Вторая армия (СИ) - Кленин Василий - Страница 23

Глаза Мэя блеснули пониманием. Но не интересом, хотя, простоватое его лицо радостно улыбалось.

— Начнем с простого: найди осведомителей в каждом полку Южной армии. За свою работу ты будешь получать содержание лично от меня. Но необязательно всех подкупать. Прояви фантазию, Мэй. Кого-то можно привязать темной или постыдной тайной, кто-то просто болтлив от природы, кого-то интересует карьера (а тут я смогу тебе помочь). Мне нужно знать настроения, как воинов, так и командиров.

Здесь Наполеон уже вовсю пользовался записями — всем, что он вспомнил о деяниях тайной службы в его мире.

— Но это лишь первый и неглавный шаг. Тебе важно найти надежных помощников среди ниппонцев. Чтобы те уже искали осведомителей в Хакате, в Хидзене и других союзных землях и замках. Но еще важнее найти таких людей среди врагов. Мы должны знать всё об их планах! Я знаю, что в этой стране шпионаж возведен в целое искусство, есть много тайных сообществ синоби. Найди с ними связь — я готов щедро платить за их услуги. А, если удастся привязать синоби другими способами — это будет еще лучше.

Мэй вежливо улыбался и слушал, как «старый генерал» старательно перечислял методы вербовки и работы с тайными агентами. Одинаково вежливо, и это «старому генералу» не нравилось.

— Еще хочу сказать, что всем этим агентам не обязательно знать, что они работают на нашу Южную армию. Для большинства можно придумать другую легенду… Например, что ты, Мэй, представляешь некую тайную группу, которая занимается… контрабандой. Торговлей секретами, заказными убийствами, много чем!

И вот тут «простофиля» ожил по-настоящему! Клюнул!

— Если твои тайные дела будут идти на пользу делу, Мэй, я закрою на них глаза, — холодно добавил Наполеон. — Но как только я увижу, что ради выгоды ты начал портить выстроенные отношения — я тебя сразу уничтожу.

Улыбка сползла с добродушного лица. Как ставшая ненужной маска.

— Я согласен, мой генерал.

Глава 12

Гванук засел в громоздком деревянном корыте над замковыми воротами, которые используют ниппонские лучники при обороне. Он сам вызвался последить за дорогой, ведущей к замку Кумамото, но на самом деле, ему просто хотелось побыть наедине. Остудить на стылом ветру пылающее лицо.

Когда юная испуганная Айдзомэ, наконец, поверила, что чосонский захватчик (примерно так видел себя Гванук: распаленный боем грозный воин с мечом наголо)… так вот, чосонский захватчик не желает ей вреда, она наконец робко шагнула вперед — и улыбнулась. Яркая чернота зубов обнажилась на фоне выбеленного лица — и эта улыбка охагуро заставила его застыть на месте. Он, конечно, слышал о традиции этой страны — чернить зубы женщинам. Но раньше видеть этого не доводилось. Простолюдинкам такое украшательство дорого обходилось, а знатных женщин Гванук пока не встречал.

Черная улыбка завораживала. В ней пряталась какая-то тайна, которая вкупе с робостью девушки… лишала покоя. О решил дальше никуда не идти и лично встал в дверном проеме, прогоняя от комнаты особо ретивых воинов войска Мацууры. По счастью, те его узнавали и нехотя подчинялись. Покоренная его заступничеством Айдзомэ преодолела ужас, опустилась на колени позади и сбоку — так, чтобы «чосонский захватчик» мог ее видеть.

— Мой защитник… — негромко произнесли черные лакированные зубы.

Покорная пленница поклонилась, уткнувшись лбом в треугольник ладоней. От неловкого движения какая-то булавка выскочила — и вся явно долго возводимая прическа развалилась. Густая черная волна волос растеклась, поплыла по ее плечам, поблескивая в отсветах солнца. Гванук невольно дернулся поправить (или погладить), но сам испугался своего движения и сдержался.

— Ах… — растерявшаяся девушка резко поднялась, оставаясь на коленях, прикрыла часть лица широким рукавом халата, второй рукой неумело поправляя волосы. Румянец пробился даже сквозь густые белила.

— Я… могу чем-то помочь? — выдавил Гванук из себя; горло его пересохло, и каждый звук царапал жгучей болью.

— Ты уже помогаешь мне, славный воин… Прости, не знаю твоего имени.

— Гванук.

Так они и провели рядом долгое время, пока бой в замке не затих окончательно: адъютант-советник — с мечом наголо в дверном проходе, а прекрасная пленница — рядом на коленях. Пленница всё время стыдливо опускала глаза, но ее искренне интересовало не только имя чосонского воина. Она хотела знать о нем всё… а Гванук всё рассказывать не хотел. Под доспехом у него вдруг всё зачесалось, когда Айдзомэ спросила о родителях юноши. Сказать ей, что он из большой семьи, которая много поколений прислуживала знатным господам?..

«Таким же благородным, как она…».

Нет, гораздо сильнее хотелось рассказывать ей только о последнем годе своей жизни. О том, как он помогал великому генералу Ли Чжонму, как раскрыл заговор против него, как оборонял замок Дадзайфу от орд Отомо, как метал вместе с Головорезами гранаты в великой битве при Онге, как лично вскрыл ворота Асо-дзё…

Гванук искренне старался не привирать, но, великие предки! — как же хотелось впечатлить эту удивительную красавицу с загадочной улыбкой ночной полуночи…

— Всё началось с того, что я спас сиятельного… — слова снова застряли в горле у Гванука, правда, на этот раз по другой причине. Но Айдзомэ уже вскинула руки в удивлении и восторге: широкие рукава легко и величественно порхнули вверх — и адъютант снова забыл обо всём.

— Спас? Как⁈

— У генерала Ли случилось помутнение. Наверное, возрастное. Я помогал ему говорить, узнавать людей. Помогал стать прежним Ли Чжонму… Даже лучше прежнего!

— Как это удивительно…

«Я же никому не говорил… Никому и никогда» — мысленно хлестал себя по щекам Гванук, но…

— Гванук, ты такой преданный и надежный помощник. Как же мне повезло, что в эту комнату ворвался именно ты!

«Говори! Говори со мной, красавица! Восхищайся мной…».

— Ты, наверное, и сейчас всегда заботишься о своем господине, если на него снова нападает опасная немочь?

— Что ты! Ничего подобного с ним больше не происходило! Господин Ли Чжонму стал только более мудрым — сколько разных открытий он сделал для Южной армии! И сильным! В битве при Онге ему пришлось вступить в схватку, и генерал Ли лично зарубил трех самураев.

— Как интересно… — улыбнулась Айдзомэ. — Великий генерал и преданный помощник. О вас будут слагать стихи.

Гванук уже решил, что лично отведет ее к Мацууре и будет отстаивать ее свободу… если потребуется, то и с оружием в руке!

«Она ведь была пленницей у Асо, а, значит, ее семья может стать нашими союзниками! — готовил он аргументы для командующего. — Девушку оставят при войске, я буду ее защищать, буду спать у ее порога…».

Но ничего этого не потребовалось. Ни аргументов, ни спать у порога. Когда Гванук с Айдзомэ добрались до квадратного самурая, возле того находился какой-то незнакомый ниппонец. Из местных. Который мгновенно кинулся к девушке и сгреб ее в объятьях!

«Мочитомо Кикучи…» — с ненавистью выплюнул имя Гванук.

Старший сын князя Канетомо Кикучи. Как раз он-то и был пленником, вернее, почетным заложником у Асо, а Айдзомэ… она оказалась его женой! И разделяла печальную судьбу мужа. Супругов держали порознь, они виделись лишь изредка… Надо ли описывать радость их встречи и освобождения!

Мир рухнул.

У Гванука едва хватило сил написать сообщение генералу Ли. О победе и о планах Мацууры. Написать же имя заложника он никак не мог себя заставить. Ненавистное имя… ни в чем не повинного сына князя. Самое ужасное было то, что на время перехода в замок Кумамото (где планировалась встреча с послами Кикучи) принцесса Айдзомэ слезно попросила, чтобы о ней заботился «ее защитник».

Два следующих дня стали пыткой для адъютанта-советника. Полуночная улыбка принцессы, сальные подмигивания Стеновиков и Псов, снисходительная улыбка проклятого счастливчика Мочитомо. Муж Айдзомэ был невысок, с узким лицом, безобразно торчащим острым носом и гривой непокорных волос, с трудом укладывающихся в прическу… но ему всё это шло! Его вполне можно было назвать красавчиком — от чего не особо выразительный О бесился еще сильнее. Хотя… разве дело во внешности? Сын могучего даймё (а вскорости — и сюго) и сын слуги. Как омерзительно и жалко теперь выглядело всё его прежнее хвастовство…