"Фантастика 2024-179". Компиляция. Книги 1-30 (СИ) - Маревский Игорь - Страница 4

Тип цивилизации — постиндустриальная техномагическая цивилизация. Эволюция человечества осуществлялась за счёт познания и наработки навыка управления системными структурами (стихии, энергоинформационные поля, порталы) и техническими механизмами.

Магия — генетически передаваемое (в исключительно редких случаях приобретаемое) свойство организма манипулировать энергетическими системными структурами.

— //-//-

Московская Императорская Николаевская гимназия всегда стояла особняком среди остальных учебных заведений, находящихся под патронажем Императорской фамилии или ее отдельных особ. Все без исключения отпрыски благородных семейств — дворянских, а тем более боярских — всеми правдами и неправдами стремились попасть в число ее учащихся. При приближении очередного вступительного цикла в столице разворачивались самые настоящие «баталии», не всегда, правда, видимые глазу простого обывателя. За право на обладание заветным вступительным билетом передавались «золотые» аккредитивы на баснословные суммы, роскошные столичные апартаменты в закрытых жилых комплексах «Экстра» класса, поместья в самых живописных местах Подмосковья, акции крупнейших мировых компаний и многое другое, что подчас не укладывается в голове. Некоторое время назад в одном «желтых» сетевых изданий промелькнула новость, что одного из членов приемной комиссии предложили собственный остров в Индийском океане с развитой на нем инфраструктурой: большим поместьем, хозяйством с замкнутым экологическим циклом, самолетом, двумя вертолетами, причальным комплексом с катерами и яхтой.

На первый внешний взгляд столь разительную популярность Московской Императорской Николаевской гимназии по сравнению с остальными учебными заведениями подобного статуса было сложно объяснить. Она не считалась исключительно хайтековой, как Санкт-Петербургская Императорская гимназия с ее всемирно известными движущимися подводными и воздушными аудиториями, виртуальными учебными мирами и развитой роботизированной средой. Не могла соперничать с Казанским Императорским лицеем, занимающим территорию небольшого провинциального города и славящимся грандиозностью построек и роскошью отделки учебных корпусов. По качеству преподавательского состава — доле привлеченных профессоров мирового уровня и количеству их научных регалий — уступала Киевской Императорской гимназии, собравшего в своих стенах весь цвет мировой науки. Можно задаться вопросом, а что же в таком случае так привлекало сюда отпрысков самых известных фамилий империи? Ответ на этот вопрос, на самом деле, более чем прозаичен: именно здесь традиционно проходил обучение сам цесаревич. И кто в здравом уме откажется свести такое знакомство еще на школьной скамье? Естественно, никто. Ведь, школьные друзья — одни из самых верных.

Здесь было пропитано непередаваемых аристократическим духом, словно говорящим: гость, ты входишь на территорию, где «взращиваются» особые люди. Это чувствовалось уже при самое первом знакомстве с гимназией, когда перед твоим автомобилем открывались высокие ажурные ворота из кованого металла. На причудливо изогнутых черных прутьях — лепестках и стеблях с массивными железными цветами — последних красовалась монограмма императора Николая Освободителя, ставшего первым покровителем гимназии, и фактически ее отцом-основателем.

Прямо от каменных стен расстилался изумительно ровный газон сочного изумрудного цвета, напоминавший море в спокойные дни. Аккуратно подстриженная трава мерно и неторопливо колыхалась при каждом дуновении ветра, по ней бежали еле заметные барашки-волны. Газон разрезали разбегавшиеся в разные стороны тропинки из старинной брусчатки. То тут, то там глаз цеплялся за уютные беседки, обвитые густым плюшем и манящие прохладой и тишиной.

Все тропинки и дороги, в конечном итоге, вели к центральному зданию — приземистому двухэтажному зданию с выступающей вперед колоннадой. Выстроенное из редкой красоты голубоватого мрамора оно когда-то принадлежало светлейшему князю Александру Даниловичу Меньшикова, ближайшему сподвижнику императора Петра Великого, передавшего одно из своих любимых поместий в пользу Благородного Российского общества призрения. В своей духовной грамоте известный меценат особо настаивал, чтобы его обширное поместье со всеми постройками использовалось только для образовательных целей. Воля покойного исполнилась в 1834 году, когда в стенах Меньшиковского дворца была основана Московская Императорская гимназия и сразу же получившая почетное наименование «Николаевская».

С этого времени в неизменном виде сохранился весь интерьер с роскошным внутренним убранством. Это старинные английские портьеры с вышитыми в ручную сценами из Библии, покрытие стен из редкой разновидности китайского шелка, паркет из драгоценных пород дерева — Эбена, Агара, Санадала, Амаранта, Зебрана и других, ростовые вазы из муранского стекла. Настоящими произведениями искусства выглядела мебель, образующая уютные островки в каждой из залов и комнат дворца. Впечатляли, оформленные в разных стилях, мягкие диваны, оббитые кожей буйвола и ножками с чеканными серебряными узорами; столы и стулья, изготовленные из искусно изогнутого красного дерева и богато инкрустированные слоновой костью. Сверху все это великолепие освещали многоярусные люстры с украшениями из причудливо ограненного хрусталя, напоминавшего роскошные бриллиантовые подвески.

Под стать убранству был и внутренний персонал гимназии, каждое утро встречавший учащихся в огромном фойе дворца. Одетые в старинные ливреи, белоснежные чулки, яркие манишки и густо напудренные парики с косичками, уборщики отвешивали поклон каждому входящему в двери, отдавая тем самым дань истории. После вновь застывали без движения у стен, напоминая собой каменные изваяния.

Сегодня, как, собственно, и всегда, первым встречал гимназистов старший управляющий гимназии Рудольф Альбертович. Свое одеяние мажордома из времен светлейшего князя Меньшикова он носил по-особому, с присущим только ему чувством собственного достоинства и некого превосходства над остальными. Последнее проявлялось едва ли не во всем: и в каменно-непоколебимым выражении лица, и во вздернутом подбородке, и в тщательно выверенных деталях костюма, и в болезненной скупости движений, и в безжизненном сухом голосе. За свои почти сорок, проведенных здесь, лет старший управляющий уже давно стал частью этих старинных стен, полностью пропитавшись здешней атмосферой. Он уже не видел себя за пределами всего этого, превратившись в неотъемлемый элемент этого огромного механизма и став самой историей. Видели, а главное, чувствовали, это и остальные. Его, представителя, «худого» рода и не обладающего ни каплей магии, почтительно приветствовали отпрыски самых известных фамилий империи и наследники гигантских состояний. Уважительно здоровались с ним владельцы транскорпораций и торговых империй, родовитые бояре и дворяне, обязательно поздравляли его с именинами, старались лично засвидетельствовать свое почтение в дни больших праздников. Всякий мало — мальски разумный человек понимал, каким большим влиянием обладал этот человек. Будучи вхож в императорскую фамилию и пользуясь их особой благосклонностью, он мог шепнуть лишь только одно слово, чтобы кардинально изменить судьбу своего обидчика или, наоборот, близкого человека.

В фойе его традиционного окружали около двух десятков молодых девушек в старинных одеждах горничных, которых готовило специальное учреждение в столице — Московский пансионат призрения и милосердия. В этом тоже состояла дань традиции и тем временам, когда горничные поддерживали порядок в огромном дворце. Сейчас же их роль была несколько иной и больше сводилась к организационным функциям. Они помогали преподавателям с подготовкой оборудования к занятиям, сопровождали в переходах от корпуса к корпусу, решали мелкие управленческие вопросы и многое другое. Столько разнообразный функционал предполагал и особые требования к их подготовке. Девушки знали по три — четыре иностранных языка, обладали серьезными компетенциями в разных предметах и даже владели навыками специальной борьбы.