Вегетация - Иванов Алексей Викторович - Страница 14

— Слышь, Митяй… — осторожно произнёс Серёга. — А ты ведь облучился, пока пёр с Ямантау до Магнитки…

— Знаю! — с вызовом сказал Митя.

Он старался не думать об этом. Вот вернётся домой, обследуется, и тогда будет ясно, большую ли дозу он набрал. И что ему делать дальше.

Серёга закинул голову, разглядывая сосну. Здоровая, прямая, крепкая… Ветки с хвоей растворяются в сине-золотом сиянии полуденного неба…

Эта сосна наверняка «вожак». Главное дерево в округе. Царь окрестного леса. Дерево, без которого древесина других деревьев не превратится в бризол. Дерево, из которого производят пиродендрат, если, конечно, бригадир найдёт «вожака», срубит, вывезет к дороге и сдаст городским закупщикам.

— Митяй, — Серёга сообразил, что ему лучше скрыть от брата свои чувства. — Митяй… Ты того… Ты Бродягой стал. Только Бродяги могут «вожака» с других деревьев отличить… «Вожак» для них — горячий.

11

Дорога на Банное (II)

Увязая гусеницами на топком берегу, мотолыга медленно заползла носом в бурую воду озера и остановилась. Двигатель тихо клокотал. Через дверку в стальном коробе Типалов и Холодовский вылезли на капот. К правому борту вездехода была прикреплена гофрированная труба из толстой резины; Типалов вытащил её из зажимов и подтянул вперёд. Холодовский задрал крышку трансмиссионного отсека и присоединил горловину трубы к фитингу насоса, Типалов сбросил другой конец трубы с мотолыги в воду.

Озеро лежало на полпути между Магниткой и горами. За кромкой леса на дальнем берегу поднимался пологий и промятый хребет, тёмно-синий на фоне золотого заката. Сопел и всхлипывал насос, в камышах крякала утка.

Егор Лексеич вернулся к бригаде.

— До войны обычное озерцо было, ничего такого, — пояснил он. — Потом лес с радиации вырос. Деревья падали в воду, гнили. Понятно, что и «вожаки» тоже. Пошёл процесс, как в конвертерах на комбинате. Теперь это охеренная лужа бризола. Бесплатная заправка для всей техники на округе. Только воду надо отжать и бризол отфильтровать. Подождём малёхо, пока баки заправятся.

— Жрать уже охота, — пробурчал Калдей.

— Может, бутербродики сделать? — спросила у бригадира Алёна.

— Давайте, девушки, — согласился Егор Лексеич.

— Назипова, достань консервы, — сразу же распорядилась Алёна, деловито одёргивая на себе синий спортивный костюм. — Мариночка, где ножики?

Костик стоял и глядел поверх короба.

— А кто там ещё заправляется, дядя Егор?

Вдали виднелся другой вездеход, беспилотный, на шести толстенных колёсах, с двухколёсной цистерной на прицепе. Сунувшись рылом в озеро, он тоже выкачивал бризол через длинный хобот заборника. Звука его двигателя слышно не было — всё заглушали урчанье насоса в капоте мотолыги и плеск воды, которую выбрасывало из патрубка фильтра.

— Просто бункеровщик, — пожал плечами Егор Лексеич.

— Может, чумоход? Дай шарахну с базуки? — мгновенно загорелся Костик. — Я в школе на сборах лучше всех стрелял!

— Не нападает же, — сказал Матушкин. — Ну и сиди на жопе ровно!

Егор Лексеич, кряхтя, достал откуда-то планшет и начал проверять.

— Не, — наконец сообщил он. — Обычный агрегат. Зарегистрирован в сети как заправщик с делянки на Кужагуле.

— А чё, если нормальные комбайны повзрывать? — не унялся Костик. — Платят-то ведь по шильдерам!

Шильдерами назывались большие металлические пластины с логотипом и номером. Они крепились к лобовой части любой машины. Их отдирали от уничтоженных чумоходов и сдавали на комбинате как отчёт о командировке. По добытым шильдерам высчитывали размер премии для бригады.

— Шильдеры по базе смотрят, — тотчас разъяснил Фудин. — Исправные машины на связи с регистрационным центром. Если контролёры на комбинате увидят, что бригада уничтожала исправную технику, то наложат штраф.

— А чумоходы тоже можно отследить? — спросила Маринка.

Выскочка Фудин ей не нравился, но она хотела понимать, как устроена работа бригады и как командует бригадир. Она ведь тоже будет бригадиром.

