Потерянные души Уиллоубрука - Вайсман Эллен Мари - Страница 23

В другом конце зала Уэйн оттащил какую-то женщину от мусорного бачка, стоявшего рядом с плексигласовой кабиной, и привязал за лодыжку к ножке дивана. Когда он отошел, женщина встала и попыталась последовать за ним, но веревка натянулась, и пациентка упала и принялась с криками колотить кулаками по полу.

— Ё-мое, Бетти, — вздохнула Тина, наблюдая за женщиной. — Ничему тебя жизнь не учит. Это тебе за то, что ты мусорка.

— Как это — мусорка? — спросила Сейдж, отчаянно пытаясь отвлечься от помоев, которые она ела.

— Хосспади, — удивилась Тина, — ты и впрямь все на свете позабыла, а? Ну это те, кто роются в мусоре и ищут еду. — Она кивнула в сторону сидевшей на полу девочки в другом конце зала: — Вот эта — кусака. — Она указала на другую: — Вон та — долбилка. А дальше хваталка. Вон сидит засранка, а рядом с ней — блевалка.

Сейдж скривилась и оставила попытки доесть овсянку. Она была признательна, что может поговорить со знатоком обычаев Уиллоубрука, но кое-чего ей слышать не хотелось.

— Ты не знаешь, что там, в апельсиновом соке? Не могу вспомнить.

Тина пожала плечами:

— Транквилизатор какой-то. Нам с каждой едой это дают, с овсянкой или с месивом.

— Месивом?

— Ага, они же перемалывают любую еду, чтобы мы не подавились. Коричневое — мясо. Зеленое — типа овощи. А белое — картошка или рис. Но в основном все это смешивают в кучу, так что в любом случае не разберешь, где что.

— Это просто потрясающе, — сказала Сейдж. Не то чтобы это имело значение: еда заботила ее меньше всего. Да и вообще, если повезет, ее освободят еще до обеда. — А потом нас куда?

Тина скорчила рожу.

— В каком смысле?

— После завтрака, — пояснила Сейдж. — Куда нас потом направят?

Тина невесело рассмеялась.

— Летом иногда выпускают на улицу, если здесь становится слишком жарко, а в остальное время сидим тут, в дневном зале, до обеда.

Сейдж в ужасе уставилась на нее.

— А как же школа? — не поверила она. — Уроки у нас где будут?

— Уроки разве что у детишек из научного отделения.

О боже. Худшие страхи подтвердились: Уиллоубрук только назывался школой.

— А врачи? Они часто нас проверяют?

Тина задумчиво сморщила неповрежденную сторону лица.

— Хм, в последний раз меня осматривали, когда Марла сломала мне руку. Думается, года полтора назад. — Она обеспокоенно покосилась на Сейдж: — Ты уверена, что с тобой за это время ничего не учудили? Похоже, ты вообще все забыла.

Водянистая овсянка забродила в желудке Сейдж.

— Ты хочешь сказать, что врачи не собирают анамнез пациентов, не проверяют регулярно их самочувствие?

— Я не знаю, что за ана… ну, это самое. Не знаю, что это такое.

— Анамнез — это когда проверяют твою историю болезни и выясняют условия жизни. А потом врачи смотрят, стало тебе лучше или хуже.

— A-а, ну так они давно сказали, что мне лучше никогда не станет.

Прикрыв глаза, Сейдж стала глубоко и размеренно дышать, пытаясь заглушить панику.

— Тебе плохо? — встревожилась Тина. — Вид у тебя не очень.

Сейдж открыла глаза и внимательно посмотрела на Тину, в очередной раз удивившись, как той удалось так долго оставаться в своем уме. Сама она не успела пробыть взаперти и суток, но уже опасалась потерять рассудок.

— Все хорошо, — ответила она дрожащим голосом. — Все будет хорошо. — И в третий раз повторила, подавляя нарастающую тревогу: — У меня все хорошо.

Покормив тех, кому требовалась помощь, — с завтраком управились за десять минут, — санитары собрали оставшиеся миски и стаканчики, погрузили их на тележки и покинули дневной зал. Уэйн запер за ними дверь, уселся в кабинке и снова закурил. Приправленный лекарствами апельсиновый сок, казалось, начал действовать, умерив истерию обитательниц, притупляя ярость в их голосах и хаотичные движения. Пациентки уже не выли, а постанывали; не кричали, а тихо плакали; не дрались с другими, а лишь подергивались и таскали за волосы самих себя или колотили кулаками себе по голове, животу и ногам. Даже Тина уселась на треснувший пластиковый стул рядом с Сейдж, продолжая крутить волосы в пальцах.

Сейдж очень не хотелось разговаривать с Уэйном, но выбора не оставалось: нужно было выяснить, что ему известно о ее сестре. Может быть, услышав, как она говорит, он поймет, что она не Розмари. Она встала и направилась к кабинке, зигзагами пробираясь через волнующееся море обитательниц, обходя лужи мочи, кучки фекалий и овсянки на полу.

Не успела она дойти до середины зала, как навстречу ей шагнула девушка в грязном желтом платье, опустошенными глазами разглядывая ее лицо. С виду ома была старше Сейдж года на два, может быть, чуть больше, с безжизненными каштановыми волосами, прыщеватым лбом и с марлевой повязкой на руке. Сейдж испуганно застыла на месте, узнав Норму — ту самую, что поранила запястье разбитым стулом.

— Где ты была, Розмари? — спросила Норма. — Или ты сегодня Сейдж?

Сейдж попыталась обойти ее, но Норма преградила ей путь.

— Я… я нигде не была, — ответила Сейдж.

— Ты же обещала, что больше никогда не бросишь меня здесь одну, — упрекнула Норма. — Зачем ты меня обманула? Мы сестры, помнишь? Отныне и во веки веков.

— Извини, смутилась Сейдж. — Я не собиралась. Я… я заблудилась.

Норма обнажила десны с мелкими острыми зубами.

— Ничего ты не заблудилась. Ты меня бросила. Ты обещала, что никогда больше не бросишь. Никогда, никогда, никогда. — Она схватила Сейдж за руку и сжала ей запястье, впившись ногтями в кожу. — И бросила. Врунья!

Сейдж попыталась разжать когтистую хватку Нормы, но та вцепилась в нее как клещ. Сейдж оглянулась на кабинку, надеясь, что Уэйн придет на помощь, но там было пусто. Затем она увидела санитара, опустившегося на одно колено радом с девушкой, корчащейся на полу, словно в припадке.

— Я же извинилась, — сказала она Норме. — И вернулась, правда? Пожалуйста, отпусти меня.

Норма еще сильнее сжала ей руку, затем внезапно повернула голову, словно кто-то пошептал ей на ухо.

— Я знаю про нее, — заявила она, обращаясь кому-то невидимому. — Знаю.

У Сейдж встали дыбом волосы. Розмари тоже вела разговоры с воображаемыми людьми.

— Мне больно, отпусти, — попросила она.

Норма опять уставилась на нее.

— Я уж думала, что он до тебя добрался, — прошипела она. — Добрался до тебя, как и до других.

— Кто до меня добрался? — спросила Сейдж, по-прежнему пытаясь высвободиться.

Однако Норма не отпускала.

— Сама знаешь кто, — бросила она. — Кропси.

У Сейдж пересохло во рту.

— Как… Откуда ты знаешь о Кропси?

— Все знают о Кропси, — буркнула Норма. — Так что не пытайся меня обдурить. — Она отвернулась и вновь заговорила с воображаемым собеседником: — Это ничего, она уже знает.

— Да не пытаюсь я тебя дурить, — возразила Сейдж. — Я просто… Отпусти уже мою руку.

— Он и до других девчонок добрался, до Дженнифер и Мидж. Только что были здесь, глядь, и уже их нету. — Она щелкнула пальцами: — Раз — и нету. А другие девчонки, которые на той неделе в койках умерли? Все говорят, что их сперва таблетками накормили, а потом связали. Но их убил Кропси. Я знаю, что это он. Подушкой их придушил.

Сейдж глотала ртом воздух; жидкая овсянка бунтовала у нее в желудке. Норма совершенно безумна, никаких сомнений. Но почему она говорит, что Кропси убивает пациенток Уиллоубрука? А вдруг, невзирая на сомнения Сейдж, он все же действительно существует? А вдруг он схватил Розмари?

— Ты… ты знаешь, кто такой Кропси?

Норма покачала головой.

— Нет, конечно. Знала бы, я бы его убила. — Затем так же внезапно, как схватила Сейдж за руку, она разжала пальцы. — Знаешь что? Я не хочу с тобой разговаривать прямо сейчас. Просто оставь меня в покое. — Она сплюнула на пол и зашагала прочь, бормоча что-то воображаемому собеседнику.

Сейдж задрожала от облегчения и страха, благодарная за то, что Норма ушла, и то же время порываясь пойти за ней. Если есть хоть малейший шанс, что Кропси действительно существует и он что-то сделал с Розмари, надо все разузнать. Но можно ли верить словам Нормы? Сейдж осмотрела следы от ногтей на запястье: ровный ряд ярко-красных полумесяцев, похожих на смайлики, которые она рисовала в учебниках. Кожа была цела, но глубокие следы выглядели воспаленными. Она потерла руку, обругав себя за глупость. Норме нельзя верить. Очевидно, страшилка о Кропси пробралась в Уиллоубрук и распространилась как болезнь, перекинувшись с персонала на пациентов. Норма понятия не имела, о ком или о чем она говорит. Кропси не существует. А если и существует, то он никак не может проникнуть сюда незамеченным. Все стальные двери надежно закрыты на засов, все комнаты запираются на ключ.