На афганской границе (СИ) - Март Артём - Страница 41

— Задержанные были из группировки Захид-Хана Юсуфзы. Эти ничего не бояться.

— Юсуфзы?

— Так точно. И наш человек сидит у него в банде глубоко. Говорит, предполагается, что пойдет еще одна группа. Через три дня. Они попытаются пересечь границу со стороны Бидо, потом разделиться и малыми группами проникнуть в тыл.

— С грузом?

— Предположительно. Информация поступила именно такая. Только в этот раз груз будет значительнее. Отряд готовит операцию. А твои бойцы должны засечь боевиков… а потом пропустить их. Дать углубиться в нашу территорию.

— Что? — Удивился Таран, — дать углубиться? В тыл?

Услышав торопливые шаги, я аккуратно пошел на звук. Это возвращался Гия.

— Вай! Вот шайтан маленький! Шеф узнает, прибьет, кто коня на улице оставил, — сетовал он. — Если б не я, дочка шефа точно б пошла его за хвост дергать! Где там мое ведро?

В это время, где-то за рекой Пяндж

Американец хмыкнул, уставившись в окно. Там осла, гружёного цинками с патронами, гнал к схрону один из людей Юсувзы.

Юсувза нахмурился, погладил окладистую бороду.

— Фазир, — начал Юсувза, — спроси у этого американца, почему он ухмыляется.

— Сию секунду, Захид-Хан, — проговорил Фазир, грузный старик в кругленьких очочках.

Он поправил свой пестрый пакль и обратился к Американцу.

«Какой нелепый у них язык, — подумал Юсувза, вслушиваясь в непонятные варварские слова, — грязный. Какой-то собачий».

— Американец видит, что нам нужно оружие, — проговорил Фазир, — что с тем, что у нас есть, мы для шурави, как блоха на теле верблюда. Они даже не почувствуют нашего укуса.

— Скажи американцу, что я это знаю. А потом напомни, что сейчас господин Стоун находится целиком и полностью в моей власти. Скажи, что пусть он и гость, а я ценю священные законы гостеприимства, но все же не потерплю такого неуважения на моей земле.

— Захид-Хан, американец, — обратился к Юсувзе Фазир, когда передал слова Американу и выслушал ответ, — господин Стоун извиняется и говорит, что не хотел выразить вам неуважения. Он хочет всего лишь помочь.

— Я это знаю, — Юсуфза изобразил добродушную улыбку.

В лагере было многолюдно. Юзуфза разбил его в горах, в маленьком заброшенном пастушьем селении. На улице шумели. В крохотных окнах домишка мелькали вооруженные люди.

До Пянджа тут было подать рукой, но шурави этого места еще не нашли. Лагерь стал для Юсуфзы и его банды надежным и скрытым от чужих глаз пристанищем, из которого очень удобно было совершать короткие вылазки на Пяндж.

Юсуфза заглянул в карие глаза американца, пришедшего сюда меньше получаса назад, вместе с тремя своими людьми. Прибыли они конно, из ближайшего кишлака, развернувшегося в низине.

Американец был неприятен Юсуфзе. Человек казался ему варваром. Варваром, не знающим истинного пути. И более того, держащимся тут, на земле предков Юсуфзы, словно хозяин. Неьбыло в глазах американца ни страха, ни почтения. Только мерзкие искорки неоправданного превосходства, плясали у него на радужках.

— Но это не значит, что мне нужно его снисхождение, — сказал Юсуфза.

Фазир передал эти слова американцу, и тот едва заметно поклонился. Это заставило Юсуфзу улыбнуться.

Потом иностранец заговорил. Фазир прислушался.

— Был договор, — начал он, — если мы хотим получить помощи, хотим получить оружие и боеприпасы, коих великое множество он привез с собой, то должны показать господину Стоуну свою полезность. Показать, что мы сможем распорядиться оружием достойным образом.

— Это я тоже помню. Передай мои слова, Фазир. А еще спроси, неужели он сомневается в нашей доблести?

— Не сомневается, господин. Но он хочет видеть доказательства этому. А еще напоминает, что вы согласились с его условиями, когда встречались с господином Стоуном в прошлый раз.

— В прошлый раз американец смотрел уважительнее, — скривил губы Юсуфза.

Фазир передал эти слова иностранцу, и тот ответил, что извиняется. Юсуфза добродушно улыбнулся. Американец тоже показал неестественно белые зубы.

