Вторжение (СИ) - Ветров Клим - Страница 12

Девушка недовольно кивнула.

Вот что в голове у этих баб? Какая ей, нахрен, разница, как меня назвал этот чертов генерал? Вокруг ужас творится, люди гибнут, её же одноклассники и одноклассницы! Да что там гибнут, будущее человечества на кону, война идёт страшная, на уничтожение война!

Не сказав ей больше ни слова, поглубже натянул шапку, сунул ноги в унты, и вышел на мостик.

Нижнее солнце спустилось ещё немного, а верхнее, вроде, наоборот. Хотя нет, тут непонятно. Будь времени побольше, можно было бы компьютер помучить, загрузить данные, модель рабочую сделать, чтобы хоть примерно узнать как тут вообще со сменой дня и ночи.

Дверь была открыта, и не задерживаясь, я добежал до своего «кабинета».

Зашёл, осмотрелся, — ничего не изменилось. Разделся, ибо жарко, положил одежду на диван, и затаив дыхание, вызвал кресло.

Которое по сути, — пульт управления, только без кнопок, ментальный.

Сработал вызов без осечки, и через пять секунд я уже пытался подключиться к «периметру» станции.

Получилось не сразу, пришлось понервничать, но когда всё же удалось, испытал ни с чем не сравнимые чувства. Восторг, удовольствие, адреналин. — что-то похожее, но всю полноту ощущений словами описать сложно, нереальное что-то. Теперь главное не затягивать, боль в голове наверняка была вызвана побочным воздействием артефакта древних, и бог знает чем бы всё кончилось, не сумей я вовремя отключиться.

Гостя искать не пришлось, сам нашёлся, сразу. Подумал только про ящеров, умная система мне его и показала.

«Горбунья». Тридцать тонн, коренастый, подвижный робот с прыжковыми двигателями. Вооружение как у всех «светляков», не особо серьёзное, но бегает будь здоров, а с прыжками вообще быстро получается. Имя такое из-за «горба» на спине, там как раз прыжковый двигатель прячется. Почему женский род, не могу сказать, не интересовался.

Сосредоточившись, представил как в этого шустрого малыша лупит молнией.

Ничего не произошло.

Попробовал ещё раз, но с тем же успехом.

— Сколько до него? — спросил в пустоту. Ответ пришёл тут же, в виде появившегося сверху символа, который в моей голове перевёлся как двадцать три.

Интересно, я только под воздействием «периметра» понимаю древний язык? Или эта способность постоянная?

— Какая дальность молнии? — спросил опять в пустоту.

Теперь символ возник прямо перед глазами, и перевёлся как десять километров.

Не густо, но можно было ожидать что периметр потому и периметр, что имеет ограниченную дальность. Хотя, если сравнивать с теми же шагоходами, оно и так неплохо.

Снова навёлся на «светляка», и уже не вслух, а мысленно спросил про расстояние.

«Двадцать» — появился символ. Вообще переводился он как двадцать тысяч, но мне удобнее было в километрах.

— Экипаж «Клопа» эвакуирован! Возвращаемся! — ожил эфир голосом Эдика. Не знаю почему, но отчитался он, Семенова не было слышно.

Подтвердив приём, приказал всем зайти под прикрытие стен и не высовываться.

Первым возмутился Петрович, сказал что так нас здесь просто передушат, мол без разведки действовать глупо.

— Делай как сказано, и не задавай вопросов! — не переходя на выделенный канал, огрызнулся я. Сейчас все на нервах, вопросы возникают у всех, и Петрович не единственный кому не понятен мой замысел. Да что говорить, совсем недавно он и мне не был понятен. Это сейчас, когда появился шанс использовать защитный ресурс станции, для меня хоть что-то прояснилось, а люди как не понимали, так и не понимают.

План-то простой: Подпустить поближе, и расстрелять орудиями периметра. Защиты от них нет, каждый удар будет результативным, поэтому в исходе драки я не сомневался. Оставался открытым вопрос где искать ту штуку которую нужно уничтожить, но я надеялся что в скором времени ответ появится и на него.

— Принял, отхожу. — коротко ответил Петрович.

