Соседи. Спасти планету и (не) влюбиться - Сапфир Ясмина - Страница 9

Впрочем, размышлять долго над ситуацией времени не было. Я почувствовала еще нескольких врагов – и торопливо открыла огонь.

А затем присоединилась к тройке, которая только что лишилась бойца – его как раз уносили на носилках.

Мне молча всучили огромный разрядник, и на секунду я испытала… паническую атаку, истерику, что ли…

Горло сдавила петля, страх прошелся по позвоночнику ледяным вихрем и закрутился удавкой на шее.

Я поняла – пути назад нет.

Раньше я еще могла убежать, скрыться в городе, за полем отчуждения.

Теперь – нет, я оказалась в бою.

И либо выживу, либо… погибну.

Кураж вдруг покинул, силы, словно бы, тоже. Все мышцы, что устали после разминки Гаоля Андерса, начали ныть.

Я ошарашенно смотрела, как вокруг летали ветки, сучья метили в глаза и уши, как камни реяли по воздуху, словно ими жонглировали невидимые циркачи, и нас атаковали с разных сторон. Отовсюду, как мне показалось…

Внезапно в затылок прилетел камень.

Боль вонзилась в темя, прошлась по телу волной и почему-то отозвалась злостью. Я ощутила, что нечто теплое и влажное выступило на голове, и неожиданно еще больше озверела.

Вдруг словно бы резко переключилась. Вспомнила недавнюю тренировку и принялась яростно палить во врагов.

Я как-то понимала – где именно тварь – справа, слева или же за летящим предметом. Даже отчасти ощущала врагов в небе, где они еще себя вовсе не обнаруживали. Парни из моей тройки, было приготовившиеся прикрывать дурочку, что влезла в битву по глупости, из-за гормонального сбоя, успокоились и занялись своим делом.

Я – своим.

«В какой-то момент ты перестаешь думать о ранениях, травмах и гибели. Думаешь лишь, что ты победишь. Наверное, это и есть самое главное».

Звучал в голове голос Теллы Терновой из ее знаменитых видео-мемуаров.

Помогало. Еще как помогало!

Наверное, еще шпорила мысль: «Она смогла! И я тоже смогу!»

Это ощущение «я не хуже нее, просто он не смог оценить меня до конца» поддерживало лучше чего бы то ни было… Я сражалась практически наравне с остальными. По крайней мере, с самыми слабыми воинами.

Было бы глупым и ошибочным утверждать, что я соперничала с лучшими лесниками. Конечно же, нет. Я задыхалась, когда приходилось отбегать или прыгать, чтобы увернуться от ветки или же камня. У меня банально не хватало дыхания, чтобы сделать три перебежки сразу, так что моим партнерам приходилось порой притормаживать, чтобы дать мне очухаться, перевести дух.

Иногда же я просто терялась – как будто моя «сверхспособность» обнаружения врагов неожиданно отключалась неведомой кнопкой.

Но получила я лишь легкие травмы. Пару раз по касательной – небольшими камнями, ветками меня задевало без счета. Все руки были исцарапаны, как будто я дралась с тысячью бешеных кошек.

«Но разве боль не парализует? Не замедляет? И не пугает?» – спрашивала журналистка у Теллы Терновой.

«Каждый на боль по-своему реагирует. Но, если войти в раж, в азарт битвы, боли не чувствуешь, если это не серьезная травма».

«Совсем?»

«Абсолютно! Я допускаю, что кого-то боль останавливает. Он концентрируется именно на ней: думает, рефлексирует. Но это совершенно не про меня».

Я чувствовала сейчас очень похоже. Как будто, реально, опыт спасения из речного города что-то неуловимо во мне изменил. Я посмотрела смерти в лицо, обвела костлявую вокруг пальца, и поняла, что такое очень даже возможно.

Так ребенок однажды с друзьями первый раз прыгает с метрового забора. Вначале он висит и боится. Смотрит, как остальные снизу зовут. Все вроде целы, может, кто-то чуть поцарапался или коленки немного содрал при падении. Но все веселые, задорные и игривые…

А у него ступор, ужас и паника внутри взрываются бешеным пульсом, и аж искры из глаз от страха посыпались…

Но потом он отделяет себя от забора, зажмуривается – и делает шаг в пустоту…

Вдруг обнаруживает, что вполне цел и даже приземлился относительно удачно.

