Орел и Ворон - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 15

– Конечно! Хоть кто-то из нас ведь должен же задумываться о будущем!

Я мягко улыбнулся в ответ, привлекая возлюбленную к себе, как та вдруг резко резанула ладонью по воздуху:

– А потом я его мечом! Он даже вскрикнуть не успел!

Голос Виктории разительно изменился и огрубел, и, к моему вящему ужасу, этот огрубевший голос я узнал… Сердце забилось часто-часто, я протянул к девушке руку, пытаясь обнять, прижать к себе!

Но прекрасный сон уже окончательно померк, забрав с собой и красавицу из Ганновера…

– Вот это схватка, Тапани! А не то, что ты рассказываешь!

Голос Лермонта буквально гремит в вечерних сумерках, не оставляя шансов поспать окружающим. Раздраженный и даже немного обиженный на шотландца, я наконец-то открыл глаза и глубоко вздохнул.

Лучше бы это вечернее поле оказалось сном…

– Ну и здоров же ты спать, командир!

Громогласный горец хохотнул и подбросил сухих веток в костер.

– Как ваш офицер, Джок, на отдыхе я могу делать что хочу. Захочу – и просплю целый день!

Это, конечно, ложь – подчиненные без командира могут что-нибудь да учудить… Но раздражение на Лермонта никак не удается подавить.

– Не горячись, фон Ронин, – горец примирительно поднял руки, – это просто способ начать светскую беседу между двумя дворянами.

– Очень по-светски!

Я пусть и невесело, но все же улыбнулся. А вот мой заместитель неожиданно посерьезнел – так, будто все время до того ломал комедию.

– Да… Хотел добавить, что, пока ты спал, в лагере начали происходить вещи, о которых тебе стоит знать.

– Не томи, Лермонт!

Сонливость как рукой сняло.

– Ландскнехты бурлят, как котел с солдатской похлебкой. До открытого бунта дело пока не дошло, но голоса тех, кто требует выплат прямо сейчас, множатся, а некоторые и вовсе предлагают снять осаду и вернуться домой, забрав все, что нам причитается, с простых жителей Московии, раз нам не могут заплатить. И эти призывы никто не осуждает – наоборот, к ним внимательно прислушиваются… Впрочем, большинство все еще надеется на добычу в Твери, а некоторые и на обещанное русским царем золото.

Вслед за шотландцем слово незамедлительно взял финн.

– Увы, командир, бродит не только пехота… Мои соотечественники поддерживают германцев и шведов. В конце концов, мы люди Карла, но воюем на чужой земле. При этом Шуйский действительно не торопится выдавать жалованье… Наемники еще могут забыть о золотых, если идут с победами и рассчитывают на богатую добычу во взятых городах – так и было до последнего штурма… Но поражение и большие потери все изменили. А французские рейтары и вовсе были на грани бунта сразу после схватки с крылатыми гусарами!

После короткой паузы финн с тяжелым вздохом продолжил, посмотрев мне прямо в глаза:

– На меня можешь положиться, Себастьян, Тапани Йоло с тобой до конца. Но если в ближайшее время не придет жалованье и мы не возьмем Тверь, наемники взбунтуются.

Все замолчали, и молчание это показалось мне особенно продолжительным и тяжелым. Переваривая все услышанное, я невольно засмотрелся на искры, поднимающиеся от трескучего огня к небу, пронзая сгущающиеся сумерки…

– И наш эскадрон?

Я наконец-то набрался мужества задать самый острый вопрос.

Финн философски пожал плечами, одновременно с тем отпив из фляги, после чего ответил все же более оптимистично, чем я на то рассчитывал:

– Рейтары уважают тебя, командир. Они верят тебе и готовы идти за тобой, даже если сейчас нам никто не заплатит… Впрочем, я уверен, что ты выбьешь для нас каждый причитающийся нам золотой! А если надо, мы тебе поможем и словом и делом!

Тапани красноречиво взялся за рукоять рейтшверта, и Джок согласно закивал головой:

– На меня, Себастьян, ты можешь рассчитывать, даже если царь московитов больше не даст нам ни единого сольдо! Я свое возьму с тел убитых врагов! Что же касается эскадрона… Многие всадники понимают, что пусть честь наемника субстанция эфемерная, зато его репутация – это наше все! Это путь к новым заказам и новым мешкам с золотом! Кто наймет тех, кто бросает нанимателя и уходит?

