Джони, о-е! Или назад в СССР 4 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич - Страница 53

Здесь, в этом мире в восемьдесят седьмом не разрешили центрам НТТМ — научно технического творчества молодёжи, выводить безналичные деньги предприятий,перечисляемые вороватым руководством за научные «изыскания внутреннего резерва» и превращать их в зарплату не производя ничего. По моему категоричному предупреждению не разрешили. И поэтому в этом СССР инфляции и развала экономики не случилось.

И страны СЭВ, глядя на СССР к перестройке приступили тоже нежно и осторожно, как к девственнице. Да и больно вспоминать, но это СССР перевёл финансовые взаимоотношения со странами Восточной Европы в «долларовую плоскость». Причём очень резко перевёл. Здесь же СССР только наметил и объявил, что если вдруг какая из стран захочет идти своим путём, то и отношения с СССР тогда возникнут иные. Кхе-кхе… Рыночные… Минул восемьдесят девятый год, а ни Польша, ни Венгрия, ни Чехословакия с Болгарией, отрываться от СССР не хотели.

В восемьдесят девятом году умер Юрий Андропов и его пост генерального секретаря занял Александр Николаевич Шелепин. Андропов так и не создал свою коалицию и по моей рекомендации привлёк к управлению страной группу Шелепина, состоящую из приверженцев Сталина и его политики.

Шелепина и в этом мире, как и в моём, в семьдесят пятом году вывели из Политбюро за то, что его, главу профсоюзной делегации в Великобритании, забросали тухлыми яйцами и помидорами протестующими толпами. Вроде, как скандал в Англии был организован Андроповым по распоряжению Брежнева. Под этим основанием его и перевели в заместители председателя Госкомитета СССР по профессионально-техническому образованию, где он и проработал с семьдесят пятого по восемьдесят четвёртый год, когда Андропов его снова назначил на должность руководителя КГБ.

Ранее, С 25 декабря 1958 по 14 ноября 1961 года Шелепин уже был на должности председателя Комитета государственной безопасности, от которой он тогда, кстати, отказывался. Это Хрущёв настоял, о чём в последствие, когда его сняли с поста генерального секретаря, пожалел. Шелепин не простил ему опорочивание имени Сталина, которого искренне уважал.

В восемьдесят восьмом голу я настоятельно рекомендовал Юрию Владимировичу ввести Шелепина в ЦК КПСС, освободив его от должности председателя КГБ. Андропов даже не стал спрашивать «почему и зачем». Он сразу всё понял, потому что чувствовал, что вливания моей плазмы ему больше не помогают.

Юрий Владимирович всячески показывал, кто есть его приемник, «если что». И когда это «если что» наступило, Шелепин возглавил СССР без всяких эксцесов, так как уже давно везде наверху «сидели» его люди.

Конечно же мне пришлось снова рассказывать, рассказывать и рассказывать. Хотя Шелепин, возглавляя комитет государственной безопасности, полностью вник в «моё дело». И имел со мной предварительные беседы. Юрий Владимирович сразу сказал Шелепину, что именно по моей рекомендации он положился на последнего.

Однако, после смерти Андропова Шелепин спросил меня о дне своей смерти, и я сказал. Александр Николаевич после этого явно расстроился и со мной некоторое время не общался. Хотя, чего расстраиваться? Восемьдесят лет жизни — тоже хороший срок. Хотя, конечно можно понять человека, который узнал, что жить ему осталось ровно шесть лет. Но ведь не год же и не два… Про живительное действие моей крови Юрий Владимирович никому не говорил. Не сказал он и Шелепину. Не знаю почему. Не сказал об этом новому генсеку и я. Тоже, хрен знает по какой причине.

Новый генсек и раньше не очень-то доверял нашим зарубежным партнёрам. Он ещё в пятьдесят восьмом году назвал Америку, Великобританию, Францию и Германию — врагами Советского Союза и критиковал руководство КГБ, за то, что оно не занималось внешней работой по политической дискредитации этих государств. В том числе Шелепин критиковал и отсутствие идеологической работы КГБ внутри СССР среди интеллигенции. Поэтому его и назначили председателем комитета государственной безопасности.

И Шелепин многое сделал в этом плане: в частности дискредитировал ФРГ в глазах мировой общественности, использовав просыпающийся в западной Германии неонацизм, проникнув в Ватикан и выкрав документы, вскрыл его «добрые отношения» с нацистской Германией, и сделал много других информационных и дезинформационных вбросов.

Именно из-за негативного отношения Шелепина к «западу» и к собственным диссидентам, я и сделал выбор в его пользу. Собственно, других кандидатур-то и не было.

Однако, зная, что убирают в первую очередь тех, кто помогал взобраться на трон, я из Советского Союза сбежал сначала во Францию, а потом на Тайвань. Про Тайские заводы в моём деле не было ничего, как, собственно и про бизнес в Великобритании. В деле не было ничего о Джоне Сомерсете и Пьере Делавале. Это было моё основное условие оперативной работы.

Вернее, про них было, но не про меня в них. Считалось, что Пьер Делаваль действительно существует, но является настоящим Французом, а я — Евгений Семёнов, выполняю его функции в СССР, как двойник. Там было так всё запутано, что местные власти даже не заморачивались распутывать.

Основной проблемой была биометрия, которая у трёх субъектов была, естественно, разная. Но я, зная об этой проблеме, взял некоторые технологии из будущего, и мы с Джоном Сомерсетом изготовили линзы с тремя разными радужками и тонкие гелиевые слепки отпечатков пальцев. Вообще-то, я приучил себя ни к чему лишний раз не прикасаться, но сложнее всего было с женой Мэри, которую гелиевыми накладками не потрогаешь и со зваными обедами. Хе-хе… Но, слава Богу, наш брак был в основном, дистанционным, а на званных обедах я заклеивал подушечки тонкой плёнкой, скрывающей отпечатки вообще.

Так вот, я вынужден был уехать в Тайвань и управлять своей империей оттуда, периодически наведываясь в Париж по делам Фонда, который довольно эффективно продолжал свою деятельность на территории СССР в форме совместных предприятий уже зарабатывая прибыль, вкладывая в социально-общественные проекты минимум. Процесс и так, слава предыдущим генсекам, пошёл.

Мой выезд за рубеж был оформлен, как служебная командировка по линии разведки и в моём деле лежала записка Андропова о глубокой консервации меня, как агента-нелегала, строжайшей конспирации и отсутствии каких бы то ни было каналов связи до момента, определённого самим агентом. То есть — мной. Короче, нырнул, так нырнул, как говорится.

Но Шелепин и его КГБ, похоже, даже не заметили моего исчезновения. По крайней мере, меня в Париже не искали, а больше искать ни где и не могли. Генсек, зная о крайнем сроке своего бытия, пахал, как «трактор» и закручивал своих коллег по теме создания положительного имиджа СССР так, что уже к девяносто третьему году наши отношения Китаем и некоторыми другими Юго-Восточными странами значительно улучшились. Новая команда взяла, как объявили во всеуслышание, путь не на Запал, а на Восток. Причём обвинив Запад в двойных стандартах и сократив поставки нефти и газа. Зато, начали строить газопровод в сторону Приморского края.

Я увлёкся тайским боксом и открыл в Тайбэе свою школу смешанных единоборств. Продолжая поддерживать сёрфингистов, сам выступал на соревнованиях, не особо борясь за призовые места, а больше получая удовольствие от процесса. Тайваньское правительство меня уважало, но в официальных сборищах я старался участие не принимать, а жил тихо и скромно, в основном, проводя время в спортзале и за монитором компьютера, всё ещё контролируя финансовые потоки.

Взаимодействуя с правительством Китая, которое вышло на меня по своей инициативе, открыл в Китае несколько заводов по микроэлектронике. Не надеясь, впрочем на благодарность, а рассчитывая на хороший доход. А потому сначала скрепил наше сотрудничество жесткими договорными условиями, подписанными не с Тайваньской фирмой, а с Британской «Рэйнбоу» в Лондоне.

Ну, как-то так…

Жизнь продолжалась.

Конец третьей части.

Всем дочитавшим — «Огромное спасибо за терпение».