А спустя неделю или, может быть, две уже первым, как сиганет вниз с забора и как побежит дальше на кураже…

Похоже, со мной случилось нечто подобное.

Я многие годы пряталась в речном городе, боясь даже мельком встретиться с тварями.

Но однажды мне пришлось это сделать…

И теперь… теперь где-то там, в душе опасливой серой мышки-попаданки врубился мощнейший режим берсерка.

«Если не думаешь, как можешь пострадать, то и выходишь из боя практически целой» – я не понимала этих откровений Теллы, думала – они скорее урапатриотические, чтобы другие не боялись и шли воевать.

Но теперь поняла, что все было правдой.

Телла не лукавила ни одним словом!

Раньше мне чудилось – мы очень разные. Она боевая, решительная, отчаянная, а я… я… трусиха, каких мало.

Но вот теперь, как выяснялось, мы больше похожи, чем я считала и воображала когда-то.

К концу боя я начала уставать, и стала обузой для своей тройки. Я банально не успевала реагировать на атаки, и парни торопливо меня прикрывали, спотыкалась во время бега и прыгала уже чисто на инерции, приземляясь за счет кувырка. Что опять же замедляло темп схватки – мне ведь требовалось еще и встать на ноги. Я – не какой-то там каратеист из кино, чтобы кувыркаться и стрелять одновременно.

Поэтому, заметив, близкое подкрепление, я махнула рукой и побежала в сторону поля отчуждения лесников, отстреливаясь уже на чистом чутье.

Ноги несли меня туда, как заведенные. Я почти не чувствовала земли под стопами.

Мягкая почва подталкивала – вверх и вперед…

В последний момент меня настиг сук – он летел прямо в глаз, но я упала на землю и… «бревнышком» вкатилась в спасительное поле отчуждения.

Тварь за мной последовать не могла.

Я шла сквозь зону фактически безопасности и чудилось – вокруг кипит жизнь. Та самая, что виделась мне в глюках.

Но сколько ни щурилась, ни пыталась настроить зрение – странных существ разглядеть, увы, не смогла.

За полем отчуждения я упала без сил, и меня подхватили под руки медики. А спустя полтора часа я – помытая, обработанная и переодетая в свежее – лежала в своей палате, выслушивая претензии рассерженной Меры.

– Это просто чудо, что ты не погибла! Что ты делаешь, Кирай, и зачем? Что ты хочешь доказать и кому?

Она вдруг остановилась и припечатала:

– Хотя, знаю кому. Вот только все это зря!

Я не собиралась ничего доказывать Граду. Я хотела помогать – и помогла. Считать, что меня полюбят лишь потому, что сражалась с ним бок о бок в Темной войне… было бы самонадеянно и нелепо.

Однако внезапно дверь палаты открылась и внутрь заглянул… Сиолилан Град.

Сам! Нет, это, правда, был он!

Огромный, как медведь, и красивый… такой красивый, что хотелось кричать…

– Кирай… Это было совсем безрассудно. И я прошу вас так больше не делать. Но вы, действительно, очень смелая и отчаянная. Единственная женщина, которая также поступила бы…

– Телла Тернова? Я угадала? – Мера вскинула голову и зыркнула на Сиолилана с толикой злости.

– Да, именно так, – спокойно ответил ей Град. – А теперь, Кирай, если вы немного пришли в себя, разрешите пригласить вас с подругой на праздник в честь нашей победы! Бой был очень страшный, кровавый. Но мы выстояли. В том числе, и благодаря вам, Кирай Ойлис.

– Где праздник?

Казалось, недавно у меня сил не было даже подняться, а тут вдруг выяснилось, что я готова плясать!

– В центре поселения. Сразу увидите.

Сиолилан вышел, а Мера покачала головой и произнесла:

– Ты дура и он не меньше дурак. Ты сохнешь по мужику, который явно зациклен на своей несравненной Телле Терновой. А он… он зациклен на Телле.

– Ну, что поделать? – я усмехнулась. – Пойдем, что ли, хотя бы повеселимся? Порыдать и посетовать еще успеем.

Град был прав – едва выйдя из госпиталя, мы увидели отблески огня – в ночном лесу они выглядели, как лепестки огромного фантастического аленького цветочка.