Я благодарно улыбнулся действительно верным друзьям, после чего вновь уставился в костер, размышляя о насущных проблемах.

– Ты все равно не сможешь остановить бунтующую массу… И Делагарди тебе с этим не помочь.

Я только покачал головой:

– А кто сказал, что меня это вообще волнует?

– Да у тебя все на лице написано!

Соратники ответили в унисон, вновь заставив меня невольно улыбнуться.

Немного помолчав, я со вздохом откинулся на свой тюфяк:

– Спасибо, друзья, ваша преданность делает вам честь и радует мое сердце. Что же касается остального… Как там московиты говорят – будет день, будет и пища, верно?

Ну, молчание – это знак согласия… Но молчание неожиданно прервал Джок:

– Совсем забыл сказать: Христиер сцепился с Якобом!

Резко сев, я удивленно присвистнул:

– Ничего себе…

Впрочем, если подумать, ничего удивительного в конфликте командиров нет. Правая рука Делагарди изначально предлагал генералу отправиться с Шуйским, не задерживаясь под стенами Твери…

– Продолжай!

Лермонт развел руками:

– А подробностей нет. Часовые судачили, что Христиер больше часа бранился в шатре с генералом. Наверняка вновь убеждал отправиться на соединение с Скопиным-Шуйским.

– Но как уже было сказано, командир у нас один. И Зомме отступил, – добавил финн. – Так что второму штурму наверняка быть! Интересно только, в каком качестве будем действовать мы? Надеюсь, что большинству рейтаров все же не придется лазать по лестницам…

Сумерки окончательно уступили ночной тьме. И искры, поднимаясь вверх, на мгновение превращаются в звезды, чтобы мгновение спустя окончательно потухнуть…

Неожиданно для всех ночь пронзил сигнал офицерского сбора.

Якоб вновь собирает командиров в свой шатер. Не иначе вновь будем обсуждать теперь уже второй штурм…

У шатра толпится народ, отовсюду слышатся недовольные голоса. Увязавшийся за мной Джок успел рассказать, что германцев сильно потрепали во время штурма. И «сильно» – это мягко сказано. Из двух эскадронов моих соотечественников теперь можно смело составить один… В плен мятежники не взяли ни одного наемника.

Мне дружелюбно кивнул английский капитан, а спустя пару секунд я увидел рыжего здоровяка-доппельзольднера с замотанной головой. Тот также поприветствовал меня, хотя взгляд мечника остался при этом каким-то равнодушным.

Надо же! Выжил… А ведь его люди первыми шли на стены. Везуч!

Вскоре поредевших числом офицеров пригласили в генеральский шатер. Встречающий нас Делагарди показался мне осунувшимся, под глазами его залегли черные тени. Но начал он довольно бодро и резко, отметая любые домыслы о том, что командира сломал неудачный штурм.

– Господа!!!

Всякие разговоры вполголоса мгновенно стихли.

– Неудача прошедшего дня ничего не значит. Завтра мы продолжим штурм!

В ответ на слова шведа по шатру разнесся недовольный гул. Вперед выдвинулся командир германских рейтаров.

– Генерал, – он обвел собравшихся офицеров взглядом, – мы понесли большие потери! Моим рейтарам не заплатили! А вы собираетесь отправить нас на второй штурм?

Якоб недобро сверкнул глазами.

– Именно так, господа. Вы все заключали соглашение!

Офицер мечников – если память мне не изменяет, в прошлый раз он представился мне Рамоном – вышел вперед вслед за рейтаром:

– Соглашение предполагает, что нам платят реальным золотом или серебром, а не пустыми обещаниями.

Пехотинцы за спиной доппельзольднера одобрительно зашумели, а глаза генерала потемнели от гнева.

– Вы все забыли, как кричали, требуя штурма, стоя на этом же самом месте?! Вы забыли, что ВАША добыча все еще в руках поляков и прочих мятежников?! Или хотите получать плату, не сражаясь с врагом?!

Ответом генералу стало мрачное молчание, и тогда, чуть успокоившись, он коротко закончил: