Кузнец (СИ) - Fox Александр - Страница 26

Женя вдруг оживился:

— Кстати, пока мы тебя вытаскивали из «Медного Кабана», я заметил интересную фотографию. На ней был тот бармен, только без шрама и Аркадий Златовласов.

Иван, как постоянный посетитель заведения, был заинтригован:

— Старик Леонид Петрович — так зовут бармена. Много чего интересного он мне рассказывал. Например, историю своего шрама.

— И что за история? — я навострил уши.

— Говорил, что шрам — от Аркадия. Был когда-то его телохранителем, но после какой-то истории Аркадий его здорово проучил.

Женя загорелся:

— Может, стоит съездить и расспросить?

Мы переглянулись и решили отправиться в «Медный Кабан».

Петрович, мужик лет пятидесяти, при нашем появлении только усмехнулся:

— О, явились герои праздника! Слышал уже про ваши подвиги.

— Да что тут слышал? — я попытался разрядить обстановку.

— Да как же, — он протирал кружку. — Как унизили знатных бойцов, и их покровителей. Как передрались в переулке. Город уже только об этом и говорит.

Я знал, что слухи быстро распространяются, но чтобы настолько. Да и проблемы у нас куда глобальнее, чем я мог себе представить.

— На ваш взгляд, что теперь нам грозит? — было необходимо выяснить у опытного человека масштаб бедствий.

— Учитывая, насколько Аркаша подлый, всё что угодно. — Петрович приподнял брови, что весь лоб сморщился, тем самым намекая, что это не шутка.

— Расскажешь, как получил шрам? — Женя решил перевести разговор.

Петрович хмыкнул:

— Аркадий Златовласов — сволочь ещё та. Был я у него телохранителем лет десять назад. Однажды случилась история — я спасал ему жизнь не один раз, и при очередной засаде мечник замахнулся, чтобы убить Аркашу, но я его прикрыл собой, и меня полоснули по лицу.

Ваня был взбешён, что этот подлец в угоду своей репутации готов растоптать всех, а в частности, нас, не гнушаясь грязных методов.

— Старик, а почему после работы на такого человека ты сейчас работаешь в этой вшивой забегаловке? —

— Попрошу с уважением обращаться к моей крошке, — лицо Петровича нахмурилось от недовольства. — Аркаша потрудился, чтобы мне были закрыты все двери.

— А почему он с тобой так обошёлся?

Петрович напрягся, погрузившись в воспоминания:

— В том то и дело, что я ничего не делал, — настроение рассказывать у него не было, но он через боль продолжал. — полтора года назад я начал задавать лишние вопросы, и меня без всяких разговоров выкинули и растоптали.

Он на минуту замолчал, потом предложил:

— Хотите разобраться с этими аристократам? У меня есть несколько вариантов.

В наших глазах заискрился лучик надежды в надежде прижать это гада.

Петрович начал перечислять:

Первый — я могу сдать вам некий компромат, который знаю про Аркадия. Документы, которые могут его очень сильно подставить.

Второй — познакомлю с людьми, кто не любит местную знать. За приличную сумму они могут устроить серьёзные неприятности.

Третий...

Он замолчал, обдумывая последствия его следующих слов.

— Интересно? — прищурился Леонид.

Мы переглянулись. Иван первым нарушил молчание:

— Конечно. Что за компромат? — он подался вперёд, явно заинтересовавшись первым вариантом.

Леонид хмыкнул, оперевшись на стойку:

— Документы о теневых сделках Аркадия. Лет пять назад он скупал земли у разорённых крестьян за бесценок, используя подставных лиц. Есть официальные бумаги, которые доказывают мошенничество.

— Много ли они стоят? — спросил я.

— Дело не в деньгах, — Леонид прищурился. — Мне просто хочется ему насолить зато то, что он меня унизил и лишил любой возможности на существование.

Женя потирал ушибленное плечо:

— Вы не рассказали про третий вариант?

Леонид начал протирать кружку, не реагируя на заданный вопрос. Ребята озадаченно между собой переглянулись, я же понял, что там что-то глобальное, о чём лучше не рассказывать.

— Какой из вариантов лучше выбрать? — Иван выглядел азартно.

