Ст. сержант. Назад в СССР. Книга 5 (СИ) - Гаусс Максим - Страница 41

Со стороны ущелья, на входе на плато, где мы окопались, рос высокий колючий кустарник. Именно он символизировал собой точку, откуда на нас полезет враг. И где-то рядом с ним прятался наш снайпер. Хлесткие звуки стрельбы говорили о том, что Шут на позиции и продолжает работать. Известный факт, что кое-где СВД называют «Плеткой», как раз по причине того, что звук выстрела сухой и хлесткий, словно удар плетью.

Но вскоре, Корнееву пришлось сняться с позиции и бегом вернуться к нам.

Подняв пыль, он плюхнулся рядом со мной в небольшую ложбину.

Таких мы понаделали много — саперная лопата отличная вещь, ею можно не только копать, но и рубить, но и сражаться врукопашную. Пожалуй, универсальнее саперной лопаты только советский штык нож 6×4. Знающие люди подтвердят, что у него не менее шестнадцати различных применений.

— Ну что там? — спросил Кэп, когда Паша занял позицию.

— Духи быстро приближаются! — тяжко выдохнув, ответил тот. — Их много. Больше двух сотен. Все ущелье ими просто забито. До того куста, осталось метров восемьдесят, не больше. Я их задержал немного, снял четверых. Вроде даже одного командира, но там черт их знает. Все бородатые на одно лицо, у половины они вообще платками скрыты. Еще двух стрелков с оптикой. Из оружия у них есть все. И ПКМ есть, и старые РПД и ручные гранатометы. В основном видел автоматы Калашникова старой модификации, английские и китайские винтовки. Даже минометы тащили. Двигаются развернутой цепью.

Конечно, если снять пулеметчика — то его оружие попросту поднимет другой боец. Никакого преимущества это не даст. А вот со снайперами этот прием был куда эффективнее. Куда эффективнее свалить снайпера, чем просто стрелка вооруженного оптическим прицелом. Оптика это всегда хорошо, но не все могут ей пользоваться в полной мере. Снайпер — это очень хороший стрелок, которого заменить бывает просто некем. С другой стороны, многие душманы были охотниками, большинство либо давно воевали, либо проходили обучение и оружием пользоваться умели хорошо.

— Ясно! — мрачно вздохнул Игнатьев, окинув нас взглядом. — Перспектива не очень! Но пусть попробуют нас отсюда выковырять! Всем приготовиться, сейчас начнется!

Наверняка у кого-то проскакивала в голове мысль, что мой план загнал нас в ловушку, что обороняться в лагере было проще. На самом деле нет. Лагерь атаковали с трех сторон, могли обойти, откуда угодно — тайных троп имелось достаточно. Нас бы там просто взяли в клещи и раздавили, а здесь группу просто так не взять!

Повисла звенящая тишина.

Лишь шумел ветер, да где-то далеко жалобно кричала какая-то птица. Сердце колотилось от ожидания — адреналин вырабатывался в кровь. И если разведчики частично умели контролировать это состояние, все остальные — нет. У всех бледные и потные лица, напряженные взгляды. Тяжелое дыхание.

Я периодически прислушивался — может где-то летит вертолет или самолет, может к нам кого-то уже отправили. Вдруг вот-вот раздастся такой знакомый нам вертолетный рокот? Вдруг в небе покажется пара черных точек, которые окажутся штурмовыми вертолетами?

Но нет, небо молчало. Ни пятнышка.

Голубое небо, уже жарило яркое солнце.

Духи появились внезапно. Из-за скального выхода появился один, второй. Затем сразу пятеро. Они двигались быстро, едва не переходя на бег, озирались, потому что не понимали, куда мы делись — БТР без движения просто стоял на месте.

— К бою! — яростно крикнул Кэп, когда они оказались в прямой видимости на линии огневого соприкосновения.

Раздалось несколько одиночных выстрелов — стреляли Урду, Герц, я и Смирнов. Поддерживали Лось и сам Игнатьев. Сраженные духи попадали, но трое смогли убраться обратно за скалу. На месте осталось лежать не меньше восьми человек.

Пока неплохо, но это лишь начало.

