Усилитель. Трижды воскресший (СИ) - Урусов Алексей - Страница 55

– Офицеры, достигнув майорского звания, заинтересованы служить и дальше, чтобы дать образование детям, выслужить хорошую пенсию, которая позволит им содержать дом и безбедно жить в старости. Более того, если офицер рассчитывает не просто получить наследственное дворянство, но и обеспечить развитие собственного дворянского рода, то расходы будут другого порядка – и дом должен быть соответствующий, и обучение детей и внуков стоит немало, да и участие в светских мероприятиях становится обязательным и тоже требует немалых расходов. А для этого военные должны и далее находиться в армии до полной выслуги или даже предельного возраста, участвовать в боевых действиях, получать поощрения в виде медалей и орденов, так как награды увеличивают размер пенсии.

– Такая вот имперская математика. Вы, по молодости, можете на подобное внимания не обращать, но вам необходимо иметь в виду, что десятки ваших подчинённых будут думать не о возвышенных материях, а более приземлённых вещах: уровне заработной платы или денежного довольствия, пакете льгот на той или иной должности, возможностью получения награды, которая в старости даст прибавку к пенсии или другие дополнительные бонусы. Вам, как будущим продолжателем семейного дела и руководителям больших коллективов, в своих отношениях с подчинёнными необходимо это учитывать.

***

Как и всегда, большущий спортзал лицея был полон: пара команд гоняла в мини-футбол, рядом летали волейбольные и баскетбольные мячи, дальше, в углу старшеклассники старательно тягали железо. Учителям никого особенно заставлять нужды не было – наряду с волей, физическая сила и здоровье считались гарантами роста магической силы и подрастающее дворянство усердно тренировалось. Нам предстояло спарринговать на саблях, так что выйдя из раздевалки, одетый с головы до ног в карбоновые доспехи со специальными вставками и в шлеме с прозрачным забралом, я прошёл во второй зал, предназначенный для поединков и тренировок с оружием. Защита была необходима: сабли хоть и учебные, но пораниться о них – раз плюнуть. Даже при таких мерах безопасности и при постоянном дежурстве санитарки и врача, всё равно ежегодно происходило несколько «инцидентов», в ходе которых лицеисты получали травмы. Особенно физруки присматривали за нашими – «коммерсами». Увы, в самом деле, в нашем классе лицеисты с оружием умели обращаться гораздо хуже, чем в кадетских и дворянских классах.

После нескольких занятий физруки, убедившись, что я саблей владею уверенно, ставили меня против сильных противников. Причём, это правило действовало, и когда занятия проводились сразу для нескольких классов и нас специально выставляли сражаться с незнакомыми соперниками: преподаватели объясняли это тем, что постоянные тренинги с одноклассниками «замыливают глаз» и сражение превращается в рутинный обмен привычными ударами, а вот незнакомый противник, он мотивирует.

Вот и на этот раз моим визави был малознакомый пацан из дворянского класса. Так-то, я уже всех более-менее хотя бы по лицам знал. Держался он уверенно, экипировка пригнана и сидит элегантно, не то, что на некоторых моих одноклассниках: им хоть в «пиксельке», хоть в шинели – всё равно видно, что без нарукавников – никуда, и как ни затягивай портупею, сидеть она будет, что на корове седло.

Начинаем сближаться. Каждый поединок с незнакомым соперником – это новый танец. Я в обычных танцах не силён, а вот в танцах с саблями – вполне. Вот и мы с ним танцуем, первые минуты делая ложные выпады и проверяя противника, кружимся по площадке. Наконец, сабли со звоном начинают соударяться, и я вижу, что темп мне предлагают очень высокий. Второй раунд. Третий. Противник, начавший сражение очень бодро и на высоком темпе, и видимо, сделавший ставку на быструю победу, заметно выдохся, его движения уже не такие быстрые и точные, как в начале поединка. Я не стремлюсь показать своё превосходство, хотя ещё в первом раунде мог у него выиграть – дядя Толя, готовя нас к сражениям на реконструкциях, всегда говорил, что противник должен считать, что ему лишь чуть-чуть не хватает для победы. Так выше вероятность того, что он ошибётся, сделав ставку на победу в одной решительной атаке. К тому же, рядом могут быть те, с кем придётся сражаться в будущем – зачем им знать максимум моих возможностей или перенимать какие-то приёмы из моего арсенала?

