Адептка, какого тлена? - Мамаева Надежда - Страница 13

А вот если в учебном корпусе академии – проще простого. Туда-то я и покатила братца. Ближайшим было восточное крыло, то самое, где располагался стационарный портал. Его никогда не закрывали: проще было поддерживать переход, чем каждый раз активировать. Магистры лишь установили полупроницаемую мембрану, чтобы вернуться в академию могло лишь то, что из нее вышло. Поэтому сейчас магическое сияние перехода скупо освещало зал, мимо которого я шла.

Направлялась я в музей неестествознания, где планировала оставить бессознательного Мика. А что? Помещение большое, экспонатов много. Одним недвижимом телом меньше, одним больше…

Но сегодня явно была не моя ночь. То ли бессонница одолела всех скопом, то ли я просто оказалась такой невезучей… но, услышав впереди шум, я начала лихорадочно озираться, прикидывая, куда бы спрятаться. Ни укромных уголков, ни ниш вокруг, как назло, не было. А вот портал…

«Пережду с той стороны немного, пока пройдут, и вернусь», – решила я и толкнула коляску в рамку переноса, а затем вошла в мерцавшее марево и сама.

Я не знала, куда меня вынесет. Если портал не перенастраивали, то в последнюю точку, куда сегодня отправляли адептов. Другой вопрос: что за группа это была? Я лишь молилась про себя, чтобы не оказаться в той самой лечебнице, из которой я с таким трудом вынесла тело брата. А что? Я понятия не имела, где проходят практику будущие лекари, но вдруг именно там?

Но когда я вышла из телепорта, то увидела уже знакомую картину: ангары. В ночи, когда все работы прекратились, шума было не слышно. Лишь скупой свет магических фонарей освещал огромные тела големов.

Я посмотрела на одного из них, второго… Это, конечно, не музей неестествознания, но до него еще пилить… В смысле катить и катить тело братца. Здесь же Мика можно было спрятать, и вышло бы ничем не хуже. Главное – найти подсобку поукромнее.

С этими мыслями я и толкнула кресло.

– Эй, сестренка. Ты чего задумала? – озабоченно пискнул на моем плече хомячелло.

– Найти здесь приют твоему телу, – отозвалась я и принялась за это непростое дело – решительно направилась в сторону мастерских.

К счастью, дверь в одну из них оказалась не заперта. Я обрадовалась этому больше, чем встрече с реликтовой чернокнижной вроникой. Хоть в чем-то мне сегодня повезло! А затем, толкнув створку, вкатилась внутрь.

Это оказался сборочный цех. Высокие – под три этажа – потолки, станки, подвесы и подъемники…

– Похоже, здесь собирают малых големов для легкой атаки, – со знанием дела произнес Мик, принюхиваясь и перебирая лапами у меня на плече.

Лично мне было без разницы: больших, малых, атаки-прикрытия… Главное, чтобы тут было укромное местечко… И спустя некоторое время я такое нашла! Одно из подсобных помещений оказалось заставлено ящиками, на которых лежал толстенный слой пыли. Последний как бы слегка намекал: заглядывают сюда нечасто.

За деревянными коробами я и спрятала тело братца, накинув на Мика вместо отвода глаз мешковину, чтобы не замерз. Ей же прикрыла и кресло-каталку, которая вписалась сюда как родная.

– Ну вот, завтра я за тобой вернусь и перепрячу, – разом пообещала я обоим Микам: и бессознательному, и охомячевшему.

– Думаешь, никто не найдет? – усомнился братец.

– Даже родной отец, – заверила я, отряхивая юбку.

– Да он нас теперь и не узнает, – заметил Мики и добавил: – Он и фамильный зов бросить нам теперь не сможет, как и мы ему…

Я вспомнила о шаре, который вспыхнул перед лицом братца на кухне. Такой могли послать друг другу лишь кровники. Чужие люди обычно обменивались лишь зачарованными бумажными посланиями, сложенными особым образом. При их отправке указывали примерное местоположение адресата, его имя и точно формировали мыслеобраз внешности получателя.

Но я понятия не имела, где находятся папа и мама. Да и путь вестника можно было отследить. Так что, как бы нам ни хотелось дать знать родителям, что я и Мик живы, мы решили не рисковать и выждать хотя бы до утра. И лично я планировала провести это время в засаде из подушки и одеяла. Потому что двое суток беспрерывного бодрствования давали о себе знать, я едва стояла на ногах.

Но сон как рукой сняло, когда я, возвращаясь к входу в цех, увидела крадущегося вдоль станков типа. Знакомого такого. Со светлой макушкой.

Что он здесь делает? Неужели ищет то, что я только что спрятала?

Я посмотрела на рассветного – одного из тех, кто решил уничтожить нашу семью. А она… Она была для меня не главным. Семья была для меня всем! За это все я сейчас приготовилась бороться изо всех сил. И если магические оказались на нуле, то физические еще остались. К тому же у меня имелся разводной гаечный ключ!

Его я и взяла с верстака абсолютно тихо. А затем крадучись направилась к белобрысому. Устрою-ка я ему оглушительную встречу! А потом выпытаю все, что он знает о папе и маме. Если не пожелает говорить, я найду еще одну подсобку, где его, связанного, можно спрятать.

Мик, без слов поняв мои намерения, подобрался, напружинив тело. Я чувствовала, как его лапы уперлись мне в плечо, когда приблизилась к рассветному почти вплотную.

Замахнулась, примеряясь, как ударить так, чтобы не убить, когда этот гад белобрысый что-то почувствовал и резко развернулся.

А дальше все случилось столь стремительно, что я и пискнуть не успела, как мою руку с разводным ключом перехватили. И тут же сжали так сильно, что, кажется, даже линия жизни изменилась. Точнее, почти оборвалась.

Моя ладонь разжалась. Оружие упало на пол. Раздался громкий лязг. Мой крик и мужское шипение сквозь зубы. Организатором последнего стал Мик: братец, видя, что дела сестренки плохи, пустил в ход единственное оружие, которое у него было, – резцы. И хотя хомяк бобром не был ни разу, а шея рассветного на дерево не тянула, все равно получилось неплохо. Неожиданно – так уж точно.

Во всяком случае, на долю мига хватка на моей руке ослабла, а я, наоборот, преисполнилась сил и врезала… куда смогла! Жаль, что смогла не туда, куда нужно. Или мне просто попался такой твердокаменный бандит, которому все нипочем? Он даже Мика отодрал от шеи, хотя хомячелло держался изо всех резцов!

Но от братца так легко было не избавиться. Как только старшенький вынужденно покинул зону первого укуса, тут же организовал вторую: Мик подпрыгнул, ухватился за мочку уха и сомкнул челюсти уже на ней.

Но, увы, белобрысый на эту атаку отреагировал вообще неадекватно – заломил мне руку еще сильнее. А после и вовсе защелкнул на запястьях браслеты и выдохнул:

– Именем закона вы арестованы. – И, снимая с уха хомячелло, который повис там мохнатой попастой сережкой, добавил: – Оба!

– Полный шандец! – выдохнул потрясенно братец.

– Какого еще закона?! – возмутилась я и попыталась дернуться.

Тут же зашипела: проще было вывихнуть себе руку из сустава, чем вырваться из цепкого захвата. Причем рассветный держал меня одной рукой, а второй – Мика.

Мой вопрос был проигнорирован. Вместо этого белобрысый задал свой:

– На кого работаете? – с акцентом произнес этот оборотень в погонах! И плевать, что, по легендам, Рассветные земли – прародина драконов. Передо мной явно был перевертыш, который днем – дознаватель, а ночью – неприятель.

– На семью! – сквозь зубы прошипела я, сказав чистую правду. Потому что на ложь уже не было сил.

– Какую? – продолжил допрос белобрысый гад, тряхнув Мика, когда братец попытался его укусить. – Как называется твоя… – начал было рассветный, и тут случились они! Трудности перевода, не иначе. Потому что спустя несколько мгновений паузы Хардан (или как там настоящее имя у этого патлатого гада?) выдал: – Преступная группировка?!

Мы с Миком, услышав этот вариант перевода «клан», непонимающе переглянулись. Потом еще раз, и… до меня дошло! То, что в Рассветных землях одни именовали в официальных документах этой самой «преступной группировкой», другие в обиходе называли семьей! Вот оно что: Хард принял меня за преступницу!