Железный человек (СИ) - Криптонов Василий - Страница 5

Со стороны это смотрелось, наверное, очень странно. Я стоял в двух метрах от Митрофана и всё, что сделал, это взмахнул рукой с зажатой в ней одолженной саблей.

Но Митрофан на земле дёрнулся, а в груди, со стороны сердца, у него образовалась дыра. Голова Митрофана запрокинулась, глаза закатились. Из дыры в груди плеснула кровь.

— Вот и всё, господа. Дуэль окончена. Все свободны, всем спасибо. — Я вернул саблю парню, у которого её брал.

— Вы ранены, — пробормотал он.

Показал на мою грудь, располосованную кинжалом. Я опустил взгляд. Расстегнул рубашку, посмотрел на рану.

— Ерунда, сейчас вылечу.

Остановить кровь. Заживление.

Рана начала затягиваться, прямо на глазах у парня. Глаза эти становились всё больше и к тому моменту, как рана затянулась, выкатились на лоб.

— С трупом разберётесь сами? — Я принялся натягивать камзол. — А то у нас, охотников, правила простые. Тварей мы сжигаем дотла.

Глава 3

— Р-разберёмся, — заикнулся мой секундант.

Я кивнул.

— Доброй ночи вам желать поздновато, а утро вряд ли будет добрым. Возня с трупом — такое себе начало дня. Но тут уж сорян, сами виноваты. Друзей выбирать надо с умом. Да, и ещё. Тот, кто сунется за оплатой долгов этого полудурка к Варваре Михайловне, будет иметь дело со мной. Если вдруг есть такое желание, можем обсудить прямо сейчас. Чтобы мне меч два раза не доставать.

— Но, позвольте, — пробормотал разговорчивый. — А карточные долги?

— Да пофигу, какие.

— Но ведь карточный долг — долг чести! Вы благородный человек, вы должны понимать…

— Я — прежде всего разумный человек, лишенный предрассудков. И я абсолютно уверен, что игромания к чести имеет примерно такое же отношение, как невинный новорожденный младенец к прожженному ублюдку, убивающему невинных младенцев. В том, что вы давали деньги в долг спесивому идиоту, виновата только ваша глупость. Варвара Михайловна тут — вообще никаким боком. Уверен, что она не давала ни малейшего повода думать, что собирается оплачивать чьи-то долги. Вопросы? Предложения?

Я оглядел четверых гвардейцев. Ответом была гробовая тишина.

— Ну, нет, так нет. На этом — всё, господа. Желаю здравствовать.

Я прицепил к поясу кинжал, закинул на плечо мешок. Эффектно начертил мечом в воздухе Знак и исчез.

Переместился домой, к себе в башню. Дел в Петербурге было ещё немало, но оставаться там не хотелось. Мой дом — моя крепость. Здесь мне и дышится привольно, и отдыхается замечательно. Куда ещё идти усталому охотнику после битвы, если не домой?

Я уселся на кровать, принялся раздеваться. Пока стаскивал сапоги, взгляд упал на стоящую в углу новенькую ванну.

Хм-м. А ведь отличная идея! Давно пора.

Я повернул краны. Отрегулировал хлынувшую воду до приятной температуры и забрался в ванну.

Да! Не зря столько мучился с водопроводом. Вот оно — то, чего мне так не хватало. Пену бы ещё сюда, чтобы уж полный кайф. Надо будет озаботиться этим вопросом. Изобрести что-то такое и толкать аристократам за бешеные деньги. Сказать, что последняя столичная мода. Разлетаться будет не хуже зеркальных карпов — на которых, если верить Тихонычу, в последнее время просто сумасшедший спрос.

Чёрт, сколько ж тут возможностей для успешных стартапов, лопатой не раскидать! Кабы ещё твари не пёрли из всех щелей…

В дверь осторожно поскреблись.

— Заходи, Марусь. Ты почему не спишь?

— Шум услыхала, проснулась. Думаю, чего такое?

В комнату скользнула Маруся. В тонкой, почти прозрачной ночной рубашке. Увидела наполненную ванну, а в ванне — меня. Хихикнула, скромно отвела глаза. Но не удержалась — подошла ближе.

За окном занимался рассвет. Изящная фигурка Маруси сквозь рубашку соблазнительно просвечивала.

— Ну и как думаешь? Чего?

— Вы, Владимир Всеволодович.

— Тонкое наблюдение. Присоединяйся, раз пришла.

