Квест-1. Пролог - Акунин Борис - Страница 5

Пока лифт несся в поднебесье, Норд педантично перебирал варианты (см. адресованный зеркалу вопрос).

Волнения Гальтон не испытывал. Из-за вызова к высокому начальству волнуются лишь карьеристы или лузеры а ни к одной из этих категорий молодой ученый не принадлежал.

Любопытства тоже не было. Одно из жизненных правил, которыми он руководствовался, гласило, что любопытство несовместимо с любознательностью. Тот, кто ломает себе голову над необязательной ерундой, важных открытий не сделает и поставленных целей не достигнет. А в личных планах доктора Норда важным открытиям и достижению целей отводилось очень большое, можно сказать, ведущее место.

Пожалуй, о правилах Гальтона имеет смысл рассказать чуть подробнее.

За не столь долгую, но богатую событиями — а главное, наблюдениями и размышлениями, — жизнь Норд обзавелся некоторым количеством принципов, на которых держался столь же незыблемо, как во время oно Земля на трех китах.

Когда в семнадцать лет он сбежал из дому на войну, мироздание мнилось ему простым и ясным, ни по каким вопросам бытия сомнений не возникало. К тридцатому году ясности поубавилось; набор истин, представляющихся очевидными, оказался пугающе невелик. Зато за любую из них доктор ручался головой, потому что их правота была проверена на собственной шкуре — или, выражаясь научно, доказана экспериментально. Некоторые из принципов были сформулированы великими предшественниками, до остального Гальтон дошел сам.

Со временем правила составились в небольшой свод, который постепенно обрастал новыми пунктами, но медленно, очень медленно. Ведь основополагающих законов много не бывает.

Ключевая проблема бытия дефинирована Шекспиром — предельно кратко и корректно: «быть или не быть». ответ — положительный. и если уж «быть», то по-настоящему, на все сто процентов.

Опять Шекспир: «Есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам», а значит, главный принцип ученого — держать глаза открытыми, не впадать в догматизм и критически относиться к мнению авторитетов.

Из Конфуция: «Хорош не тот, кто никогда не падает, а тот, кто всегда поднимается». Добавить тут нечего.

Главная из наук — химия, которая не только объясняет внутреннюю суть вещей, но и позволяет эту суть менять.

Самозабвенная любовь между мужчиной и женщиной — гипотеза непродуктивная. Экспериментально не подтверждается, л стало быть, внимания не заслуживает.

Другая недоказанная гипотеза — Бог. Для ученого практического интереса она не представляет, поскольку не может быть использована в работе.

Но Добро и Зло — не поповская выдумка, они действительно существуют, и долг всякого порядочного человека защищать первое от второго. Иногда с первого взгляда трудно разобраться, что является добром, а что злом. В подобных случаях допустимо отойти от логики и прислушаться к так называемому «голосу сердца». Этим условным, крайне некорректным, термином обозначают эмоционально-нравственный распознаватель, устройство которого науке пока неизвестно (см. Правило № 2)

Семь железных правил. Для двадцати девяти лет не так уж и мало. Тем более что на подходе было Правило № 8, находившееся в стадии финальной проверки: «Любая необъяснимая загадка представляется таковой лишь до тех пор, пока не разработан механизм ее исследования».

Отсюда вытекало, что загадка внезапного вызова Наверх может и должна быть разъяснена немедленно, потому что механизм исследования наличествовал — голова на плечах. Доктор интенсифицировал работу механизма и получил немедленный результат: три возможных варианта, из которых один был неприятный и два приятных.

Неприятный вариант (чрезмерно затянувшееся исследование секреций мадагаскарского таракана gromphadorhina portentosa[6] ) представлялся все же маловероятным. Получить нагоняй за срыв сроков можно от заведующего Центром, максимум от директора Института, но не от самого же Небожителя?

Второй вариант (присуждение доктору Норду Малой золотой медали Фармацевтического общества за серию публикаций по аллергенности плесневого гриба Aspergillus fumigatus[7] ) тоже выглядел не очень убедительно. Будь золотая медаль Большой — еще куда ни шло.

Пожалуй, фаворитным следовало признать третий вариант: прошлогоднюю экспедицию в джунгли Новой Гвинеи, где Гальтону пришлось выручать одного молодого антрополога, имевшего неосторожность попасть в плен к охотникам за головами. Дело в том, что недотепу звали «Ротвеллер Шестой» и Небожителю он приходился младшим внуком. Правда, с тех пор миновало уже полгода — поздновато для благодарности, но кто их знает, небожителей, на каком уровне срочности числятся у них родственные чувства?

На этой версии Гальтон и остановился.

Так или иначе, время для размышлений иссякло. Двери лифта, благоговейно выдохнув, разъехались.

Посетитель оказался в просторной приемной, которая (высший шик, доступный лишь миллиардерам) выглядела нисколько не шикарной. Ни ковров, ни скульптур, ни даже картин. Письменный стол, телефоны, телеграф, маленькая радиостанция, терминал пневмопочты.

— Пришел мистер Норд, — сказал секретарь в микрофон и лишь после этого поздоровался. — Здравствуйте, мистер Норд. Вы можете войти. Он вас ждет.

А все-таки немного волнуюсь, с неудовольствием отметил Гальтон.