На морских дорогах (СИ) - Иванов Тимофей - Страница 1

На морских дорогах

Пролог

Я сидел в позе лотоса, вывернув ноги под неприятными углами и медленно, размеренно дышал, отдыхая. Подобное занятие было бы вероятно весьма к лицу какому-нибудь сяньскому мастеру боевых искусств, что голой ладонью способен дробить камни, используя стиль Пустой Руки или Бешенной Обезьяны. Обитатели западного континента почему-то со странным упорством любили запихивать в названия своих видов сверхъестественного мордобоя либо конечности, либо животных. В книгах Френалионской академии мне встречались даже упоминания среди сяньцев адептов пути Зелёной Ноги и Синих Медведей.

Однако сам я был гордым представителей народа ассонов или как нас обычно называют южане — северных варваров. И обычно мы использовали несколько другие способы вести бой, больше орудуя топорами и копьями, восславляя боевыми кличами Одина с прочими обитателями Асгарда, которые согласно легендам являются нашими предками. Правда при этом я был не совсем обычный ассон.

Во-первых мои острые, длинные уши наглядно показывали всем вокруг, что один из моих родителей принадлежал к народу эльфов. Как мне было известно, молодой отец купил мою мать на невольничьем торге, пожалев симпатичную эльфийку, которую угощали кнутом за непокорность. Я до сих пор мало знаю о их взаимоотношениях и была ли между представителями двух таких разных народов настоящая любовь. Мать умерла в родах, так никому не сказав своего истинного имени или названия Дома, к которому принадлежала. Мой отец же, Йоран Каллесон, по жизни был молчуном, способным долго и охотно говорить лишь о кузнечном деле, но судя по тому, как при мои попытках расспросить его, менялось лицо бати, по своей наложнице он до сих пор тосковал. Учитывая историю их знакомства — это наверно уже не мало.

Второй же причиной моей необычности было то, что я помнил свою прошлую жизнь в мире, что называл Землёй или Мидгардом. Мне довелось родиться в Советском союзе, отучится на инженера, пойти служить одной стране и вернуться в другую. Хлебнуть и лиха, и шальных денег в девяностые. Потерять почти всё, но остаться на плаву. Завести семью и вырастить детей. А потом откинуться во время рыбалки из-за сердца, которое решило, что тут его полномочия всё. Но к моему огромному удивлению я не заснул сном без сновидений навсегда и даже не попал ни в рай к ангелам, ни в ад к чертям.

Вместо этого я родился в длинном доме рода Каллесонов на берегу Хладного моря в посёлке Ландсби. Стадии от отрицания до принятия проскочили у меня ещё до того как получилось научиться говорить и ходить. А потом я ухватился за новую жизнь всеми конечностями. Суртур побери, я получил второй шанс! А вокруг меня был новый, невообразимый и удивительный мир. В морях здесь жили настоящие кракены и огромные змеи, к небу вздымали крылья прям «всамделишные» драконы! Здесь кроме людей обитали эльфы, гномы, орки, минотавры, ящеролюды, кошколюды, гоблины, великаны и ещё целый сонм разумных существ. А сами люди способны были творить то, что мне, как научному атеисту, всегда казалось невозможным. Используя энергию жизни мои родственники оставляли где-то далеко позади величайших земных атлетов, а с помощью маны мой несколько раз пра-прадед без всяких проблем кидался во все стороны молниями и огненными шарами. Каким нужно было бы быть идиотом, чтобы не пожелать увидеть чудеса этого мира и не научится тому, что на Земле давно стало сказкой?

И я учился, впиваясь в гранит науки зубами так, как прежде возможно не вгрызался в него ни один студент. Воинские тренировки часто длились у меня до тех пор, пока я не падал от усталости. Я читал книги по магии запоем, буквально поглощая знания. А мой сводный брат, Тормод, рвал жилы, стараясь не отставать от меня ни на шаг. Сыну законной жены нашего отца было тяжело принять, что отпрыск наложницы, к тому же полуэльф, был лучше него хоть в чём-то. Наше соперничество началось едва ли не в то время, когда мы научились ползать и с переменным успехом длится до сих пор. Наверно можно считать чудом, что мы остаёмся семьёй и не испытываем друг к другу неприязни. Возможно в ином случае он бы ненавидел меня и получал ненависть в ответ. Но однако этот упорный и несколько рисковый парень был моим любимым братом, с остальными у меня отношения просто не сложились. Всё таки взрослому мужику в теле ребёнка тяжеловато найти общий язык с обычными мелкими ребятишками.

