству, так сказать.

— Да сколько угодно желай! — Дядя махнул рукой с такой силой, что едва не зацепил блюдце с печеньем. — Но куда тебе в гардемарины-то? Там куда не плюнь, одни Георгиевские кавалеры. Или Владимирские, кресты с мечами… Боевые офицеры!

— Молодых тоже берут. И обычно как раз с десантного отделения.

— Ну и сколько их там берут, Вовка? — Дядя уперся ладонями в колени, расставив локти. — Сколько, ты мне скажи! Пять человек в год?

Обычно меньше. Одного-двух… иногда троих с выпуска — и то в порядке исключения. Во всяком случае, в моей памяти все осталось именно так. Попасть в гардемаринскую роту, самое крутое даже по меркам военной элиты подразделение в Империи, было мечтой чуть ли не всех пацанов, когда-либо переступавших порог Корпуса.

И в особенности тех, кому не повезло родиться с золотой ложечкой в интересном месте: один год, проведенный в рядах личной гвардии его величества, давал такие возможности, которых на обычной военной и уж тем более гражданской службе порой приходилось ждать десятилетиями. Карьера, деньги, титулы, ордена, расположение императора… И, конечно же, возможность однажды получить право занять место среди всемогущих членов Совета имперской безопасности.

Погоны и форма гардемарина открывали любые двери.

Однако получить их удавалось лишь немногим. Даже среди титулованных аристократов и по-настоящему сильных и талантливых Одаренных, элиты курса, конкуренция была сумасшедшая. Но в стенах Корпуса она только начиналась, ведь потом юных десантников ждал встреча с противником извне. Каждый год в гардемарины метили офицеры из спецподразделений, армии или флота. Настоящие ветераны, у каждого из которых за плечами имелось по полдюжины боевых операций, а то и награды. Место в «Золотой роте» приходилось буквально выгрызать зубами.

Но награда определенно того стоила.

— Какая разница, сколько человек с курса возьмут? — Я потянулся за печеньем. — Главное, чтобы среди них был я.

— Я — последняя буква в алфавите, — проворчал дядя. — И та в раскорячку стоит. Гардемарины… Там тебе и экзамен, и аттестат, и биография, и нормативы. А еще происхождение смотрят!

— А с происхождением-то что не так? — Я откинулся на спинку плетеного кресла. — Острогорские — род, может, и не самый древний, зато достоинство у нас имеется.

— Да ладно бы только достоинство! Ты, я смотрю, парень хороший, только… только глупость несешь, уж извини меня. — Дядя поморщился, будто у него вдруг заболели все зубы разом. — В особую роту ниже пятого ранга никак не попадешь, а у нас в семье таких Одаренных отродясь не было. И это я еще со старшей линии, получается, а отец твой… Ну не в кого тебе, понимаешь? Силы не те, да и…

Заканчивать дядя не стал — видимо, решил, что все и так понятно. И попасть в гардемарины обычному отпрыску обычного семейства не светит. Никоим образом. Я не стал спорить: для начала сойдет и просто поступить в Корпус на нужное отделение, а уж этому препятствовать никто не станет. В своей способности честно сдать все положенные экзамены я не сомневался, так что оставалось только добыть правильное рекомендательное письмо.