Поменяемся? (СИ) - Салах Алайна - Страница 10

14

Агния

Просыпаюсь с улыбкой на лице. Во сне я настолько мастерски каталась на лыжах, что бренд спортивной экипировки предложил мне стать его лицом, посулив гонорар на шестизначную сумму. В долларах, разумеется.

И спала я просто прекрасно. Горный воздух — это, конечно, нечто! Морской с ним не сравнится.

Сладко потянувшись, я сажусь и упираюсь взглядом в Рафаэля, спящего в кресле. Его голова неестественно откинута назад, ноги свешиваются через подлокотник. Своим видом он напоминает корявую английскую букву W.

Теперь ясно, почему я так отлично выспалась. Потому что не с кем было делить кровать.

Выскользнув из-под одеяла, я на цыпочках подхожу к креслу и легонько тормошу Рафаэля за плечо.

— Эй! Перекладывайся. На тебя смотреть страшно.

Пробормотав что-то невнятное, он поднимает голову и несколько секунд разглядывает меня, словно не узнавая.

— Ты в кресле уснул, — подсказываю я. — Напился, что ли?

Ничего не ответив, Рафаэль сбрасывает одеяло на пол и молча топает к кровати. Я стыдливо отвожу взгляд. С утренней физиологией у него всё в порядке. Ну или он бутылку пива принёс в трусах.

Упав на подушку, он лежит без движения, из чего я делаю вывод, что он спит. И продолжает это делать, даже когда я, помытая, одетая и уложенная, выхожу из ванной. Что ж, значит, завтракать сегодня придётся одной.

Рафаэль появляется в ресторане, когда я доедаю третий по счёту круассан. Молча кладёт телефон на стол и, ненадолго исчезнув, возвращается с тарелкой гречки и чашкой кофе.

Судя по виду, он не в духе, из-за чего я начинаю чувствовать себя виноватой. И дернул же меня глинтвейн пооткровенничать.

— Я не слышала, как ты вернулся. — Из-за желания быть милой, мой голос звучит до противности пискляво. — Чем занимался?

— Пиво внизу пил, — буркает Рафаэль, не глядя на меня.

А, то есть всё же есть шанс, что это была бутылка.

— И потом решил продолжить мальчишник в кресле?

— Ты оккупировала собой всю кровать. Мне пришлось.

Мне хочется провалиться сквозь землю. Бедный Рафаэль. Мало того, что призналась в своей антипатии, так ещё и вынудила его спать в кресле кукловода.

— Прости. Это всё глинтвейн виноват. Хочешь ещё кофе? — Я перевожу взгляд на его пустую чашку. — Я принесу.

— Я сам.

Глядя в его удаляющуюся спину, я судорожно ломаю голову, чем могу его задобрить. Рафаэль, в конце концов, полностью оплатил проживание в отеле и тоже имеет право хорошо проводить время.

— Пойдём сегодня на гору? — с энтузиазмом предлагаю я, когда он возвращается за стол.

Устремлённый на меня взгляд Рафаэля красноречиво вопрошает: тебе что, снова в больничку захотелось?

— Не волнуйся, я буду кататься на ватрушках. А ещё я планирую фотографировать и снимать видео. Я подписана на твой профиль лет пять, но ты ни разу не выкладывал то, как круто катаешься. Это нужно исправить.

— Не надо меня снимать, — недовольно бормочет он.

— Тебе жалко? Будешь потом внукам хвастаться. А вечером я предлагаю пойти на тусовку. Видел афишу? Какой-то известный диджей приезжает. — Не дождавшись его восторженной реакции, добавляю веский аргумент: — А ещё там будет бесплатное пиво.

Глянув на меня исподлобья, Рафаэль молча отхлёбывает кофе. Отсутствие язвительного ответа с его стороны можно принять как согласие.

15

— Девочка, ты будешь спускаться? Если нет — отойди. — Сверкая недовольным взглядом, женщина в пуховике цвета «вырви-глаз» демонстративно обходит меня, не забыв пихнуть ватрушкой на прощание.

Коза, — бормочу я себе под нос.

Какая я ей девочка? Мне уже двадцать семь, и я бы предпочла, чтобы незнакомые люди обращались ко мне уважительно и на «вы».

Вздохнув, я вновь разглядываю подножье склона, куда с визгами один за другим приземляются разноцветные бублики. Складывается впечатление, что весело здесь всем, кроме меня.

