Игроки и жертвы (СИ) - Костадинова Весела - Страница 69

Слова застряли в горле. Вместо ответа я просто обняла его, чувствуя, как растворяюсь в этом объятии.

- Мне страшно, Кир…

- Мне тоже, - глухо отозвался он. – Страшно, что сделаю что-то, из-за чего потеряю тебя снова. Страшно из-за того, что оказался способен на то…. что сделал. Страшно, что тебя не будет рядом. Ждал тебя всю жизнь, а когда ты пришла – не узнал…. Я только рядом с тобой и живу…. Даже когда ты меня ненавидела… я оживал только рядом.

Его слова, глухие, словно сказанные в полумраке ночи, пробивались прямо в сердце. Я крепче прижалась к нему, чувствуя, как его дрожь передаётся мне, как его тепло проникает глубже, чем могла бы любая другая близость. Кирилл вздохнул и, казалось, обнял меня ещё крепче. За окнами всё ещё бушевала гроза, но теперь её шум был не пугающим, а каким-то обнадеживающим, будто сама природа подсказывала, что после этой бури непременно будет покой.

34

Жаркое сентябрьское солнце заливало улицы и парки Батуми. Воздух был наполнен ароматами моря, громкими криками детей и взрослых, гомоном чаек и смехом туристов, наслаждающихся теплым днем. Город жил своей летней жизнью, пропитанной расслаблением и суетой одновременно. На пляжах, тянущихся вдоль побережья, люди загорали, купались и строили песчаные замки. В тени пальмовых аллей семьи раскладывали пикники, а художники рисовали портреты под ритмы уличных музыкантов.

В старом городе запах свежеиспеченных хачапури манил прохожих к маленьким кафе с деревянными столиками, где хозяева радушно предлагали традиционные блюда и бокалы холодного вина. Из витрин сувенирных лавок блестели яркие магниты, расписные глиняные кувшины и изделия из дерева, каждое из которых как будто хранило в себе частичку солнечного Батуми.

Сквозь темные очки, я внимательно посматривала в сторону детской площадки, где во всю резвилась Аринка, визжа от восторга. Ее детскую, неподдельную радость нельзя было описать простыми словами. Зеленые глазенки светились смехом и счастьем, и мне казалось, я различаю этот блеск даже отсюда, наблюдая за ней издалека. Рядом с ней крутились другие дети, словно разноцветные вихри: кто-то прыгал на качелях, кто-то катался с горки, а кто-то возился в песочнице, строя целые города из песка. Аринка же, как маленький ураган, успевала всюду. Ее солнечно - рыжие волосы развевались, когда она мчалась по площадке, смеясь так звонко, что этот смех казался заразительным.

- Она твоя маленькая копия, - услышала над ухом нежный, глубокий бархатистый голос Кирилла, который сел рядом со мной, протягивая чашку с ароматным кофе. Сел так, чтобы касаться меня, положа руку на спинку лавочки, обнимая за плечи.

Я улыбнулась, глядя на Аринку, которая теперь, обхватив турник обеими руками, пыталась подтянуться, гримасничая от усилий, но не сдаваясь.

— Ага, особенно упрямством, — ответила я, взяв из рук Кирилла чашку. Тепло кофе приятно согревало ладони, его аромат смешивался с запахом моря и цветущих деревьев вокруг.

Кирилл тихо рассмеялся, его смех звучал глубоко и уютно. Он наклонился чуть ближе, едва касаясь губами моего виска.

— Ты только на себя посмотри, — шепнул он. — Когда смотришь на неё, у тебя точно такой же блеск в глазах. И такая же улыбка, от которой… — он сделал вид, что задумался, а затем с нарочито серьёзным видом закончил: — …от которой я теряю голову.

Я закатила глаза, но улыбка сама собой растянулась на губах.

— Льстец, — тихо пробормотала я, но, прижавшись ближе к его плечу, уже не скрывала того, как приятно было слышать эти слова.

Мы молча сидели, наблюдая за Аринкой, которая наконец-то слезла с турника и теперь махала нам руками, вся раскрасневшаяся и счастливая.

— Её невозможно не любить, — вдруг сказал Кирилл, крепче обнимая меня. — Ты подарила ей всё самое лучшее, знаешь? В ней — весь твой свет.

Я повернула голову, чтобы взглянуть на него. В его глазах было столько тепла, что на секунду у меня перехватило дыхание.

- Кир…

— Агата, — тихо сказал он, глядя прямо в мои глаза. —Я просто люблю. Тебя. Её. Вы — самое настоящее, что есть в моей жизни. И я благодарен за каждый день, который ты даёшь мне провести рядом.

- Она доверяет тебе, Кир…. Она чувствует тебя…. – я невольно закусила губу, побеждая свои страхи. – Порой мне кажется, вы ладите даже лучше, чем я с ней…

- Вы девочки, вам можно…. – улыбнулся Кирилл, привлекая меня ближе к себе.

Я потерлась щекой о его плечо в мягкой хлопковой футболке, чувствуя знакомый запах — смесь его любимого древесного аромата и легкой свежести морского бриза, который тут, в Батуми, был повсюду. Положила голову, чуть прикрывая глаза. Тепло его тела рядом, уверенность в каждом движении — всё это стало для меня чем-то почти незаменимым за последние недели.

— Расскажешь мне, что ты с Анной сделал? Что нашел? — спросила я тихо, стараясь не разрушить этот момент, наполненный теплотой и какой-то невероятной близостью.

Он чуть напрягся, но тут же расслабился, его рука, лежавшая на моей спине, начала медленно двигаться, будто успокаивая меня. В его жестах не было ни намека на спешку, только терпение и мягкость, которые он демонстрировал так часто, особенно рядом с Аринкой.

Мы так и не говорили об этом. Сначала выигранные выборы. Ночь празднования и первое совместное утро, когда Кир не отходил от меня не на шаг, все еще не веря в то, что мы вместе. Первый приготовленный на его кухне завтрак, не потому что мы были голодны, а потому что это было приятно – готовить для него, готовить рядом с ним. Потом — прощание с Илоной. Она вернулась в Питер, оставив за собой ощущение закрытого, но важного этапа. А затем — спешные сборы, перелет в Батуми и этот долгожданный, но такой нервный приезд.

Бабуля, встретившая нас у порога, крепко сжала меня в объятиях, затем скользнула взглядом по Кириллу, будто пытаясь прочитать его до самого основания души. Аринка стояла рядом, вцепившись в мою руку, как будто боялась, что это всё — мираж, который может рассыпаться в любой момент.

И Кирилл, тот самый Кирилл, который вел переговоры с федеральными властями, ломал схемы губернатора и выигрывал выборы, вдруг выглядел растерянным. Он стоял чуть позади меня, улыбаясь так робко, как будто находился на экзамене.

— Здравствуйте, Мария, — сказал он тогда, слегка кивнув. Его голос был ровным, но я видела, как напряглись его плечи, и почти слышала, как громко билось его сердце.

— Здравствуй, Кирилл, — сухо ответила она, но её взгляд говорил больше слов. Теплота появилась не сразу, ей было тяжело видеть рядом со мной другого мужчину, так не похожего на ее сына, но со временем она увидела в нём то, что видела я: его искренность, готовность быть рядом, даже когда всё кажется слишком сложным. И любя меня, приняла его.

А потом была Аринка. Ее сближение с Кириллом было гораздо быстрее, чем я могла предполагать. Но Кирилл умел ждать. Он относился к ней с таким трепетом, словно она была хрупким фарфором, который может расколоться от одного неловкого движения. Он находил способы говорить с ней на её языке, быть рядом, когда она того хотела, но никогда не навязывался. А она…. Она слишком сильно хотела увидеть рядом с собой отца. Павла она помнила плохо, он остался в ее памяти теплым, любящим образом, который постепенно заменяла фигура Кирилла.

Кирилла, который смотрел на нас как на величайшую ценность в своей жизни. Лишенный природой права быть отцом, он так долго жил этой мечтой, что сейчас словно восполнял каждое мгновение своего прежнего одиночества.

Я не хотела отвлекать его. Но сегодня поняла, что могу, наконец узнать, что же все-таки произошло, когда Анну поймали с поличным.

Кирилл помолчал.

- Ничего я с ней не сделал, родная. Работает на комбинате, в канцелярии. С сохранением заработной платы. Это было частью сделки, на которую она пошла. Она племянницу сильно любит…. И, как не странно, та ее тоже. Когда моя служба охраны ее за жабры взяли, эта твоя Светка…. Соловьем запела. Она в администрации губернатора место старшего помощника младшего слесаря занимает, ничего не решает. Поэтому мои ее и пропустили, ни у кого даже подозрений не возникло. Да и сама Анна доносила не все… Не знала она, Агата…. Что той ночью я…. – горло его перехватило от боли и ненависти к самому себе.