О началах и концах света: Рождение и гибель мира в мифологии, религии и науке - Ивик Олег - Страница 39

Но пока что в этом идеальном мире не было Зла и царил вечный полдень{441}. Солнце, Луна и звезды висели в небе неподвижно{442}. Планет, кстати, не было, потому что блуждающие, не склонные к упорядоченному существованию объекты нарушили бы гармонию мироздания. И уж тем более отсутствовали в идеальном мире Ормазда такие беспутные скитальцы, как метеоры и кометы.

Правда, если верить тексту «Избранное Задспрама»[96], полная статичность мира в конце концов утомила Создателя. Он подумал: «Какая польза от творения или существа… которое полностью неподвижно..?» И Ормазд сотворил Время (Зурвана), а тот, в свою очередь, заставил творения Ормазда двигаться. В тексте сказано, что Время это было неограниченным{443}, т. е. тем, которое, согласно традиционной версии, существовало изначально. Не вполне понятно, как могли ранее, при полном отсутствии времени, проходить, например, уже упомянутые переговоры Ормазда и Ахримана с заключением договора на 9000 лет. Но, как мы уже говорили, зороастрийские представления о времени труднопостижимы.

Отметим, что, согласно «Бундахишну», Ормазд говорил: «Творения мира полностью созданы мною за триста шестьдесят пять дней»{444}. Но в том же «Бундахишне» подробно описано, как Ормазд работал над Вселенной в течение 6000 лет. Так или иначе, главное, что он ее создал.

Тем временем Ахриман тоже готовился к грядущим битвам. Укрывшись во тьме, он сотворил дэвов – злых демонов, среди которых можно особо отметить Акомана (Ака Ману – дэв злых мыслей) и Митохту (Митаохта – дэв лжи). Ложь зороастрийцы считали самым страшным грехом, поэтому ею, кроме Митохту, ведала еще и дэв (демоница) Друдж (Друг). Иногда этих двух дэвов считали одним, выступающим под разными именами. Кроме того, слово «Друдж» могло относиться и к самому Ахриману, и к любому другому дэву, потому что ложь (как противоположность истины) считалась первопричиной мирового зла и всех грехов и преступлений. Одним из главных дэвов числился также Хешм (Айшма – дэв гнева и ярости).

Ахриман создал легионы дэвов, олицетворявших все мыслимые и немыслимые пороки, грехи и несчастья. Это дэвы жадности, недовольства, голода, жажды, похоти, а также те, что связаны с вредоносными природными явлениями и объектами, например с пустыней и засухой. Даже зима получила своего дэва.

Создавая первых дэвов, Ахриман позаботился о том, чтобы далее они воспроизводили себя сами. Дэвы лишены антропоморфных черт{445}, но половой диморфизм у них имеется. Размножению дэвов способствуют весьма специфические условия, например разговоры во время еды. Причем говорить должны не сами дэвы, а люди. В зороастрийском тексте «Наставление дастуров»[97] сказано:

«[Грех] того, кто болтает во время еды, настолько тяжел, что, когда он ест и болтает, тысяча демонов от его силы беременеют, десять тысяч от его силы рождаются»{446}.

Нетрудно подсчитать, что за одну беременность самка дэва вынашивает и рожает 10 себе подобных. Для борьбы с таким огромным, а главное, непрерывно умножающимся воинством зла Ормазду мало было сотворить благих богов – асуров. Требовалась помощь человека.

Время появления первочеловека Гайомарда на свет неизвестно, более того, этот акт вообще неоднозначен (кстати, то же самое можно сказать и о других праведниках). На первом этапе творения люди возникли в виде нематериальных духовных сущностей. При этом некоторые ученые, как мы уже говорили, отождествляют Гайомарда с первочеловеком, из тела которого был сотворен весь наш мир. Есть и более умеренная версия, согласно которой из семени Гайомарда произошли люди, а из тела (после его смерти) – металлы.

Так или иначе, сначала Гайомард возник в духовном мире. Позднее, когда Ормазд приступил к созданию мира материального, Гайомард, хотя и получил физическую оболочку, человеком в нашем смысле стал не сразу. Он был создан из «бесконечного света» в форме «жреца огня». Это сияющее несгораемое существо в течение 3000 лет не развивалось, не ело и не говорило. Правда, оно размышляло о праведности истинной религии и о прославлении Творца{447}.

И лишь на исходе второго трехтысячелетия первый человек, «светлый и белый»{448}, сияющий, как солнце, наконец появился в самом центре мира, на берегах реки Датии (Амударья), там, где уже пасся созданный несколько ранее первобык{449}. Других людей и животных в мире еще не существовало. Вернее, они существовали, но лишь в виде духовных объектов.

Надо отметить, что материализоваться хотели далеко не все духовные сущности. Случалось, что перед грядущим физическим воплощением они обсуждали этот вопрос с Ормаздом, и тому стоило немалых усилий уговорить их перенестись в материальный мир. Известно, что и первочеловек, и первобык не хотели воплощаться, предвидя свою тяжкую судьбу{450}. А Огонь, если верить «Пехлевийскому Риваяту», разразился длиннейшей тирадой о своих грядущих мытарствах. Он боялся, что его будут использовать неправильно. Что хозяин дома, ложась спать, может оставить его на попечение случайных людей. Волновало Огонь и то, что его будут разжигать и вносить в дом лишь для того, чтобы что-то найти, а потом могут загасить. Огонь переживал, что к нему станут приближаться «мерзкие менструирующие шлюхи», что ему придется вдыхать их вонь и поглощать их грязь и волосы. Впрочем, детей Огонь боялся не меньше, чем шлюх, потому что они смогут кидать в него грязь и мусор. Опасение у Огня вызывали и кузнецы, которые будут класть в него грязный металл и, возможно, начнут раздувать его ртом, а не мехами. Он переживал, что, когда подозреваемых в преступлении заставят проходить испытание огнем, виновные и невиновные станут говорить о нем: «Право же, он не действовал основательно и по справедливости». Волновало Огонь и то, что в физическом мире он будет вынужден работать не только на праведных, но и на неправедных людей… Все эти соображения заставили его воскликнуть: «О Ормазд! Не создавай меня в материальном мире!»

Ормазд растерялся – без содействия Огня он не мог творить физический мир. Ему пришлось советоваться с амахраспандами, и те однозначно рекомендовали как-то договориться с несговорчивым помощником: «Это лучше и полезнее, если ты будешь создавать создания в материальном мире, чем если бы Огонь не жаловался, а ты бы не создавал создания в материальном мире. Но ты, о Ормазд, возьми Огонь и утверди его в роли победоносного огня в жилище…»

Творец так и сделал. Он взял три священных огня[98] и со всей торжественностью произнес над ними благословение, объявив: «Да будете вы светом Творца и милостью Творца в ваших собственных жилищах». И Ормазд сказал Огню: «Делай добро среди людей, во всех жилищах, и во всех селениях, и во всех регионах, и во всех землях». А за это Ормазд обещал, что Огонь будет почитаться и Водой, и Растениями, и фравашами праведников. Люди же станут делать ему подношения и дарить сухое дерево…

Но даже эти почести не поколебали упорства Огня – он решительно не хотел воплощаться в физическом мире. И лишь когда Ормазд обеспечил его охраной, сделал господином над райскими вратами и дал ему жезл, заявив: «Каждого, кем ты недоволен, сбрасывай вниз в ад этим жезлом», – лишь после этого Огонь наконец согласился воплотиться{451}.