Вижу, что за спиной у соперника загорелся красный фонарь, что свидетельствует о том, что бой закончен, хотя мне казалось, что времени до финала ещё немало.

Снимаем шлемы, подходим к учителю. Рядом с ним стоит лицеист в снаряжении дворянских классов, но постарше нас на пару лет и соответственно, ростом на полголовы повыше. Шлем он держит в руках, так что его приветливую улыбку я вижу отчётливо.

– Андрей, познакомься, это барон Владислав Аланкин, – представляет мне его физрук.

– Рад знакомству, – немного сгибаю голову в поклоне.

Несмотря на его широкую улыбку, я держусь настороженно, хотя и улыбка у барона открытая и располагающая, и рукопожатие уверенное и твёрдое.

– Увидел ваш бой и хотел бы немного поспарринговать. Вы не против, Андрей? – услышав это, я немного в растерянности посмотрел на физрука Никодима Васильевича – в принципе, это не по правилам – считается допустимым сражаться со старшими максимум на год, а здесь – два года разницы.

Но Никодим Васильевич слегка согласно кивнул головой: – Не бой, на три минуты, чисто демонстрация навыков.

Киваю головой. Выхожу на площадку. Три минуты – это немного, если уйду в глухую оборону, то есть надежда продержаться. Я уже успел немного отдохнуть во время разговора, да и предыдущий бой был не таким напряжённым, чтобы я успел устать.

Аланкин немного кланяется, я отзеркаливаю поклон, и как только за нашими спинами вспыхивают зелёные фонари, он уверенно идёт на меня в атаку. Отступаю, уклоняясь и отбивая его удары. Сделав серию выпадов, Владислав отскакивает и нападает уже в другом стиле. Опять приходится отступать и приспосабливаться к его темпу и стилю. Точнее, в такой ситуации невозможно «приспособиться» – пока будешь размышлять, как построить оборону – проиграешь. Самое разумное – дать волю организму, отдаться «мышечной памяти» и позволить на инстинктах, рефлекторно отвечать на нападение.

Аланкин вновь отскакивает и снова меняет рисунок сражения. Мне уже пару раз неслабо «прилетело», благо, доспехи защищают, и в целом, удары были не сильными, на излёте и вскользь. Я, вслед за ним стараюсь взвинтить темп, и мне тоже удается пару раз задеть его доспехи.

Загораются красные фонари. Владислав отступает. Убеждается, что я тоже опустил саблю и сгибается в лёгком поклоне. Отвечаю. Почти одновременно снимаем шлемы. Чувствую, как струйка пота медленно течёт по позвоночнику. Вот ни хрена себе – всего три минуты, а я взмок, будто на мне всадник всё это время скакал!

– Очень достойно. Не ожидал такого уровня владения саблей. Спасибо за доставленное удовольствие. Где Вы так научились мастерски владеть холодным оружием? – пока идём к физруку, Аланкин засыпает меня вопросами.

– Ну, я бы не сказал, что мастерски, но несколько лет участия в исторических реконструкциях должны были сказаться. И летом в Бурятии почти месяц провёл, там занимался с друзьями.

– Ага, понятно. Я бы ещё с Вами как-нибудь позанимался, даже не в поединке, а именно небольшой обмен навыками и приёмами, – меня парочка из Ваших ударов заинтересовала, и чем разбираться самому, проще взять урок у владельца. И сам готов поделиться навыками. Кстати, я и без сабель, в обычной борьбе видел Вас на дуэли. Тоже интересно и познавательно, и тоже провёл бы пару учебных боёв.

Согласно киваю головой: – Конечно, покажу, что знаю и умею, и поучусь тоже.

Аланкин уходит, а я немного заторможенно пытаюсь сообразить: и что это было? А где ярость из-за того, что не смог победить младшего, тем более, «какого-то купчишку»? Где, в конце концов, вызов на дуэль по какому-нибудь надуманному поводу? Что не так сегодня в этом мире?