Я взял Марусю за талию, перетащил через край ванны. Благо, места хватало. Рубашка её тут же намокла и стала совсем прозрачной.

— Красота, — с удовольствием глядя на Марусю, похвалил я.

— Ох, и затейник вы, барин…

Маруся прильнула ко мне.

Завтракал я в гордом одиночестве. Захар угнал в Поречье к Марфе. Земляна вовсе пока не возвращалась.

Когда тётка Наталья подала кофе, к столу подсел Тихоныч. Принялся докладывать о текучке. Озимые, надои, карпы — судя по докладу, всё у нас было прекрасно. Жизнь в Давыдово шла своим чередом, и это не могло не радовать. Вот бы ещё в мире такой же порядок навести…

— А ещё Андрей Михайлович вас дожидаются, — закончил доклад Тихоныч.

— Кто?

— Господин Дорофеев младший. Тот, что водопровод вам сооружал.

— Блин, точно! Я же его обещал к Ползунову в помощники пристроить. Очень вовремя нарисовался, я как раз в Петербург собираюсь.

— Ох… — сказал Дорофеев. Когда мы с ним материализовались в закрытой комнате в доме Ползунова. — Это, что же… уже Петербург?

— Он самый. Идём.

Я отпер дверь, вышел из комнаты. В кабинете Ползунова было тихо. Зато из столовой доносились звуки.

Завтракал Ползунов в компании некроинженера, и на сей раз пепельницами они не кидались. Просто сидели за столом, подчеркнуто не глядя друг на друга, и каждый размешивал сахар в кофейной чашке так яростно, что стук серебра о фарфор я услышал ещё в коридоре.

— Вам бы, может, подраться? — оглядев открывшуюся композицию, предложил я. — Всё повеселее будет. Чего вы опять надулись? Ей-богу — как девочки подростки, не поделившие корейского сетевого мальчика.

Ползунов и некроинженер принялись наперебой объяснять, чего. Я кивал, дожидаясь, пока выговорятся. А Дорофеев, выждав какое-то время, вдруг вмешался.

— Но позвольте, господа! Если я правильно понимаю предмет вашего спора, то решить этот вопрос можно только экспериментально. Теоретические выкладки тут не помогут, поскольку базируются на непроверенных данных.

Ползунов и некроинженер, кажется, только сейчас заметили, что я пришёл не один. С интересом уставились на Дорофеева.

— Знакомьтесь, господа, — сказал я. — Этот тот самый механик, о котором я рассказывал. Граф Андрей Михайлович Дорофеев.

— Можно без титула, — поклонившись, сказал Дорофеев. — Это, право, не имеет никакого значения. Я много слышал о вас, господин Ползунов. Буду весьма признателен, если допустите меня к себе в мастерскую и позволите ознакомиться с вашими разработками.

— С превеликим удовольствием! — расплылся в улыбке Ползунов. — Судя по вашей реплике, вы, Андрей Михайлович, в инженерном деле сведущи. К тому же, весьма проницательны. А помощь мне очень и очень пригодится… В государственной дотации нам отказано, Владимир, — он повернулся ко мне. — Я написал тебе, но ты, верно, ещё не получил письмо.

— Отказано? На каком основании?

— Без всяких оснований. Просто начертана резолюция: «Отказать». Сашенька ужасно расстроена. Собирается подавать апелляцию…

— Сашенька? — переспросил я.

— Александра Дмитриевна, — Ползунов смущенно отвёл глаза.

— А. Всё, теперь понял. А кто, говоришь, эту резолюцию начертал?

— Да откуда же мне знать? Какой-то чиновник.

— Который наверняка ни во что даже вникнуть не пытался… Ладно. Будем копать ещё и в эту сторону. Государство должно быть заинтересовано в укреплении своей безопасности. Я здесь, собственно, нарисовался в том числе по этому поводу, собираюсь нанести визит охотничьему совету. Только сначала загляну кое-куда.

Кое-где встретило меня распахнувшейся дверью. На крыльцо дома на углу Садовой и Фонарного переулка выскочила разгневанная Варвара Михайловна. Меня она едва не сбила с ног.

— Варенька! — неслось ей вслед. — Остановись, умоляю! В конце концов, это просто неприлично!

— Неприлично, тётушка, это оставлять подобную подлость без внимания! — гневно выпалила Варенька. — И коль уж рядом со мной нет мужчины, готового вступиться за мою честь, я займусь этим сама! Я вызову этого мерзавца на дуэль!