Пертурбации и козни (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич - Страница 42

В принципе, мне плевать, как ко мне относится патриарх. Я хоть и родич, но особых иллюзий по этому поводу не питаю. Материальными благами меня никто осыпать не собирается, а те двадцать тысяч целковых, выделенных дедом в качестве месячного пособия, для меня и моих будущих планов капля в море. Оно, конечно, в недалекой перспективе мне светят дивиденды от нашей совместной производственной деятельности, но вряд ли они покроют все мои расходы по воплощению в жизнь всех моих грандиозных замыслов, касательно развития сибирских территорий. Впрочем, дерзить этому человеку у меня также нет никаких причин.

— Здравствуй, дед Лёва! — На этот раз я, преодолев некоторое внутреннее сопротивление, обратился к главе рода без фальшивых выканий, на «ты», как, собственно, и полагается общаться родным по крови людям. — Не ожидал, столь скорого… гм-м… приглашения. Думал встретимся на императорском балу не раньше.

— Обстоятельства, Ваня, мать их!

— Дык, вроде бы, ничего такого особенного и не случилось, — пожал я плечами, и стыдливо отвел глаза в сторону. Лев Григорьевич не какой-нибудь простофиля, разумеется, он в курсе всего, что со мной случилось. А случилось, если объективно, немало. Один лишь факт моего неожиданного обладания обширными землями на территории Сибири уже повод для вызова и тщательного разбора «полетов». Оно, вроде бы, моя личная собственность не является общеродовой, тем не менее, я как член клана обязан ставить в известность патриарха обо всех важных изменениях в своей жизни.

— Ну да, вроде бы и ничего не случилось, если не считать, что один наглый юноша лишил жизни наследника уважаемого рода, затем, каким-то непонятным образом стал единоличным владельцем огромной по любым меркам территории… А хочешь, Ваня, вишенку на торте?

Разумеется, не хочу никаких «вишенок», поскольку подозреваю, какими последствиями могут обернуться для меня всякие непредсказуемые «ягодки». Однако отказаться язык не повернется, ибо в любом случае моё желание не будет принято во внимание.

— Вообще-то мне и торта достаточно, — попытался схохмить я, — но коль есть к нему еще и вишенка, тут уж грех отказываться.

Лев Григорьевич подошел к столу и по внутреннему коммуникационному устройству связался с секретарем, бросив в телефонную трубку краткое:

— Запускайте.

Вопреки моим ожиданиям, вместо Кузенкова Прохора Ксенофонтовича, коего я мысленно окрестил «Овсянкой», на пороге появился вооруженный до зубов бравый гвардеец. На фоне его могучей фигуры не сразу рассмотрел тщедушного узкоглазого юношу со скованными металлическими наручниками верхними конечностями.

— Ну что, внучок, узнаешь? — ухмыльнулся в седую бороду дед.

Ха! Еще бы я его не узнал. Да это то самое узкоглазое чмо, что укололо меня ядовитым шипом, преодолев каким-то неведомым образом мою пусть слегка и ослабленную, но все равно достаточно мощную магическую защиту.

— Вроде бы, где-то видел, — стараясь не выдать своих истинных эмоций, я равнодушно пожал плечами.

На что дед с прежней ехидной улыбочкой молвил:

— Ты мне, Ваня, не звезди! Вижу, признал китайца. Теперь ты, надеюсь, понимаешь, что я в курсе кое-каких произошедших с тобой событий. Так что, мой прыткий внучок, нам с тобой следует пообщаться честно и откровенно, для прояснения, так сказать, некоторых обстоятельств. — Переведя взгляд на бойца, Лев Григорьевич сказал: — Виталий, можешь отвести пленника обратно в камеру. — Затем посмотрел на меня. — А ты, Иван, коль пожелаешь с ним пообщаться, Чжоу Лонг всегда к твоим услугам. Кстати, непростой это парнишка, родом из Поднебесной, у тому же, член влиятельной бандитской группировки, короче тот еще фрукт. Но это потом. А пока я желаю услышать честный и правдивый рассказ, кто ты есть на самом деле.

Ну что же, вы хочете песен, их есть у меня. И я «запел». Рассказал деду практически всё как было на самом деле, лишь о своем иномирном происхождении умолчал (экзорцистов из РПЦ нам не нать), сослался на явление во сне Богоматери, осыпавшей сельского дурачка и урода Иванушку подарками сверх всякой меры.

При этом кое что, чего деду знать не обязательно все-таки утаил. В частности, о своих магических способностях я умолчал. Быть штатным артефактором, целителем рода или еще кем-нибудь категорически отказываюсь. Однако обо всем что связано с семейством Астрахановых рассказал без какой-либо утайки. В заключении своего довольно долгого повествования, я снял с пальца перстень-хранилище, в котором до этого содержались отец и дочь Астрахановы и положил на стол перед патриархом со словами:

— Это дед, тот самый артефакт-хранилище, о котором я только что упомянул Думаю, что нечто подобное имеется и в сокровищнице нашего рода. Впрочем, между нашими артефактами существует одна преогромная разница. В свое хранилище, из-за ограничений, наложенных его создателями, ты при всем своем желании не сможешь поместить разумное существо, даже какое-нибудь высшее животное, кота например или собаку. — В этом своем утверждении я был вовсе не голословен, поскольку стараниями Николая, владею фактически полной информацией об этих артефактах. — Мне же в этом плане повезло, найденный мной в пустошах перстень не препятствует одушевленным существам попадать внутрь локального объема. А что с душой происходит внутри него, я тебе уже рассказал.

Выслушав меня, дед перекрестился на висевшую в красном углу икону и сказал:

— Чудны дела твои, Господи. Прости нас грешных. — Затем, обратив свой лик ко мне, молвил: — Великий грех, Ваня, ты взвалил на свою душу — на Богово замахнулся. — Ага, прям уж так и на Богово. И вообще в существование лысоватого доброго дедушки, восседающего на облаке не верю. Если где-то и существуют Высшие Силы, им до нас, как шастающему по лесу ротозею-туристу до какого-нибудь мелкого муравьишки. Ладно, верит человек в Великого Всемогущего Боженьку, и пускай себе верит. — Однако не мне тебя судить, юноша.

— Вот и хорошо, дед. Формально перед человеческими законами я чист, А за свои грехи перед Господом отвечу сам на Страшном Суде, так что давай не будем далее развивать эту крайне щекотливую тему.

Столь кощунственные речи не понравились Льву Григорьевичу, по его настроению и «искре» в глазах я понял, что тот вот-вот начнет читать мне проповеди христианского толка. Все-таки старик сдержался. Но в следующий момент буквально огорошил меня очередной новостью:

— Ты не в курсе, внук, а ведь у нас с Кутузовыми родовая война намечается?

Во мля! Неожиданно. Чтобы по вине одного жадного и завистливого шалопая пролилась кровь ни в чем не повинных людей. Хрень какая-то.

— Если всё это из-за смерти Андрея, так я тебе весь расклад обсказал еще в нашем с тобой телефонном разговоре.

— Не верят, обвиняют во всем тебя, несмотря на правильно оформленный протокол вашего поединка. Утверждают, что ты спровоцировал Андрея Герасимовича на дуэль и каким-то подлым приемом с ним расправился. Кстати, в протоколе отмечено несанкционированное применение магии во время схватки. Характер заклинания и кем оно было применено установить не удалось, но Кутузовы всё валят на тебя, мол, не мог Андрей поступить столь подло.

Ага, любящая мать всегда считает своего дорогого и любимого сыночку кругом правым и сильно удивляется, когда тот оказывается на скамье подсудимых. Более того, даже приговор суда не способен её убедить в том, что в своей материнской слепоте она взрастила, вскормила и воспитала самого настоящего подонка.

— Дед, чего они вообще хотят от нас?

— Твою голову, Ваня. Если конкретно, требуют, твоей выдачи, чтобы судить боярским судом.

— То есть, если я попаду им в лапы, все претензии к роду Засекиных с их стороны будут сняты?

— Но ты, Иван, не переживай, Засекины своих не сдают. Я уже отдал кое-какие распоряжения на этот счет…

— Дед, а давай-ка обойдемся без войны. Не желаю, чтобы русские люди проливали русскую кровь на радость исконным врагам нашим. У тебя, наверняка, имеется возможность связаться с верхушкой рода Кутузовых и назначить встречу на какой-нибудь нейтральной территории. Уверяю, у меня есть конкретные доказательства моей невиновности и то, что про меня наплели наперсники Андрея, грязная ложь.