Мы ещё немного обсуждали варианты выхода из сложившейся ситуации и решили расходиться по домам. Когда настало время расплатиться по счёту, Петрович отодвинул деньги, положенные на стол, сказав, что всё за счёт заведения.

Ребята уже стояли около выхода, как вдруг Петрович еле слышно произнёс фамилию «Лапшин».

Утреннее солнце едва пробивалось сквозь занавески, когда тяжёлый стук в дверь разорвал тишину нашего дома. Удары были настойчивыми, властными — так стучат люди, облечённые властью, не привыкшие ждать.

— Именем закона, откройте! — громкий голос с улицы заставил меня вскочить с кровати.

Не успел я толком натянуть рубаху, как входная дверь содрогнулась от очередного удара. Я услышал, как отец, ворча, идёт открывать. Сан Саныч никогда не любил незваных гостей, особенно тех, кто считал себя вправе так бесцеремонно вламываться в чужой дом. Дверь распахнулась, и на пороге стояли трое полицейских в парадной форме.

Старший, широкоплечий мужчина с рыжими усами и холодным, цепким взглядом, сразу выделялся среди остальных.

— Михаил Александрович? — спросил он, сверяясь с какой-то бумагой.

— Да, это я. — ответил я, выйдя из спальни.

— Вы арестованы по обвинению в нападении на дворянина Захарова Виктора Павловича, а также в ставках на тотализаторе, — он развернул бумагу с внушительной печатью. — Господин Захаров подал официальную жалобу, утверждая, что вы и ваши сообщники совершили на него разбойное нападение.

— Что здесь происходит?! — прогремел его голос. Кулаки отца непроизвольно сжались, и я заметил, как младший из полицейских невольно отступил на шаг. — А ну, убирайтесь из моего дома! Немедленно! —

Я хорошо знал своего отца — бывший военный, герой нескольких кампаний, он не привык отступать перед угрозой. Сейчас он был готов броситься на троих вооружённых полицейских, не раздумывая о последствиях. Его военная выправка и шрамы по всему телу говорили сами за себя — этот человек умел драться и не боялся смерти.

— Всё в порядке, отец, — я быстро встал между ним и полицейскими, положив руку ему на плечо. — Я разберусь с этим. Это просто недоразумение.

— Какое, к чёрту, недоразумение?! — отец дёрнулся вперёд, и я почувствовал, как напряглись его мышцы под моей рукой. — Да я сейчас...

— Отец, — я твёрдо посмотрел ему в глаза, пытаясь всем своим видом показать уверенность. — Я держу всё под контролем. Обещаю. Не делай глупостей — им только этого и надо.

Полицейские, видя ярость Сан Саныча, держались настороженно, руки их лежали на рукоятях дубинок. Но они явно не горели желанием связываться с бывшим военным — такие схватки редко заканчиваются хорошо для обеих сторон.

— Пойдёмте, — сказал я спокойно, делая шаг к двери. — Я готов следовать за вами.

Как только мы вышли за ворота и оказались вне поля зрения отца, ситуация резко изменилась. Старший с рыжими усами схватил меня за шиворот и с силой толкнул вперёд:

— Давай шевелись, умник! Думал, самый хитрый?

Меня грубо затолкали в полицейскую карету. Внутри стоял удушливый запах — смесь сырости, пота и чего-то кислого. Деревянные скамьи были покрыты въевшейся грязью, а в углу виднелись тёмные пятна.

Всю дорогу меня пихали и оскорбляли. Каждый раз, когда карета подпрыгивала на ухабе, конвоиры «случайно» толкали меня или наступали на ноги. Они методично пытались сломить мой дух, показать, что теперь я никто.

В здании полиции меня повели по длинному коридору, освещённому тусклыми масляными лампами. Сырые стены были покрыты плесенью, а из-за закрытых дверей доносились приглушённые крики и стоны.

Меня втолкнули в маленькую комнату без окон. В нос ударил затхлый воздух и металлический привкус крови. На стенах виднелись бурые пятна, а в углу было вмонтировано железное кольцо — к нему крепились кандалы.

— На колени, мразь! — рявкнул один из полицейских, с силой толкая меня вниз.

Холодный металл кандалов защёлкнулся на моих запястьях. Цепь была достаточно короткой, чтобы я не мог полностью выпрямиться — унизительная поза, призванная сломить волю заключённого.