Ох, как бы хотел Захид-Хан посмотреть на то, как этому надменному и лживому варвару отрежут голову. Однако он понимал, что такой поступок будет крайне неосмотрительным. Недальновидным. Юсуфза хотел использовать этого чужеземца. Получить от него то, что он обещал — оружие, боеприпасы, мины, гранаты. В общем все, что американцы привезли с собой на землю его предков.

И если, чтобы убивать шурави ему придется терпеть надменный взгляд американца, пусть будет так. По крайней мере, пока.

— Скажи, что я не отказываюсь от своих слов, Фазир. Скажи, что мои войны принесут ему головы шурави, что стерегут землю по ту сторону Пянджа. Много голов. Он увидит, на что мы способны и поймет, что его оружие попадет в умелые руки.

Фазир передал. Американец улыбнулся и снова вежливо поклонился.

— Господин Стоун спрашивает, может ли он идти? — Спросил Фазир.

— Может, — благосклонно кивнул Юсуфза. — Распорядись накормить американца и его людей. Они проделали сложный путь, поднимаясь к нам, в горы.

Фазир бросил американцу что-то на их варварском языке, и тот снова поклонившись, встал с мягкого ковра, пригнув голову, вышел в низенькую дверь.

— Фазир, — остановил Юсуфза своего переводчика, прежде чем тот последовал за американцем, — когда закончишь с чужаком, позови ко мне Наджибуллу.

Фазир помрачнел. На обветренное лицо старика пала тень.

— Господин, вы уверены, что он…

— Да, Фазир. Уверен. Зови.

Через несколько минут, в дверях небольшого домика, где Юсуфза устроил себе штаб-квартиру и собственное жилище, появился Наджибулла.

Это был плотный и крепкий мужчина под пятьдесят. Носил он войлочный кафтан. Голову, плечи и грудь Наджибулла утеплил красной куфией, оставив открытым только лицо. Смуглокожее и суровое, оно было украшено седоватой короткой бородой.

— Ты звал, Захид-Хан?

Юсуфза, вздохнул, устроился поудобнее на ковре и поправил большой нож, заложенный за кушак. Потом снял каракулевую папаху, пригладил курчавые, тронутые сединой волосы.

— Прошу, присаживайся, мой старый друг.

Наджибулла выглядел настороженным. Втянув голову в широкие плечи, он прошел вглубь комнаты. Когда за его спиной появились два вооруженных моджахеда, старик, казалось, напрягся еще сильнее.

— Садись-садись, не бойся, — хитровато улыбнулся Юсуфза.

Наджибулла повиновался. Медленно присел на ковер, перед Захид-Ханом.

— Я хотел обсудить с тобой вылазку, что предстоит нам через три дня.

— Воины готовы и ждут, Юсуфза, — немного приосанился Наджибулла, — я отправил людей к схронам, забрать гашиш.

Наджибула вдруг замолчал, вглядываясь в темные, внимательные глаза Захид-Хана. Не выдержав взгляда своего командира, Наджибулла поторопился добавить:

— Решение сбыть все сейчас было очень мудрым, Юсуфза. Людям нужна еда и одежда. Нужны боеприпасы и лошади. Ты…

— Мы не будем ничего сбывать, — строго сказал Юсуфза, и Наджибулла вдруг замолчал. Потом нервно сглотнул.

— А как же вылазка?..

— Ты служил мне верой и правдой долгие годы, Наджибулла, — сказал Захид-Хан, откинувшись на большое одеяло верблюжьей шерсти, свернутое скатом, — без тебя я бы никогда не смог собрать столько людей.

— Ты же знаешь, Юсуфза. После смерти сына, я живу только, чтобы освободить нашу землю от чужаков.

Захид-Хан хмыкнул.

— Скажи мне, что ты думаешь о недавней вылазке к Хирманджоу? Из четверых воинов вернулся только один. Да и тот почти сразу умер от ран.

— Это потеря, — покивал Наджибулла, — но ты знаешь, у шурави крепкая оборона.

— Вернувшийся Малик был совсем молод. Его отец винит в смерти сына тебя.

— Я об этом слышал, — нахмурил брови Наджибулла, — уже принес ему свои извинения и заплатил за смерть Малика.

— Ты знаешь, что Малик умер не сразу, — сказал, немного помолчав Юсуфза.