Зато у меня всё сложилось с предком и наставником, вирдманом Гринольвом. Старикан учил меня магии настоящим образом, впечатлившись тем, что я хочу не просто убивать врагов молниями и иметь за это уважение, а познавать волшебство, как таковое. А подучив, начал брать с собой в путешествия. Жаль что побывать с ним вместе мы успели лишь в крупных городах Ассонхейма, во Фростхейме, северном ледяном континенте вечной зимы, где в редких местах тектонической активности находятся сюрреалистичные оазисы тепла и в Ват-Барде, главном порте гномов. В Викре, нашей столице, у нас с братом случился конфликт с сыном одного ярла Черношкурых Касаток и он вызвал меня на поединок. А я отрубил наглому мажору голову, потому что тот слишком понадеялся на свой магический меч. Великий Конунг правда не оценил, что сделал я это не в кругу, как положено, а чуть ли не в подворотне, так что мне выпало изгнание на десять лет. Учитель же пять из них запретил мне ввязываться в сражения, велев учится, а заодно подсказал к какому из своих знакомых обратиться.

Так я оказался в славном Френалионе, одном из самых больших и величественных городов восточного континента, где сходится многие дороги и многие интересы. Мне, благодаря наставнику, выпала возможность устроится помощником библиотекаря в Великую Академию Магии, пугая студентов своей северной варварской мордой, благо соплеменники создали нам всем грозную репутацию. Само же учебное заведение было главным столпом города, но первую скрипку в нём играли эльфы, чьё посольство занимало целый остров в устье Граны. Третьей по значимости силой можно было считать человеческие религиозные культы в целом и Церковь Света в частности. Официальное правительство города в лице магистрата занимало лишь четвёртое место да и то с натяжкой. Ему же в спину дышали анклавы различных зарубежных гостей, вроде ассонской слободы или квартала гномов. Что сказать, мы понаехали туда, где официальная власть не слишком-то тверда, было бы странно этим не пользоваться.

Во Френалионе я провёл уже почти два года и первый из них был чрезвычайно насыщен. Мне сходу пришлось ставить себя в академии, как отмороженного вирдмана с севера, который даже во сне видит схватки магии и стали, а так же мечтает наяву кого-нибудь уделать аки Тор ледяного великана. Потом довелось спасти девушку с тёмной подворотне, которая была студенткой академии, а теперь является ещё и моей невестой. Затем я экспроприировал деньги у местного криминала, оставив за спиной несколько трупов, по которым при жизни виселица плакала горючими слезами. Эти деньги позволили мне построить на местных небольших верфях шнеку, совместив технологии северян и южан. На неё я набрал сначала восемь молодых ребят среди ассонов нашего анклава, а потом начальство из академии решило отправить нескольких алхимиков на практику на моём корабле, по официальной версии сэкономив деньги. Это даже как-то напомнило мне земные учебные заведения, где начальство не брезгует навесить на сотрудников и учащихся всякую дополнительную дребедень.

Однако по факту один хитрозадый эльф захотел провести ритуал с жертвоприношением, для которого следовало похитить нескольких студентов. Однако у наёмников, которые отправились в дикие и опасные леса в верховье одного из притоков Граны, ничего толком не вышло. Всю дорогу я гонял нашу милую кампанию как злобный сержант духов, надеясь что в следующем году отмороженному дураку нежные, неокрепшие умы никто не доверит, но из-за муштры к концу путешествия они с ассонскими дренгами стали пусть не самым грозным, но тем не менее вполне боеспособным маленьким хирдом. К тому же постоянная бдительность позволила засечь нам магией наёмников раньше, чем они обнаружили нас, устроив грамотную засаду, а потому солдаты удачи почти в полном составе отправились на тот свет. Однако ушастый не оставил своей дурной идеи и дело кончилось тем, что я его убил, случайно подняв большую бучу уже в городе.