Несерьезные потери для душманов, которые шли к нам с одной единственной целью. С их стороны разнообразных укрытий тоже хватало — главное из которых, глубокая канава, по которой дождевая вода стекала с хребта. Она-то и промыла там чуть ли не траншею. В ней вполне могли разместиться стрелки или пулеметчики. Наша задача их туда не пустить, а даже если это случалось, должен был работать Шут — наш снайпер, винтовка с прицелом имелась только у него. Но и то, больше всего стоило опасаться минометов. А до них точно дойдет дело — только их сначала нужно притащить, они ведь не легкие. Да и ящики со снарядами.

— Ждем! — громко приказал Кэп, внимательно глядя вперед.

Духи подтягивались, меняли дислокацию. Рельеф местности на плато был таков, что обойти по задней дальней дуге было нельзя. Если штурмовать, то только так.

Парочка попробовала стрелять от угла — но Шут успокоил обоих.

Передышка оказалась короткой — не прошло и трех минут, как больше трех десятков душманов разом пошло на штурм, стремясь занять ту самую канаву. Раздалась плотная стрельба — теперь заработали все и пулеметы и винтовки и автоматы.

С восточной стороны каменистого плата творился настоящий ад — ни черта не разобрать. Все окутало пороховым дымом, пылью. Тут и там свистели пули, выбивали каменную крошку, пыль. Гранаты в ход пока не пошли — слишком далеко. А ВОГ-25 для подствольников экономили, их было мало.

Духи падали, как кегли, но уверенно лезли вперед, отстреливаясь прямо на ходу. Нескольким удалось добраться до канавы ползком, камней там хватало. Перекинули туда пулемет, затем второй. Шут тут же снял одного из стрелков, вооруженных РПД.

В какой-то момент кто-то из духов умудрился воспользоваться ручным гранатометом. Целью стал, конечно же, наш ТАБ-77 — считай, самая заметная цель. Угодившая в бок реактивная граната гарантированно его пробила. Знатно рвануло, бронетранспортер окутало пламя, повалил черный дым. Из всех отверстий брызнуло пламя — все, больше эта машина ездить уже не будет. Ну, напоследок, в конце своего боевого пути, этот бронетранспортер сделал доброе дело. Ведь именно для этого его и создавали.

Дым повалил в нашу сторону, снизив обзор.

Загрохотал ДШК — снес еще одного пулеметчика, вместе с глиняным холмиком.

Едва эти первые тридцать пошли на прорыв, тут же последовала вторая волна, из еще большего числа душманов. По нам открыли шквальный огонь, нужно было как-то перезаряжаться. Пришлось залечь поглубже.

Вступили в бой все, даже раненые.

Недружно захлопали наши подствольники — взрывы посекли часть наступающих. Вновь заработал крупнокалиберный пулемет.

Дважды по нам выпускали реактивные гранаты — одна прошла мимо, вторая легла рядом с ДЗОТом. В дыму, что валил от горящего бронетранспортера, сложно было что-то разобрать. Жар от горящего транспорта тоже сильно мешал. Кто-то кашлял, у кого-то слезились глаза.

Появились первые раненые. Духи смогли занять канаву, били оттуда всем, что есть.

Шерстнева сняла шальная пуля, попав ему прямо в горло.

Мы стреляли и стреляли, боезапас таял на глазах. Минуты превращались в вечность, стрельба не утихала ни на секунду. Духи потеряли по меньшей мере уже около пятидесяти человек, продавливая нас грубой силой. Но продолжали лезть.

Враг прикрывался телами убитых, перемещался даже ползком, не всегда можно было отличить уже мертвого душмана, от живого или раненого. Про одиночную стрельбу уже не было и речи, били как есть, хотя вся наша группа старалась максимально придерживаться этого правила.

Выбыл из строя Док — ему попало сразу две пули в плечо. Выбитая шальной пулей каменная крошка рассекла мне кожу на лбу, отчего глаза заливала липкая теплая кровь. Вскрикнул Урду — не знаю, что там с ним.

Сполз вниз прапорщик Лось. Сморщился от боли — на руке была кровь. Снова получил ранение в руку и по-видимому, стрелять он больше не мог. За его пулемет перекатился Игнатьев.

Нас становилось меньше.

Пришлось тактично переместиться на вторую линию обороны. Оттуда в душманов полетели гранаты — сразу несколько взрывов серьезно обескуражили врага — они дрогнули, когда разом человек тридцать упали на каменную поверхность плато.