Хозяйка собственного поместья (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 13

— Ты тоже иди руки мой, — сказала я Михаилу. — Быстрее управитесь — быстрее Дуня плов вынесет.

— Плов? — Парень аж споткнулся. — В смысле — с мясом? Нам?

— С мясом, — подтвердила я. — Вам. Эй, ты чего?

Парень, судя по всему, собирался бухнуться мне в ноги, в последний миг остановился. Поклонился низко.

— Спасибо, Настасья Пална, за доброту да за щедрость вашу.

— Вон, Виктора Александровича благодари, — указала я на мужа, который с веселым любопытством наблюдал за происходящим во дворе. — Он мясо привез.

С которым мне пришлось возиться сегодня, и завтра этот геморрой не закончится. И вот вроде спасибо сказать нужно, а хочется ругаться. Устала. Работа копится снежным комом, конца-края этому не видно, а ведь еще даже сезон не начался! И на фоне накопившейся усталости каждая мелочь бесит, будто камешек в кроссовке.

Парень поклонился барину. Тот что-то негромко ему сказал, хлопнул по плечу. Михаил ушел к своим, мыть руки вместе со всеми.

Надо было видеть лица остальных работников, когда Дуня вынесла из кухни и отдала Михаилу чугунок с пловом. Хоть он и был завернут в полотенце, чтобы ловчее было держать горячий, но запах, исходящий из-под ткани, говорил сам за себя.

Я взяла у Дуни чугунок поменьше, для нас двоих, понесла в дом. Виктор молча попытался вынуть его из моих рук, но я только крепче вцепилась. Невелика тяжесть, сама управлюсь, и нечего тут без спроса руки тянуть!

Положила плов в тарелку, поставила перед ним.

Виктор зачерпнул еду краешком ложки с таким видом, будто сомневался, не отравлено ли. Мне захотелось запустить в него миской.

— Очень вкусно. — сдержанно похвалил муж.

И без того не слишком хорошее настроение упало ниже плинтуса, хоть я и видела, как старательно он заработал ложкой.

— Еще немного, и вся округа будет проситься к вам на работу только ради кормежки.

Ну да, расплачиваться-то у меня все равно больше нечем, кроме как едой. Которая тоже не на мои деньги куплена. Эта мысль окончательно испортила мне настроение. Я опустила на стол свою миску с пловом. Вышло неловко, так что даже рисинки подпрыгнули.

— Нетрудно быть щедрой за чужой счет, это вы хотите сказать? Только у меня просто не хватит времени и сил готовить отдельно себе и отдельно работникам.

— Вы могли бы… — Виктор осекся.

«Вы могли бы нанять кухарку», — видимо, собирался сказать он. Я сделала вид, будто не поняла. Конечно, это же так просто — нанять работников, только плати! Если найдется чем.

Очень хотелось спросить, о чем он думал, оставляя жену без содержания, и думал ли вообще — или просто торопился избавиться от опостылевшей супруги. Но это выглядело бы просьбой о деньгах или стало бы началом новой ссоры, и я прикусила язык.

Надо успокоиться. Но я слишком устала — и сама, и от его навязчивого любопытства, весь день таскается за мной как приклеенный. И слишком обижена его сдержанной реакцией. Детский сад, конечно, кто похвалит меня лучше всех — но разве трудно? Ест-то вон как, аж за ушами трещит.

— Я мог бы забрать повара из своего имения, — сказал Виктор.

Сперва Иван, потом повар, потом какой-нибудь садовник, а потом я буду ходить по струночке в собственном доме?

— Нет уж, хватит с меня посторонних!

— Кого вы имеете в виду под посторонними? — нехорошо прищурился муж.

Догадайся, ты же умный!

— А что, небольшой выбор? — огрызнулась я. — Надо расширить? Мало мне одного вашего бестолкового слуги, давайте сюда и повара притащим!

— Что вы имеете против моего повара? — В голосе Виктора прорвалось раздражение, и мое терпение лопнуло.

— То, что этовашповар! Который будет болтаться намоейкухне! В грязных лаптях…

— Каких лаптях?!

— И с немытыми руками! Мне же больше заняться нечем, только учить ваших слуг гигиене!

— Жан — чистюля, и вы прекрасно это знаете!

— Ах, он еще и Жан!

Воображение мигом нарисовало мне образ щуплого лупоглазого человечка с тонкими завитыми усами и в высоченном поварском колпаке, брезгливо разглядывающего чугунок на печи.