Вот чем хорошо когда командуешь кадровыми военными, — тем что в них вбито слепое подчинение приказу. Может в чем-то я утрирую, но суть именно такая. Приказали — выполнил, другого не дано, это главный принцип в любой армии. У курсантов же с дисциплиной гораздо хуже, они любят поспорить, уточнить что-то, переспросить. Это потом, по окончании училища, они так же не будут задавать лишних вопросов, выполняя приказы фактически на автомате. А пока с ними придется помучаться. Тот же Игорь, водитель «Гребня». Ему было приказано не лезть, но он решил по-своему. Руководствуясь принципом — «если очень хочется, то можно». Решил, и умер. А будь в него вбита аксиома о невозможности нарушить приказ, остался бы жив, и сохранил ценную машину.

Так что, как бы Петрович не был недоволен моим командованием, субординацию нарушать он не стал.

А чужой разведчик тем временем подходил ближе. Пятнадцать километров, ещё немного, и можно стрелять. Сначала так и хотел сделать, но поразмыслив, пришёл к мысли что не стоит предупреждать раньше времени. Пусть соберутся, подойдут, тут-то я их и раскатаю. Был, конечно, один нюанс неприятный, — периметр мог и «подкачать», но я себя успокаивал тем что других вариантов всё равно нет, и выбирать особенно не из чего.

Приблизившись почти до отметки в десять километров, «Горбунья» резко сменила курс и побежала параллельно, не пересекая границу действия периметра станции.

— Чует, сучара… — вырвалось недовольное. — Или знает? — Но если это действительно так, значит атаки не будет?

Пробежав таким макаром около километра, разведчик резко принял правее, и уже через несколько секунд оказался в зоне досягаемости орудий.

Появилось назойливое желание «жахнуть». Стараясь не думать об этом, — чтобы не отдать случайно команду на выстрел, максимально приблизил «изображение».

Новенький, видимо только с завода, — ни потёков масла, ни следов ремонта, как с иголочки весь. И ведь не жалко им такую машину живцом пускать… Как так?

У нас, в Империи, если и производят что-то новое, то в очень ограниченных количествах, и если техника «с завода» сразу попадает в войска — что тоже под вопросом, берегут её как зеницу ока, и на заклание отдавать не станут. А тут такой жест щедрый. Будь я на месте командира ящеров, отправил бы что-нибудь совсем «пожившее», такое, чтобы не жалко.

А может они специально так сделали?

Пока разглядывал, разведчик приблизился ещё на два километра. Остановился, повёл головой — словно принюхиваясь, и очень медленно двинулся дальше.

— Красный главный всем! Цель в семи километрах! Огонь по готовности!

Вызывать радар и ставить маркер я пока не умел, поэтому команду к ведению огня отдал голосом. Тем более выбирать не из кого, кроме одинокой «Горбуньи» тут никого нет.

А наши открыли огонь.

Первый лазерный луч поднял целое облако пара, ударив в снег немного правее от чужого робота.

Резко остановившись, тот ещё сильнее закрутил утыканной антеннами головой, и чуть замешкавшись, резво рванул в сторону от станции.

Попасть в лёгкую машину сложно всегда, а уж на таком расстоянии и подавно. Даже из лазера — казалось бы, что такое для светового луча семь километров? Это же не снаряд, прицелился, и бей. Но ведь есть ещё время реакции, пока наведёшь, пока нажмёшь, вот цель и ушла. Так что, по факту, получается что из пушки попасть проще, за счет того что стреляет она чаще, и огонь можно скорректировать по ходу.

Самое оптимальное ракетами такие машинки накрывать, с головками самонаведения они даже если рядом взрываются, повреждения наносят существенные. Но это если есть задача уничтожить цель, а у нас её нет.

Пострелять для острастки, дать разведчику посчитать наши машины, и пусть валит откуда пришел. А вот когда вернутся основные силы, тогда уже и встретить по-человечески.

И пока всё шло по плану. «Горбунья» бежала, в неё стреляли, не попадали, матерились в эфире, и вражеский разведчик, так никем и не поврежденный, лёг на обратный курс.

Оставалось ждать.

— Со станции никому не выходить, это приказ!

— Так мы ж тут как в ловушке, неужели непонятно что нас прощупывали? — переключившись на выделенный канал, не выдержав, возмутился начальник академии. До этого он предпочитал отмалчиваться, но тут решился таки.