Хозяйственная помощница для идеала - Свободина Виктория - Страница 1

Виктория Свободина

Хозяйственная помощница для идеала

Глава 1

– Я тебя никуда не пущу!!! – истерично визжит мама, вырывая у меня из рук сумку.

Сцепив зубы, молча отнимаю сумку и продолжаю собирать вещи под мамины крики.

– Дура! Куда ты пойдешь?! У тебя другого жилья нет. На вокзал? Бомжевать?!

О, да, я та еще дура. Полная. Тупая и слепая идиотка. Все сбережения ушли на организацию красивой и пышной свадьбы с мужчиной мечты. После свадьбы мы бы переехали жить в маленькую, но уютную квартиру, купленную в складчину в качестве подарка на свадьбу его и моими родителями. Ремонтом и обстановкой я занималась лично, на наши с Максом деньги, он не участвовал – очень уставал на работе, и пока я погрузилась в ремонт, оставался ждать меня в доме моих родителей. Семья моя Макса любит, восхищается. Родители пылинки сдувают. Сестра тоже любит. Как сегодня выяснилось, любовь далеко не платоническая. Третий месяц беременности пошел этой любви. О интрижке сестры и моего жениха, оказывается, знали все, кроме меня. Знали и молчали.

За стеной в соседней комнате громко и жалостливо рыдает младшая сестра. Но я слишком хорошо и давно ее знаю, поэтому легко различаю в рыданиях фальшивые нотки. А вот родители нет, никогда не различали и верили только ей.

Долго не собираюсь, потому что не могу выносить весь этот ор, да и просто больше хочу находиться в этих стенах. Наспех скинутая с полок одежда, документы…

– А где деньги, что лежали в моей заначке?

– Откуда я знаю? – отвечает мама, отводя глаза. Вот откуда такая уверенность, что мне некуда будет пойти. Без денег-то. И понимает, что к друзьям, которые давно все семейные, я не пойду, слишком гордая. На карте, конечно, есть немного денег. Поеду в гостиницу, но, боюсь, надолго не хватит этих денег, а до зарплаты еще далеко. – Ты, наверное, все потратила и забыла.

Ну, конечно.

Выхожу из комнаты. “Провожать” за мной из комнаты тянется мама, из кухни выглядывает до этого прятавшийся там папа. Из комнаты сестры, грозно подбоченясь и хмурясь, появляется тетя. Макс сбежал одним из первых, как только начался скандал.

– Смотри, до чего ты сестру довела, и сбегаешь? Не стыдно?! Она и так мучается, страдает. А если сейчас с ребенком что случится от ее переживаний?!

– А если с моим ребенком что-то случится от переживаний?

– Каким таким ребенком? – опешила тетя.

– А вот таким. Мы с Максом, вообще-то, все это время вместе спали, не предохраняясь. Я тоже могу сейчас быть беременной. Вот будет радость папе с мамой одновременно двух внуков получить. Может, они специально этого и добивались, покрывая Макса? Так внуков хотелось, что под их крышей знали и позволяли ему спать с обеими дочерьми.

Мама схватилась за сердце и, закатив глаза, начала медленно сползать по стене. Эти все ее представления я знаю, проходили. Со здоровьем у нее все в порядке, а нервы как канаты, уж точно покрепче моих.

Все так благородно страдают. Сестра, которая благородно тайно любила, боролась со своими чувствами, но не совладала с собой. Жених мой, который тоже, оказывается, тайно полюбил и не совладал, но и меня жалел и не позволял сестре и родственникам рассказывать об этой связи. Вот так сильно благородно страдал и спал с обеими. Со мной, конечно, через силу, но почти каждый день с его же подачи, даже когда я была уставшая и никакая после работы, ремонта и всех дел с подготовкой свадьбы. Хорошо устроился.

Родители, родственники, даже некоторые друзья семьи страдали, но молчали. Больше жалели, конечно же, сестру. Младшая, молоденькая, наивная глупышка, до сих пор ищущая себя и потому долго не удерживающаяся ни на одной работе. Ее, конечно же, жальче. Она не хотела, запуталась, а теперь беременна. Она без Максима пропадет, ну а я же старшая, умная, ответственная. Я справлюсь.

Внутри все разрывает от боли и обиды так сильно, что ноги подкашиваются. Хочется упасть, рыдать и выть, но не здесь, не среди врагов, которые с радостью будут утешать и жалеть. Мне их жалость не нужна.

