Поменяемся? (СИ) - Салах Алайна - Страница 39

— Мои каникулы закончились на десять дней раньше твоих, если ты помнишь. Так что не нужно на меня давить.

— Я просто скучаю.

— По мне или по собранным мной носкам? — Задёрнув молнию сумки, я оборачиваюсь.

Витя обиженно хмурится.

— Что за вопрос такой дурацкий?

— Просто у тебя сегодня носки разные, — я киваю на чёрный и тёмно-серый клубки, валяющиеся у изножья кровати. — Решила на всякий случай уточнить.

— Нам нужно поговорить как взрослые люди, — произносит он после продолжительной паузы.

Он прав, и на его месте я сказала бы то же самое. Но есть одна проблема. Мне хочется ещё побыть страусихой. Трусихой-страусихой, не желающей ничего решать.

— Я поеду, — твёрдо говорю я, закидывая на плечо сумку. — Попрощайся от меня со всеми. Дениса можешь даже поцеловать.

И чтобы не истязать себя и дальше видом Вити, расстроенного и окончательно сбитого с толку, тут же выскакиваю за дверь.

По коридору практически бегу, боясь ненароком услышать скрип кровати или характерные придыхания. Как знать, вдруг Рафаэлю приспичит ещё и утром свой багет пристроить. Тороплюсь настолько, что запинаюсь о сумку, стоящую на ступенях, и лишь чудом кубарем не слетаю с лестницы.

— Твою мать, — шиплю я, трогая ушибленный большой палец. — Что дальше? Вписаться в дерево?

— Доброе утро.

Вздрогнув, я поднимаю глаза. За столом, хранящим объедки вчерашнего пиршества, сидит Рафаэль. Перед ним стоит откупоренная минералка. Волосы всклокочены, взгляд покрасневший, одежда смята. Выглядит он как я до того похода в душ.

Тело начинает гореть, будто в вену снова всадили ту капельницу. Чего ему не спится-то? На часах половина восьмого утра. Самое время ублажать именинницу.

— Привет, — буркаю я. — И пока.

— Уже уезжаешь?

— Дела, — моим тоном можно испарять воду. — Позвоню Лиане, как проснётся.

Нахмурившись, Рафаэль смотрит на меня исподлобья.

— А поговорить со мной не хочешь?

Мысленно прошептав «заебали», я вылетаю в прихожую и торопливо вдеваю ноги в ботинки. Не хочу я ни с кем говорить.

Весь путь до машины мне кажется, что Рафаэль идёт за мной. Но когда я, щёлкнув сигнализацией, оборачиваюсь, выясняется, что на парковке я стою совершенно одна.

Заебал, — шиплю я, с остервенением выжимая кнопку пуска двигателя.

Скорее бы доехать до мамы и поесть блинов. Блины обязательно помогут.

К полудню становится ясно, что порой и блины бессильны. Ибо я съела их тонну, а тоскливое нытьё в груди никуда не делось. Не помогает и мама, которая именно сегодня решила во что бы то ни стало выяснить, что происходит у нас с Витей и как я планирую жить дальше. Кажется, не мне одной надоело готовить на двоих и собирать грязные носки.

Чтобы избежать расспросов с пристрастием, я еду в офис под предлогом срочного заказа. Там сегодня хорошо: тишина, есть кофе, и ни одной живой душе не требуется со мной поговорить.

Сделав себе двойную порцию фильтра, усаживаюсь за ноутбук. Виски всё ещё ноют, и я в сотый раз клятвенно обещаю себе, что больше не буду пить. Совсем. Никогда. Правда, то же самое я говорю себе, когда объемся.

Дзынь!

Я смахиваю блокировку с экрана смартфона, чтобы прочесть сообщение от Лианы.

«Спасибо, что приехала! Мы так мало общаемся в последнее время. Может быть, в понедельник увидимся на кофе?»

Да, конечно, — печатаю я и, подумав, добавляю: — С удовольствием.

Последняя фраза — чтобы ей было приятно. Удовольствие сейчас представляется мне чем-то очень далёким и размытым. Настолько я запуталась в себе и своих желаниях.

Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь!!!

Я испуганно подпрыгиваю в кресле. Это уже не шквал СМС, а звон приблуды на входе. Этой… музыки ветра.

Мой взгляд лихорадочно мечется по столу в поисках средства самообороны. Кому понадобилось к нам вломиться? В воскресенье офис не работает, о чём красноречиво сообщает табличка на входной двери.

