История барсучихи. Мой тайный мир - Киднер Паулина - Страница 94

Оглядевшись вокруг, Роузбад принюхалась к Акорну, который приветствовал ее своим барсучьим мурлыканьем. Затем, скользнув далее мимо кресла, увидела камин. «Какое интересное барсучье гнездо, — подумала она, — не вниз, а вверх!» Мигом шмыгнула в корзинку для угольков — и ввысь по трубе! Хорошо еще, что последняя была закрыта — камин долгое время служил просто украшением. Я решила, что самым правильным будет предоставить развитие событий их естественному ходу. Тихо закрыв дверь, я спустилась по лестнице навстречу посетителям.

Полчаса спустя я вернулась поглядеть, как идут дела. Вошла в кухню на цыпочках, чтобы их не побеспокоить: кто дрыхнет, пусть дрыхнет, время обедать еще не подошло. Так и есть: вся компашка спит одной серой кучей. Акорн, Кэткин, Соррел, Тэнси, Данделион… Друзья мои, где же Роузбад?! Я взглянула в трубу… Так и есть: на меня смотрит перепачканная сажей рожица. Нашла уступ как раз над колосниковой решеткой и ни за что не хочет вылезать! Ну ничего, надоест — и спустится, подумала я и снова вышла из кухни, не забыв погасить свет: полная темнота, никаких доносящихся снизу звуков, пугаться нечего! Только едва слышно урчит вода в трубах да мурлычет холодильник. Тишь да гладь — Божья благодать, а что еще надо барсучатам?

…Эх, не будь таких преданных дикой природе людей, как Рей, его супруга Дорин и их сын Пол, сколько живых существ сгинуло бы ни за что ни про что! А так они повседневно наблюдают за жизнью зверей и в случае чего готовы прийти на помощь… Тем же вечером Рей отправился к той же норе и продежурил всю ночь — вдруг появится еще один осиротевший детеныш?! Нет, все было тихо. Для очистки совести он провел там еще один вечер. Больше детенышей не появлялось, и у нас осталась надежда, что Роузбад была единственной.

Рассказывают, что барсуки предают погребению своих усопших сородичей, замуровывая их в особых камерах, которые потом по многу лет не используются. Самой не приходилось видеть — за что купила, за то и продаю, — но тем не менее на следующий вечер труп барсучихи исчез. Могло ли так быть, что другие члены семьи затащили его в гнездо и там похоронили со всеми барсучьими почестями?!

Рей Реддиш — спаситель не только крохотного барсучонка. На его счету также и спасенная лебединая жизнь. Как-то он шел по берегу озерка и видит: лебеденок попался на перемет и отчаянно бьется, пытаясь вырваться. Рей, разумеется, сообщил в Общество покровительства животным, но его представитель задерживался с прибытием, и Рею стало ясно, что птенец окончательно покалечит себе горло.

Проблема заключалась в том, как до него доплыть. Все умел мистер Реддиш, да только плавал как топор. И тогда он приспособил, ввиду отсутствия других плавсредств, автомобильную камеру, привязав к ней веревку, чтобы его спутники (из коих никому не хотелось лезть в воду) потом подтянули его назад. Операция была рискованной — во-первых, рядом мать-лебедиха, а во-вторых, неизвестно, какое в том месте дно. Доплыв до лебеденка, он оборвал леску, оставив конец ее торчать из клюва, чтобы потом хирургу легко было найти крючок, и пустил птенца плавать — пусть немного успокоится. Ну, разумеется, вскоре прибыли из Общества покровительства животным, поймали лебеденка и увезли его к ветеринару, а вдрызг промокший Рей попал домой, оставляя после себя цепочку луж. Дома супруга высказала ему все, что о нем думает, и вся эйфория от совершенного геройства мигом улетучилась…

Шесть барсучат в одной кухне — удивляюсь, как это мой супруг еще не прогнал меня! Уж на что я двужильная, и то тяну с трудом. Как только барсучата отвыкли от бутылочки, они стали искать, где лучше всего делать свои делишки — иначе говоря, где проводить «разметку» своих владений. Подавляющее большинство решило, что наилучшим местом будет собачья корзина, так что мы постоянно держали подле нее кипу старых газет. Однако Кэткин рассуждала иначе. Она обратила внимание, куда ходим мы, люди, — «кабинет задумчивости» помещается у нас в конце длинного коридора. Ну что ж — и ей хорошо, и нам хорошо, и посетителям забавно, как детеныш скребется в дверь кухни, прося выпустить; после этого барсучонок шествует к «кабинету задумчивости», куда дверь никогда не запирается. Правда, пользоваться ватерклозетом она не научилась — еще бы мы стали от нее этого требовать, в дикой природе таких удобств нет! Поэтому, как только под дверью «кабинета» появлялась маленькая лужица, мы тут же спешили с дезодорантом. Сделав свои делишки, она шествовала обратно на кухню и тыкалась носом в остальных барсучат, которые, как правило, спали без задних ног… Уж так получилось, что я особенно привязалась к Кэткин — то ли потому, что она была первой в этом сезоне, то ли потому, что оставалась самой маленькой из всех.

Чем старше они становились, тем шумнее становились их игры. В бесплодных попытках сберечь линолеумный пол в кухне я разбрасывала по нему каменные фигурки зверюшек, а то и кирпичи. По вечерам, когда посетители уходили, я открывала дверь, и вся шайка с шумом скатывалась по лестнице в сад — вот уж где раздолье для игр! — а затем в таком же порядке вкатывалась обратно наверх. В то время у нас гостила талантливая художница Джоанна Ричардсон — в течение многих вечеров она помогала мне следить за барсуками, которые имели привычку разбегаться в разные стороны.

Отучение детенышей от бутылочки знаменовало собой наступление тяжелых для меня дней. Привыкание к твердой пище требует времени, а в «переходный период» они на все горазды. Могут, например, сунуть нос в миску с едой и пускать пузыри — это в лучшем случае, а в худшем — залезть в миску целиком и с ног до головы вываляться в предложенном угощении. Чаще всего они просто выбрасывали содержимое на пол и рылись в нем носами и лапами. А что вы хотите? Разве есть в дикой природе посуда? У нас в полях и лесах жучки и червячки прячутся в земле, а не лежат в миске! Так-то оно так, да мне от этого не легче: мыть пол в кухне приходилось по пяти раз на дню. Когда к нам приходили друзья и любовались живой кучкой, блаженно почивающей под креслом в до блеска вымытой кухне, им и в голову не приходило, какая катавасия начинается с их пробуждением. Впрочем, Дерек популярно и доходчиво просвещал наших друзей, прибегая также к помощи фотодокументов.

Как-то вечером я обратила внимание, что в кухне стало чересчур тихо, а ведь каких-нибудь десять минут назад они азартно носились друг за другом, гоняя мяч! Дверь в сад была закрыта — значит, туда попасть они не могли; в ванной тоже никого не было, хотя они вполне могли заползти спать под старомодную эмалированную ванну на ножках. Куда ж они запропастились, черт возьми?!

Подходя к спальне, я услышала знакомое фырканье. Так вот вы где, голубчики, подумала я. В то время мы спали в комнате нашего сына, а в своей делали ремонт, так что всю мебель, в том числе поролоновый матрас с кровати, поставили к стенке. Я открыла дверь — и шесть фигурок, испугавшись внезапного появления человека, с фырканьем забились под мебель. По всему полу были раскиданы кусочки желтого поролона — это барсучата, дорвавшись до матраса, растерзали его в клочья. Начали с середины, а изодрав центр, взялись за края.

— Что же вы наделали, негодники! — выдохнула я и рухнула на колени. Узнав мой голос, Акорн с видом триумфатора выбежал ко мне, держа в зубах кусок поролона почти с себя размером. Затем из убежища выскочила Соррелл, неся в зубах свой трофей, и перепрыгнула через Акорна; тут уж они все повылезали и принялись резвиться, словно детишки в снегу.

Найдя большой мешок, я быстренько сложила в него «вещественные доказательства» (как вы успели заметить, не без помощи самих участников акта вандализма) и аккуратно поставила изувеченный матрас на место, закрыв зияющую дыру тряпкой. Всласть наигравшиеся детеныши уже откочевали в кухню и, утомленные, завалились спать под креслом.

В положенный час пришел ужинать Дерек и застал меня за изучением каталога спальных принадлежностей.

— Это еще зачем?! — изумился он.

— Да вот решила купить себе новый матрас. Сам знаешь, спина у меня пошаливает, а матрас совсем старый. Я вот думаю — уж коли мы затеяли ремонт в спальне, не приобрести ли заодно и новый матрас, — прозрачно намекнула я.