Из последних сил сдерживая эмоции, иду к двери, открываю. Мама, которой тетя уже начала вызывать врача, неожиданно ретиво бросается ко мне и снова цепляется за сумку.

– Мара, умоляю, останься! – подвывание матери, наверное, слышат все соседи.

Молча отдираю пальцы матери от сумки, но та цепляется за нее вновь и вновь, выражение лица, страшное, бешеное. Помощь пришла с неожиданной стороны. Папа, наконец, перестал прятаться на кухне, вышел и оттащил-таки маму от меня и сумки.

– Олечка, ну перестань. Марьяше сейчас нужно уйти, успокоиться. Потом вернется. Ну куда она денется?

Выскочила, наконец, в коридор. Ага, вернусь, как же. Да я скорее под мостом ночевать буду. Смахиваю слезы, начавшие обильно катиться по щекам. Когда еду в лифте, все расплывается перед глазами. За что они со мной так? Что я им всем плохого сделала?

По улице бреду, не разбирая дороги, просто хоть куда-нибудь и подальше. Остановилась спустя пару кварталов. Прохожие то и дело озираются на горько ревущую меня, подходят, предлагают помощь. Мне уже неудобно.  Надо где-то скрыться. Достав телефон, нахожу первую попавшуюся дешевую гостиницу и, взяв себя немного в руки, на метро еду туда.

Уже в номере падаю на пол и реву. Потому что плохо, больно. Пару раз, несмотря на табличку “Не беспокоить”, стучались из соседнего номера и уборщица. Стены тонкие, соседям спать мешаю, а уборщица с сочувствующим видом предложила бесплатного чаю. В гостинице тоже плохо. Наедине с собой толком не останешься.

Все, пропадаю из жизни до следующего утра. Ближе к обеду позвонила бабушка. Вообще до этого почти все родственники обрывали телефон, но только на бабушкин вызов я решила ответить.

– Алле, – жалобно хриплю я в телефон сорванным голосом.

– Марочка, я только вчера узнала об этих поганцах, ты мне веришь?!

Не ответила, только громко, прерывисто всхлипнула.

– Ироды! Да как так можно было! А я еще матери твоей позволила квартиру мою продать. Так бы хоть ко мне приехала жить. Ты сейчас где?

– В гостинице.

– Ах, ты маленькая моя. Где же жить собираешься? Эти хотят, чтобы ты вернулась, но ты ни за что не соглашайся в этот бордель снова приезжать!

– Не вернусь.

– Приезжай ко мне в пансионат. Отдохнешь.

– Ба, у меня денег на это нет, да и работать надо, чтобы эти деньги появились.

– Ох, знаешь что, есть у меня одна идея.

– Какая?

– Я же как чувствовала. Матери твоей с загребущими лапами не говорила, что за мной еще участок числится. От работы когда-то за заслуги выделили. По дешевке совсем тогда купили. Думала потом, когда помру, вы его продадите, похороны хоть мои отобьете, он-то не особо чего стоит, от города далеко, в глуши, пустой, ни газа, ни воды, хибарка только старая там стоит. Дед твой покойный поставил, думал, ездить туда будет на рыбалку, а уже через месяц как поставил, так и помер. Фиг им всем, а не участок, тебе подарок от меня будет. Хошь, продавай и взнос на собственную квартиру тебе первый будет, а хочешь, там попробуй обжиться, молодые сейчас любят на природе жить. А то эти уже договорились, что квартиру, которую вам с этим иродом вскладчину покупали, так и отдать под молодую семью. Представляешь, да? Чего пропадать, мол, раз у этого говнюка любовь с Кристинкой, и ребенка ждут. Сегодня уже заявление подают на роспись. Причем на вашу же дату свадьбы! Ты представляешь, что они удумали?! Говорят, вроде, за свадебный зал деньги вернуть нельзя, поэтому лучше будет в этот же день расписаться и там отметить, раз и за еду уплочено. Не представляла я, конечно, что Кристинка такой змеей подколодной окажется. Все бабушка, бабушка, улыбалась, ластилась, да деньги клянчила.

Смогла только тяжело вздохнуть. Сердце заныло с новой силой.

– Ну, все, не горюй, дела надо делать. Может, и хорошо, что все так, а то б жила и не знала, за какого подлеца замуж собиралась. Давай сначала с документами все решим, дарственную на тебя напишу, ключи вышлю, а ты мне доверенность, чтобы на тебя собственность можно было оформить. И про квартиру ты что думаешь? Ту, где жить собиралась. Вещи там есть какие твои?