— Заражённые машины отключаются со связи с центром, чтобы их не деактивировали дистанционно, — охотно ответил Фудин.

— Гляжу, я тут не нужен, — недовольно заявил Типалов. — Всё сами знаете.

— Молчу, шеф! — быстро покаялся Фудин, подняв руки, будто сдавался.

— Указчику — хуй за щеку, — угодливо хохотнул Матушкин.

Талка раздала бутерброды с консервированной рыбой.

— Эй, ты, — жуя, окликнул Вильму Булатову Калдей. — Сколько Обрез платил с «вожака»?

Он имел в виду бригадира Обрезкина, с которым ездила Вильма.

— Чё, блядь, за бунт на борту? — вскипел Егор Лексеич. — Один слишком умный, другой слишком бедный… Чё-то не устраивает — так пиздуйте домой! Долбоёбов не держу! И ковыряться в своём деле не позволю!

Бригада притихла.

— Семьдесят пять, — покорно ответила Калдею Вильма и отвернулась.

В это время насос остановился.

— Баки полные, — сообщил Холодовский.

Гневно сопя, Егор Лексеич вслед за Холодовским полез наружу.

— Разбушевался начальник, — негромко сказала Талка. — Стр-расти!

— Шлифанули нас? — весело спросил Матушкин у всех.

Он был некрупный мужичонка, но какой-то ладный, хотя и помятый. Он вдруг скорчил небритую морщинистую физиономию, отвесил нижнюю губу, как Егор Лексеич, и словно по волшебству превратился в бригадира.

— Хозяйство вести — не мудями трясти! — проворчал он голосом Типалова. — Идите на хуй мелкими шагами!

В мотолыге покатились с хохота, даже Алёна смущённо прикрыла рот ладошкой — так точно Матушкин передразнил сердитого бригадира.

— Ну ты мудак! — без улыбки проворчал Калдей.

Типалов и Холодовский убрали трубу насоса на место. Потом Егор Лексеич пролез к рулю мотолыги.

— Здесь слякотно и комарьё с болотины, — через плечо бросил он. — Переедем на нормальную поляну, где ночевать удобнее.

Мотолыга выпустила синюю тучу дыма и попятилась, чавкая гусеницами. За горами сочно багровел закат; озеро, покрытое бурыми разводьями бризола, отражало его неровно, нервными пятнами румянца. Развернувшись, мотолыга ломанулась вдоль берега сквозь густую поросль ивняка.

А за ивняком распахнулась луговина с невысоким обрывчиком к воде. Для гусеничных машин подход к озеру здесь был неудобен, а для шагающих — в самый раз. И в высокой траве луговины, озарённые мрачным светом заката, лежали два мёртвых комбайна, похожие на гигантских раздавленных пауков.

Егор Лексеич вывел мотолыгу к обширной проплешине со следами колёс и гусениц. Бригады давно уже облюбовали это место для ночлега. Сбоку был выложен из камней очаг, в нём чернели угли и обгоревшие консервные банки. В траве угадывалась куча мусора, валялась автопокрышка.

Егор Лексеич остановил мотолыгу, переключил двигатель на холостые обороты и перелез в отсек к бригаде.

— Заночуем тут, — пояснил он. — Обзор хороший, и обдувает с озера.

Бригада задумчиво разглядывала взорванные машины вдали — будто поле боя, на котором остались погибшие танки.

— Дядь Егор, это чумоходы? — спросил Костик.

— Они.

— Страшные-то какие, — призналась Талка.

— Что, они и ночью нападают? — поинтересовалась Маринка.

— Они же роботы, Муха. У них нет дня и ночи. А тут у них водопой.

— Надо на ночь дозор выставить, да, шеф? — тотчас сказал Фудин.

— Вот всегда у мужиков ночью какие-то свои дела! — опечалилась Талка.

— «Дозор выставить», — усмехаясь, передразнил Фудина Егор Лексеич. — Много ты в темноте увидишь?.. Хороший бригадир, братцы, на любой случай хитрую приспособу имеет. У меня радар есть. Незаметно чумоходы к нам не подойдут. Не надо никому всю ночь караулить.

— Обнадёжил, Егор Лексеич! — двусмысленно улыбнулась Талка.

— А чумоходы быстро передвигаются? — всё допытывался Фудин.

— Быстрые они только в лесу, в буреломе, когда человек сам еле пролазит. Там чумоход догонит. А на ровном месте он километров пятнадцать на час бежит, не больше. Ног-то много. Пока переставит каждую, человек со своих двоих втопит как ракета.