При звуке шагов моя рука ложится на степлер. Можно кинуть грабителю в голову и сбежать.

Вид вошедшего Рафаэля заставляет меня растерянно ойкнуть и обмякнуть в кресле. Сердце быстро и неровно колотится: бух-бух-бух.

— Привет ещё раз. — Его взгляд падает на степлер. — Бумаги дырявишь?

— Твою голову, — растерянно бормочу я. — Как ты меня нашёл?

Рафаэль скрещивает руки на груди и откашливается, будто смущён или ему неловко.

— К твоей матери приехал. Машины не застал и решил здесь проверить. Давай всё-таки поговорим.

55

Забыв про недавний испуг и желание кидаться степлером, я с видом воинствующей королевы выхожу из-за стола.

— Мне нечего с тобой обсуждать. Для чего ты пришёл?

— Я же сказал, — терпеливо повторяет Рафаэль, заставляя почувствовать себя монархиней с приветом. — Поговорить.

— А нужно? Вчерашний вечер и без того сказал слишком много.

— Если ты о том, что я был рядом с Лианой, то я всё объяснил.

Я испытываю желание разразиться гомерическим хохотом. Если Рафаэль подразумевает под объяснениями фразу о дне рождении, то он ещё больший словесный жмот, чем я предполагала.

— У меня нет претензий к тому, с кем ты был рядом. Чего я не понимаю, так это какого чёрта ты полез ко мне в рот своим языком!

— Потому что не сдержался. — Он хмурится, словно это не то, о чём бы ему хотелось говорить. — И потому что мне этого очень хотелось.

— Браво! — Я издевательски хлопаю в ладоши. — Ну что за умница наш Рафаэль. И ответственность умеет нести, и о своих желаниях не забывает.

Его брови съезжаются в одну монобровь.

— Я рассчитывал встретить больше понимания с твоей стороны.

— Да ну? Столько же понимания, сколько есть у урны, в которую кидают пакеты с собачьим говном и окурки?

— Нет. Думал, что Лиана тоже тебе дорога и ты бы не хотела видеть её брошенной в день рождения.

Мои щеки заливает румянец стыда. Да нет, разумеется… Я никогда не хотела видеть Лиану несчастной. Она же моя подруга. И пусть после рокировки с отдыхом мы друг от друга отдалились, всё равно… Она была и остаётся близким мне человеком, с которым нас связывает бесчисленное количество шуток, выпитых шотов и разговоров по душам. Она как-то мне даже прыщ на спине выдавливала, а я возила банку с её мочой в поликлинику после подозрения на пиелонефрит.

Прозрение наносит сокрушительный удар по моей совести. Оказывается, я хреновый человек. Настолько увлеклась собственными переживаниями, что напрочь забыла о чувствах Лианы. Черти в аду уже греют для меня котёл. Мало того, что умудрилась увлечься парнем подруги, так я ещё и стала видеть в ней соперницу.

— Я никогда не хотела, чтобы Лиане было больно, — шёпотом говорю я, глядя в сторону. — Поэтому тебе прямо сейчас лучше свалить из моего офиса.

— Я не хочу никуда сваливать.

— А тебя никто и не спрашивает, — рявкаю я, гневно впиваясь в Рафаэля взглядом. — Просто, блин, уйди. И не вздумай больше никогда звать меня на борщ! И даже на лазанью… и на…

— Я думаю о тебе, — перебивает он. — Гораздо чаще, чем мне бы хотелось. Если был хотя бы шанс перестать — меня бы здесь точно не было. Ситуация со всех сторон говно, я же не идиот. Тут и страдающий Витя, блядь, и ваша с Лианкой дружба. Но не могу я ничего поделать, понимаешь? Уже месяц на диване сплю… Скоро, блядь, сколиоз заработаю. В магазине у себя прописался.

От поднявшихся волнения и неверия я тереблю подол твидовой юбки. Столько слов за один раз, и все они как будто бы намекают…

— Насчёт дивана ты, как минимум, преувеличил, — я решаю не сдаваться так просто. — Ваша с Лианой комната находилась по соседству от нашей, забыл? И слышимость была прекрасной.

Рафаэль непонимающе хмурится.

— И что с того?

— А то, что было слышно всё, — я делаю нажим на последнем слове.

— Всё — это как мы с Лианой полночи срались? Выебан вчера был только мой мозг, если тебя это беспокоит. Ну и спина, конечно, потому что мне опять пришлось спать в кресле. Это проклятие, блядь, какое-то, честное слово.