Полчаса назад я впервые прокатилась на ватрушке. Моё резюме можно уместить в одной короткой фразе: глинтвейн лучше. Безопаснее — так точно. Ни Рафаэль, ни девушка из школы катания не предупредили, что ватрушка — это не менее больно, чем лыжи. Особенно когда слетишь с неё и метров десять будешь катиться на свежем синяке.

— Вы поедете? — вопрошает очередной голос позади.

Начинаю подозревать, что заняла чьё-то место. В противном случае не понимаю, почему третьему по счёту человеку требуется согнать со склона именно меня.

— Нет, — бормочу я, позорно отходя в сторону вместе с ватрушкой. — Катитесь на здоровье.

Избавившись от этого враждебного резинового пончика, я иду в кафе заниматься тем, в чём я действительно хороша: осуждающе смотреть на окружающих и пить глинтвейн.

Вооружившись бумажным стаканом и гренками, устраиваюсь на балконе, откуда открывается чудесный вид на лыжную трассу.

Отхлебнув волшебного зелья, оглядываю склон в поисках фигуры в синем. Когда я последний раз видела Рафаэля, он шёл к подъёмнику, окутанный лучами солнца и женским вниманием. Его умение виртуозно рассекать лыжню произвело впечатление не только на меня. Пока я корячилась в попытке запечатлеть момент его спуска, лыжницы всех мастей тоже наводили прицелы.

Как ни взглянешь, с ним снова кто-то кокетливо треплется. Так и хочется сказать: Ау! Зря стараетесь. Во-первых, он парень моей подруги, а во-вторых, спать сегодня будет со мной.

Я пребываю в недоумении. Кто бы подумал, что Рафаэль пользуется таким успехом у женщин? Наверное, причина в том, что лыжная маска скрывает его вечно насупленные брови.

Достав телефон, я направляю на него камеру и нажимаю запись. Надо признать, что Рафаэль, в отличие от меня, очень даже спортивный. Потому все к нему и липнут как мухи. Мы, женщины, обожаем, когда мужчины умеют что-то делать хорошо.

Закончить съёмку мне не удаётся, потому что на экране повисает сообщение от Вити. Развернув его, я вижу фотографию. Мой суженый с обуглившейся физиономией стоит на берегу океана и довольно улыбается.

Отличный вид, — печатаю я, подразумевая как живописный фон снимка, так и его детали в виде коротких красных шорт. — Смотрю, и Лиану настигла карма.

— Ты о чём?

— О том, что теперь она вынуждена таскаться по пляжу с камерой.

Подумав, я добавляю к сообщению улыбающиеся смайлики, чтобы смягчить саркастичный тон. Спойлер: они не спасают.

— Ты чего такая злая? Если хочешь, больше не буду никаких фотографий присылать.

Вздохнув, я ещё раз пересматриваю снимок. Красивый. И снимок, и Витя. А мне пора и впрямь зарыть топор войны.

— Извини. Чем занимаетесь?

— Да ничем особенным. Лиана круглосуточно висит на телефоне и записывает истории, я купаюсь и работаю, как обычно.

— Весело у вас там.

— А вы как развлекаетесь? Ты уже встала на лыжи?

— Встала и сразу легла, — печатаю я, машинально потерев бедро. — Сдаётся, зимние виды спорта — это не моё.

Я направляю камеру на стакан с глинтвейном, делаю снимок и жму «отправить».

— У меня на копчике здоровенный синяк, который час назад стал ещё больше.

— Ну и стоило ли оно того? Пить коктейли можно было и здесь.

Мой рот округляется в протесте. То есть Витя уверен, что был прав и я жалею о поездке? Это подло. Я ведь просто хотела поделиться с близким человеком болью в заднице!

— Стоило, конечно, — агрессивно печатаю я. — Здесь потрясающие воздух и природа. А ещё мы с Рафой сегодня идём на классную тусовку.

— Рафаэль успел стать Рафой? Интересно.

— Я ошибалась на его счёт, — перед глазами возникает перекошенное ревностью лицо Вити, и рот сам собой расплывается в зловещей улыбке. — А ты был прав, как и всегда. Рафаэль — самый настоящий котька. Надеюсь, тебе с попутчицей повезло так же, как и мне.

Грохнув мобильным по столу, я запихиваю в рот разваренную апельсиновую дольку и яростно её жую. Не выношу, когда Витя разговаривает со мной, как с маленьким ребёнком, не понимающим сути своих желаний. Даже выбив зуб, не пожалела бы о том, что очутилась здесь.