"Фантастика 2024-179". Компиляция. Книги 1-30 (СИ) - Маревский Игорь - Страница 150

Марина все это время смотрела на него, не отрывая глаз.

— Чудак, ты человек. В одном случае кажется, что умеешь читать чужие мысли. В другом случае выглядишь настоящим пеньком с глазами, — девушка рассмеялась. Смех у нее был добрый, негромкий, словно прозвучал крохотный серебристый колокольчик. — Я же по уши влюбилась в тебя. Разве не видно?

Она легонько толкнула его в грудь, заставляя лечь на пологую спинку бассейна. Сама, не отрывая от парня глаз, медленно его оседала. Упругие холмики с коричневыми сосками повисли у него над лицом, начав ритмично двигаться: вверх — вниз, вверх — вниз, вверх — вниз.

-А... еще-е я хочу власти..., — ее голос чуть потяжелел, обретя грудную хрипотцу. Стало напоминать мурлыканье хищной кошки. — Настоящей власти, понимаешь? А-а-а-а, — от очередного особенно сильного толчка ее тело пробила дрожь и она испустила протяжный стон. Туловище выгнулось дугой и стоящие торчком соски едва не воткнулись ему в лицо. — А-а-а-а-а-а-а, — раздался ещё один стон, более сладостный и продолжительный чем первый.

Несколько минут после этого она просто молчала, без сил лёжа рядом с ним.

-Эти... пердуны... старейшины никогда не дадут мне власть... Как только свалят тебя, то сразу же отправлюсь вслед за тобой..., — продолжала объяснять она, с усталой улыбкой заглядывая ему в глаза. — А с тобой у меня будет все, что я захочу. Потому что ты другой... Ты сожрешь их живьём... А я тебе в этом помогу. Ты ведь ещё пытаешься разобраться в магии?

У Александра, еще секунду назад с чувством тискавшего девичью ягодицу, мигом пропало все желание. