Горыныч 3.0. Тайны Рода (СИ) - Романец Милисса - Страница 24

— Добро пожаловать, — поприветствовала Юлю красивая женщина в богатом наряде. Юля даже порадовалась, что её тоже нарядили, и не пришла она «бедной родственницей». Добрынка тоже была неплохо одета, но сильно проигрывала ей по красоте облачения, словно и правда служанка рядом с госпожой.

Толпа хлынула на них, и Юлю увлекли, повели, что-то одновременно спрашивали, что на миг ей показалось, что она на «птичьем базаре», когда вроде все говорят одновременно, но кто-то что-то понимает.

Её усадили за стол рядом с Главой Рода, которая назвалась Альдоной, кормили местными блюдами и расспрашивали про маму, про бабушку, про жизнь в Гнезде Горынычей до тех пор, пока уставшая от дороги Юля не начала буквально клевать носом. Знакомили с роднёй. Юля не запомнила никого, кроме главы Рода — всё слилось в череду красивых похожих женских лиц разного возраста. Много было белокурых, много — жгучих брюнеток, а вот чтобы волосы рыжие или даже светло-русые, как у неё, — таких она не заметила. Сирины радовались, что она прилетела на Осенины, сказали, что завтра будет большой праздник всех Небесных, где Юлка сможет присмотреть себе мужа. Несмотря на сопротивление и отговорки, сказали, что в Бармию она до сроку и Змиева дня успеет, а Авсень раз в году бывает. Потом её проводили в комнату на нежные перины, в которых она буквально утонула, как в облаке. Попа со спиной сказали «спасибо», и Юлю сморило.

Снилось ей что-то такое светлое, как она летит навстречу солнцу. Стремится в синеву. Протяжно кричит стая, а она нагоняет, да не может нагнать.

Проснулась Юля со звуком колокола и, отсчитав девять ударов, поняла, что начался сваор, восход Солнца, то есть восемь тридцать утра по-человечески. Примечательно то, что ночных отсчётов времени она не слышала. Скорее всего, потому что очень крепко спала.

Дом, в котором она проснулась, оказался деревянным срубом, но из каких-то тонких брёвен. Или это так только внутри?

— Проснулась уже, сестрица? — к ней вошла Добрынка.

— Слушай… — замялась Юля. — Я не знаю даже, мне перед тобой как-то неудобно. Ты — моя сестра, а едешь в школу, то есть в Академию, как… ну… помощница, — она проглотила «служанка», потому что звучало это ещё обидней.

— Так я ж не кудесница и никогда ею не стану, — удивлённо протянула Добрынка. — А оборот там лишь высшие магические оборотни практикуют. Нам-то, сиринам, ничего из их наук не надобно. Взял да превратился, что там сложного, — пожала сестра плечами.

Юля вспомнила, как её привечали у Сирин и даже посадили так близко к Главе Рода, а Добрынку — где-то в конце стола. Вроде бы это было показателем статуса и расположения.

— Вчера… нас так посадили как-то неправильно… — начала она, не зная, как облечь в слова все свои мысли, которые крутились в голове. — Я хотела попросить тебя пересадить ко мне поближе, но…

Добрынка удивлённо на неё уставилась.

— Ты — кудесница, ученица жены княжича Рода знатного и влиятельного в Беловодье, от Северного Хранителя начало берущего. Сама по себе гостья дорогая, благодаря которой и Род, и весь Небесный Клан… — Добрынка замялась, а Юля эту заминку расценила как поиск синонимов к «что-то с этого поимеют». — Получат в должники княгинь Горынычей. Что уже немало. То, что с Родом Сирин вы родичи дальние, так и больше к ним будет долг. Через них всё решается. Поэтому и привечали тебя. К тому же с высшими магическими оборотнями из знатных учиться будешь, так и, может, жениха себе найдёшь богатого да влиятельного, а про родственников добром вспомнишь, если случится что. Я же — не оборотень ещё, дитём до оборота своего считаюсь. За стол взрослый пустили, приветили, имя спросили — уже почёт.

— О… — моргнула Юля, осознав, что ничегошеньки в клановых иерархиях не смыслит и лезть в чужой монастырь точно не следует.

— Значит… Ты не против со мной в Змейлор отправиться и быть… помощницей? — Она не произнесла «фамильяр», но это первое, что в голову пришло, когда наставница Алёна про Добрынку и её превращения сказала. Служанка-почтальон-фамильяр.

Добрынка чуть нахмурилась.

— Чего бы мне против быть? Если ты замуж выйдешь за кого из этой Академии, так и может для меня кто найдётся. К тому же будут мне признательны княжны что старшие, что младшие, а они добрых дел не забывают и щедро благодарят. К тому же помогать мне не чужому люду, а, почитай, сестре родной, роднее не бывает.

Юля выдохнула, подумав, что какое же у них всё-таки разное с сестрой воспитание. Та воспитана в какой-то мере «удобной», чётко «по заветам предков». И это несмотря на то, что вроде переходный возраст быть должен, с капризами и сильными перепадами настроения. Или когда не перед кем «выделываться» и стремишься к выживанию и как можно лучше в жизни устроится — не до выделывания?

— Но я всё равно как-то не знаю… Все эти статусы, иерархии, так сложно для меня. Непривычно.

— А ты привыкай, — хмыкнула Добрынка. — Ты как думаешь, кому это всё принадлежит? — Она махнула вокруг.

— Как кому? Роду Сирин?

— Неверно. Род Сирин живёт под рукой князя Остромира из Рода Горынычей, удельного князя Беловодья.

— Но вроде бы какие-то земли Горынычей они ещё до Китежграда закончились, — припомнила Юля. — Наставница упомянула.

— Глупая. Это были личные земли Рода, — фыркнула Добрынка. — Небесный Клан, Горгоны, Яги, Берендеи, Китоврасы и ещё множество кланов и Родов живёт под рукой князя Остромира. Ты ещё скажи, что не знаешь, сколько всего в Беловодье удельных князей?

— Сколько? Пятьдесят? Сорок? — спросила Юля, ориентируясь на примерное количество субъектов Российской Федерации. Да и стран в той же Европе было то ли двадцать шесть, то ли около тридцати.

— Восемь, — припечатала Добрынка. — Восемь Хранителей — восемь уделов. И два из них практически за Родом Горынычей, потому что княжич Огнеслав женил сына названого, родича нашего, на царевне из Бхаратаварши, наследнице Юго-Восточного удела.

— То есть хочешь сказать, всё Беловодье вроде как всего на восемь частей поделено? — удивилась Юля. — Значит, Бармия — это тоже отдельный удел?

Добрынка кивнула.

— Хорошо тогда, — выдавила Юля из себя улыбку, пытаясь осознать. — Какие на сегодня планы? Когда мы отправляемся?

— Так только завтра в конце заурницы, — ответила сестра. — Сегодня день делать ничего нельзя, окромя как Авсень праздновать да пировать.

— Да, день равноденствия, — кивнула Юля. Об этом вчера говорили, но она хотела убедиться, что всё верно поняла и к ним это тоже относится. — Увидим, как его в Небесном клане празднуют.

Добрынка кивнула и улыбнулась.

Глава 12

Приглашение

Ожега вскочила на заре, в начале насти, торопливо умылась, вышла из комнаты, где обитала в одиночестве, и решила не будить сестёр… Утро — её время для полёта. Она любила встречать рассвет вот так — на крыльях. Вдыхая прохладный воздух и улавливая начавшие движение потоки воздуха.

Карпаты были прекрасны. И одновременно будили глухую тоску. В Карпатах всё совсем не так, как дома. А здесь они заперты на ближайшие семь лет. Им даже не дали попрощаться или испросить совета. А ещё… Посланники ни сюда, ни отсюда не долетали.

Острое зрение хищника разглядело среди каменных валунов пасущегося Модю. Тот нашёл небольшую лужицу и сосредоточенно мочил там пёрышки. Мыться в душе в комнате Ожега ему не разрешала. Модя начищал хвост и, казалось, совершенно её не замечал.

Ожега сложила крылья и камнем ринулась вниз, а потом ловко схватила задними лапами свою нахохлившуюся добычу, которая в последний момент попыталась удрапать от неё, и прижала к себе.

Модя протяжно гоготнул: «Отпусти», и Ожега сбросила его с высоты, наблюдая, как коловерша раскрыл крылья и опять нацелился на свою лужу. Она сделала круг над Змейлором, дождалась, пока Модя отвернётся, закопошится, и опять спикировала, целясь в тёмную спинку.

В этот раз коловерша был начеку и с радостно-воинственным гоготом убежал в ёлки. Ожега догоняла, аккуратно лавируя между толстых стволов, а потом вернулась в человеческую форму и прыгнула на гуся с высоты, хватая его за гузку с победным кличем.