— Теперь вам и имя его не нравится? Что за новый каприз? Ему что, обозваться Акакием ради вашего удовольствия? — Виктор отложил ложку.

— Да хоть Амфилохием, лишь бы он держался подальше от моей кухни!

— Вместе со мной? — Он оперся ладонями на стол, начиная приподниматься.

— Это вы сказали, не я!

Виктор отодвинул тарелку, опустил ложку на стол. Чересчур аккуратно, явно стараясь сдержаться.

— Спасибо, я сыт.

Я положила ложку — слишком резко, дерево хрупнуло о стол, черпало раскололось. Кто за тобой доедать будет? Свиней у нас нет!

— Пожалуйста, — прошипела я сквозь стиснутые зубы.

Виктор вылетел за дверь, я поднялась из-за стола, чтобы взять себе другую ложку. Собрала обломки — надо выбросить, — но нервы сдали окончательно. Я со всей дури запустила останками ложки в дверь.

Которая ровно в этот момент начала открываться.

Дуня пискнула, пригибаясь. Я ойкнула, но обломки пролетели у нее над головой, не задев. Девушка шарахнулась обратно в галерею.

— Стой! — окликнула ее я, но вместо просьбы получился командный рявк.

Дуня застыла, часто моргая. Если она сейчас заплачет, я точно разревусь — от усталости и досады. И будет в доме вселенский потоп от слез.

— Ты чего буянишь, касаточка? — проворковала Марья из-за спины Дуни. Отодвинула девушку в сторону, заходя в кухню.

— Дуня, извини, я не думала, что кто-то войдет, — сказала я. — Это не в тебя летело.

Она смутилась.

— Да что вы, Настасья Пална…

— Жаль, не аспид вместо Дуни пришел, — пробурчала Марья. — Ему бы в лоб в самый раз попало.

Нет уж, тогда и вовсе стыда не оберешься! И так веду себя как истеричка!

— А я-то думаю, чего он из дома выскочил как ошпаренный!

— Уехал? — спросила я.

Надо было радоваться, но почему-то еще сильнее захотелось разреветься.

— Нет, в сад побежал. Злой как… как аспид, только что молнии из ушей не мечет!

Почему из ушей? Хотя почему бы и нет.

О каких глупостях я вообще думаю!

— Дуня, ты что-то хотела?

— Да… — Она замялась. — Настасья Пална, сделайте милость…

— Что такое?

— Сестренки мои пришли. Они сами, честное слово!

— Да что случилось? — не на шутку забеспокоилась я.

— Дуняша, сядь, — вмешалась Марья. — Видишь, барыня и без того расстроенная. Значит, если дело есть — говори сразу по делу, а лучше бы ты в другой раз…

— Да скажете вы мне, что случилось, или нет! — воскликнула я.

Дуня сжалась на лавке, явно жалея, что сунулась в недобрый час.

Надо успокоиться. Но получалось плохо. Все, чего мне хотелось прямо сейчас, — уйти в спальню, рухнуть лицом в подушку, и лежать так, жалея себя. Не потому, что была причина, а просто, из-за несовершенства мира, — пока не засну. А утром будет новый день и новые силы.

Особенно если Виктор догадается не показываться мне на глаза пару дней. А лучше вообще никогда.

— Да ничего не случилось. — Марья погладила меня по плечу, успокаивая. — Там сестренки ее пришли барыне спасибо сказать за доброту. Прослышали, от самой Дуняши, видать, что барыне корзиночки под рассаду нужны…

Рассада! Я ведь хотела сегодня заниматься рассадой!

— Ну и накрутили, из благодарности. Маленькие еще…

Не успели усвоить, что инициатива наказуема.

Я с сожалением посмотрела на миску с остывающим пловом. Уйду сейчас с кухни, вернусь к холодному. Если мне вообще дадут вернуться, а не появится еще какое-то дело.

Я вытащила из шкафа ложку.

— Вы сами ели?

Обе кивнули.

— Плов остался еще?

Снова кивнули, одновременно. Марья — недовольно, Дуня — настороженно.

— Значит, покормите пока девочек как следует, чаем напоите. Я сейчас тоже поем и приду. Не поздно будет им одним домой бежать потом? — спохватилась я. — Не обидят?

— Попрошу кого из парней проводить. Они свои, надежные, — заверила меня Марья.