Новое Просвещение и борьба за свободу знания - Кауфман Питер - Страница 37

Мы должны сообща немедленно приступить к созданию этой новой сети знания. Признаки того, что мы можем добиться своего, видны повсюду. Архив интернета, постоянный организатор и спонсор совместного производства, теперь сотрудничает с «Википедией», оцифровывая книги, чтобы указания на источники в ее статьях могли стать ссылками на сами труды. Это выводит идею «Энциклопедии» на совершенно новый уровень. Внизу статьи о Мартине Лютере Кинге (https://en.wikipedia.org/wiki/Martin_Luther_King_Jr. – первой выходит в поисковике Google) ссылка на биографию, написанную Тейлором Бранчем, теперь ведет к самой книге, которую можно прочитать онлайн на https://archive.org/details/atcanaansedgeame00bran. На наших глазах творится волшебство. Национальные академии наук, инженерии и медицины в Вашингтоне, позиционирующие себя как «частные некоммерческие учреждения, которые предоставляют нации независимый объективный анализ и рекомендации с целью решения сложных проблем и информирования политиков в вопросах науки, технологий и медицины», проводят двухдневный вики-марафон на такую важную тему, как изменение климата. «За четыре десятилетия Национальные академии своими исследованиями научного консенсуса помогли признать изменение климата национальной проблемой, – говорят нам они. – Их труд разрешил давнишние вопросы, показал необходимость срочно осознать как непосредственные, так и долгосрочные последствия изменения климата, а также обозначил способы подготовиться к изменению климата и противодействовать ему». Отвечая на вызов, брошенный пандемией и глобальным информационным кризисом, ВОЗ наконец-то начала работать с «Википедией». Но сейчас, спустя эти десятилетия, пришла пора взяться за дело производства – за дело производства сети знаний[321].

Работая на нее, мы поможем ей сформироваться. Сегодня все институты знания, что у нас есть, занимаются образованием – физическим, онлайн, общественным, школьным, специальным, высшим и т. д. Но присутствуем ли мы в сфере здравоохранения? В банковском деле? В образовательной политике? В международной политике? В дискуссиях об изменении климата?

Еще как присутствуем.

Мы повсюду, где есть Вселенная монстров.

Относится ли к нашим темам расовая дискриминация? Гендерная дискриминация? Аборты? Законы о владении оружием? Изменение климата? Налоговые реформы?[322]

Еще как относятся. И до тех пор, пока не появится реальная возможность регулировать новостные каналы и платформы, транслирующие отъявленную ложь, наша задача не в том, чтобы, будучи загнанными в угол, защищать от дезинформации. Нет, задача – перейти в наступление, и для этого все университеты, библиотеки, музеи и архивы должны публиковать как можно больше правдивой информации, достоверных фактов, исследований и данных, причем таким образом, чтобы все это распространялось как можно свободнее.

По-настоящему важный вопрос в том, насколько велики окажутся силы, противостоящие прогрессу. И насколько жестокой будет реакция на совместные усилия лидеров нашего движения – а ими станут лишь смельчаки – вернуть наши права, обеспечить безопасность общего достояния, создать достоверную и осознающую себя сеть знания, запустить наш архив, не упустить этот момент? Борьба за контроль над знанием является определяющей для нашего времени. Я ставлю на то, что она будет масштабной.

Когда Массачусетский технологический институт, где я сейчас работаю, был только учрежден, страну расколол жестокий конфликт из-за власти и свободы. В тот самый день – 10 апреля 1860 г., когда штат Массачусетс даровал основателям Ассоциации ремесел и науки формальный устав института, – бригадный генерал Пьер Гюстав Тутан де Борегар, командующий ополчением в Чарльстоне, был занят тем, что от лица только что созданной Конфедерации – семь из тридцати четырех штатов уже объявили о сецессии, и вскоре за ними последовали еще четыре – требовал сдачи гарнизона армии США, размещенного у побережья Южной Каролины. Командующий гарнизоном Роберт Андерсон, бывший когда-то инструктором Борегара в военной академии, отказался сложить оружие, и 12 апреля – на третий день существования Массачусетского технологического института – войска Борегара приступили к артиллерийскому обстрелу форта Самтер. Ученик стрелял в учителя, но помимо того это было еще и началом Гражданской войны[323].

Только спустя четыре года война завершилась, и спустя четыре года институт набрал первых студентов и провел первые занятия. Но, рожденный в жестокое время, на заре Гражданской войны, он всегда оставался верен предназначению распространять знание на благо общества и направлял юные умы всей планеты к решению величайших мировых проблем. Его основатели – Уильям Бартон Роджерс и его «бостонские брамины» (Джеймс М. Биби, Э. С. Тоби, С. Г. Гукин, Э. Б. Биглоу, М. Д. Росс, многочисленные Долтоны, Дьюпи и Кэботы) – придерживались убеждения, уникального по тем временам и даже сейчас нехарактерного для институтов высшего образования, что «профессиональная компетенция» лучше всего «взращивается, когда обучение объединяется с исследованием», а точнее, «сосредоточением на проблемах реального мира»[324]. Но еще они намеревались сделать так, чтобы созданные ими образовательные программы, как они писали друг другу, «были открыты множеству людей, которые из-за нехватки времени, средств и возможностей лишены доступа к великим заведениям классического и естественно-научного образования нашего штата»[325]. Выходит, они вторили желаниям Джона Лоуэлла и его Бостонского общества по распространению полезных знаний.

И вот, 160 лет спустя, институт не забывает миссию «генерировать, распространять и сохранять знание», а также «сотрудничать с другими, чтобы это знание помогло в решении величайших мировых проблем»[326]. Массачусетский технологический стал «образовательным учреждением мирового масштаба» и утверждает, что «обучение и исследование, основанные на принципах практической значимости и стремлении усовершенствовать общество, по-прежнему остаются его главной задачей»[327]. Однако многие большие проблемы, с которыми столкнулись институт и вся страна в 1860-е гг., – по словам историка Гражданской войны Эрика Фонера, это «долгосрочные последствия рабства, характер и суть президентской власти, взаимоотношения политики и морали, национальное и гражданское самосознание американцев»[328] – остаются пугающе знакомыми и такими же актуальными, нерешенными и насущными, как тогда.

Необходимость действовать сообща перед лицом жестоких испытаний не позволит нам молча сидеть сложа руки. Говоря о Конституции, историк Дэвид Вальдштрейхер напоминает, что «в отношении рабовладения федералисты пришли к молчанию, а не к согласию – или, по крайней мере, к согласию молчать»[329]. Мы видели, что случилось потом. Молчание перед лицом власти не приводит ни к чему хорошему, как и бездействие перед лицом агрессии. Мы были свидетелями тому, как избрание Трампа распалило зреющие в инкубаторах и теплицах ненависть и агрессию, чудовищный выплеск желчи. По словам проницательного критика Джеймса Поневозика, именно для этого Дональда Трампа и избрали. «Избрали Трампа, – пишет Поневозик. – Но президентом стало телевидение». Единственной задачей Трампа же на самом деле было «следить за машиной культурного гнева, подбрасывать в нее дров и являться ее воплощением»[330].