История барсучихи. Мой тайный мир - Киднер Паулина - Страница 33

— Можешь гордиться, что тебя укусил еж! Я никого больше не знаю, кого бы он кусал.

Не было похоже, чтобы это произвело на девочку впечатление.

Я всегда ломала голову, как сказать: еж бывает колючим только от жизни… ежучей? Что-то нескладно… Зато теперь на вопрос, кусается ли еж, отвечаю смело: еж бывает кусачим только от жизни… ежачей!

Глава восьмая

«Мама, на кого ты меня покинула?»

(Сиротские истории)

Как-то раз, когда я только собиралась мыть посуду после чая, кто-то постучал в заднюю дверь. Удивляясь, кто бы это мог быть, я оставила посуду на скатерти и побежала открывать. Прикрикнув на собак, поднявших лай, я захлопнула за собой дверь, чтобы они не выскочили. На пороге стояли мальчик и девочка, оба — лет семи-восьми; в руках у детей была картонная коробка. За порогом валялись их велосипеды, у которых еще крутились колеса после бешеной гонки. Дрожащим голосом девочка рассказала, что ее любимая кошечка поймала мышку, и хотя им удалось ее отнять, было ясно, что зверек покалечен. «Можете ли вы чем-нибудь помочь?» — сквозь слезы спрашивала девочка. Усадив детей на скамейку в саду, я взяла у них коробку: там лежало завернутое в клочок ваты крохотное тельце мышки. Я могла бы ей помочь, если бы умела воскрешать из мертвых, но, увы, таким даром Бог меня не наградил. Вынув мышку из коробки, я объяснила: даже если бы ее не покалечили кошачьи когти и зубы, она все равно не вынесла бы шока. Незачем винить кошку: она ведет себя так, как ей предписано законами природы. Я спросила гостей, откуда они, — ведь мы живем не менее чем в миле от ближайшей деревни. Оказалось, они из Ист-Хантспилла и слышали о том, что мы спасаем зверюшек. Тут я вспомнила — я же видела этих детей, когда мы ездили в Ист-Хантспилл! Теперь контакты с сельскими жителями у нас очень редки: мои-то дети уже почти выросли, начальная школа давно отошла в прошлое! Увидев, что лица у моих юных гостей немного посветлели, я похвалила их за отзывчивое сердце — побеспокоились ведь о несчастном существе, покатили ко мне в такую даль на велосипедах! На прощание мне хотелось сделать детям что-нибудь приятное, но так как наша лавка еще была закрыта, я просто достала из буфета два шоколадных батончика и торжественно вручила своим новым знакомым. Пообещав похоронить мышку со всеми почестями, я помахала детям рукой, и они укатили, по-видимому смирившись с горечью утраты. С полотенцем в руке (я его так и не выпускала из рук с того момента, как бросилась открывать дверь) я упокоила мышку в саду и отправилась домывать посуду.

На следующий день, чуть ли не в ту же минуту, что и вчера, я снова услышала стук в заднюю дверь. Передо мной стояли все те же двое детишек и снова с коробкой в руках. «Опять кошка набедокурила», — сказали они. На сей раз в коробке был свежезадушенный воробушек. «Бедные дети, прямо не везет им», — подумала я, однако в душу стали закрадываться сомнения… Утешив их, я вручила им еще по шоколадке, и они тут же укатили прочь, помахав на прощание. Воробушек был погребен рядом с мышкой.

Назавтра я уже ждала знакомого стука в дверь. И точно: все те же два ангелочка протягивают мне коробку, а в ней — очередную дохлую мышь. Вот это бизнес! Умно придумано — не успели осушить слезы после первой трагедии, а уже сообразили, что можно тянуть конфетки с сердобольной тетки! Только подбирай возле школы дохлых воробьев и мышей и привози сюда! Последний экземпляр протянул лапки явно не сегодня — очевидно, возле школы ничего посвежее не нашлось. Я растолковала им, что они переоценивают мои возможности — я ничего не могу сделать, если мышь уже давно… тю-тю! Ангелочки сели на велосипеды и упорхнули — на этот раз ни с чем. Только я их и видела. С тех пор они больше не появлялись — то ли поняли, что их раскусили, то ли больше не находилось дохлых животных.

Как-то летом мне принесли банку из-под маринованных огурчиков, полную… живых мышей. Оказывается, их гнездо обнаружили при уборке сарая. Мыши принадлежали, судя по всему, к разным семьям, потому что детеныши разнились от полупрозрачных розовых и совсем слепых до более старших, у которых уже начала пробиваться серая шубка. Всего их насчиталось двадцать семь! Как же накормить таких крошек?! Выяснилось, что ничего лучше, чем кисти для живописи номер ноль, не придумаешь. Обмакиваешь в козье молоко и даешь. Последнее кормление я закончила в полночь. Следующее — не ранее семи утра. И все-таки они до утра дотянули. Понятно еще, с лисятами и ежатами, скажете вы, но с мышатами-то зачем возиться? Ну, а кто скажет, чья жизнь важнее для Матери Природы? Хотя мыши — низшее звено в цепи питания, у них у всех своя роль. Самое прелестное в этих крохотных созданиях то, что через две недели они вырастают, и руки у тебя развязываются.

Поскольку мне приходилось иметь дело со все более разнообразными животными, я решила углубить свои познания о дикой природе вообще. Вступив в сомерсетскую Группу по защите барсуков, я познакомилась с бывшим мясником, а ныне страстным энтузиастом дикой природы Дагом Вудсом и его супругой Олив. Даг проявлял интерес к диким животным, в частности к млекопитающим, еще с мальчишеских лет, и теперь он — живой кладезь знаний в этой области. Впрочем, и Олив может с ним поспорить — ей нравится подсказывать мужу, когда во время лекции он запамятует какое-либо название или статистические данные. Любовь к родным полям и лесам перешла к их сыну Майклу, ставшему первоклассным специалистом по дикой природе и хорошим писателем. Отправиться с Дагом на утреннюю прогулку или составить ему компанию при наблюдении за барсуками — в этом было нечто захватывающее.

На первую такую прогулку я взяла Симона и Мэнди. Договорившись о встрече с Дагом в пять утра, я поставила будильник на четверть пятого. Дерек решил, что мы окончательно сошли с ума, — и представьте, когда в положенное время заверещал будильник, я сама готова была в это поверить. Хотя на календаре июнь месяц, на дворе еще совсем темно. Выскользнув из постели, я тихо, чтобы не потревожить Дерека, позвала остальных — и вот мы катим по пустынной дороге в направлении Мендип-Хиллз. Достигнув кромки леса, я припарковала машину и выключила фары. На горизонте занимался алый свет зари, но кроме нас, на месте никого пока не было. Я уже начала волноваться, не перепутала ли я день или час встречи, но тут подкатила машина Дага. Мы вышли; в столь ранний час еще веяло прохладой, и я была рада, что взяла теплую куртку. Горизонт постепенно светлел, и едва мы выступили в поход, как словно по заказу над нами пронесся крупный самец темно-желтой совы. Он сел на раскидистое дерево возле коттеджа, стоявшего у кромки леса, и принялся кликать свою подругу, которая, как мы ясно видели, восседала на дереве напротив. Никакого движения по трассе не было слышно — только мягкое совиное гуканье, эхом отзывавшееся в кустах, покрытых свежей утренней росой. Мы вошли в калитку, и тут же до нас донесся острый запах дикого чеснока. Удивленные нашим визитом совы — сначала первая, затем вторая — снялись и улетели, возможно туда, где они обычно днюют, переваривая ночную добычу и наблюдая за такими же, как мы, зеваками, которые днем посещают их лес. Солнце взошло из-за горизонта, и зазвучал утренний хор. Даг безошибочно узнавал птиц по голосам и показывал нам, где какая поет. Мы заслушались их пением, которым они, славя утреннюю зарю, в то же время напоминают, кто хозяин на данной территории.

Ведя нас далее по тропинке, Даг показал тянущийся по ней след из сухих листьев и травы — верный признак того, что здесь славно потрудился барсук. Собирая кучу сухих листьев и травы, барсук тащит ее к себе в нору — будет ему отличная постель. Он повторяет этот процесс вновь и вновь, особенно если вокруг полно всяческого материала, пригодного для сооружения постели, и естественно, после каждой носки на дорожке остаются листья и трава. Идя по следу, мы вскоре вышли к барсучьей норе с типичным входом в виде латинской буквы «D»; снаружи высилась громадная куча вырытой при строительстве земли. Утренние лучи понемногу согревали воздух, но подойди к барсучьей норе зимой — и увидишь в холодном воздухе облачко от его дыхания, а если прислушаешься, может быть, услышишь и храп. В наши планы не входило тревожить барсука, и мы продолжили путь.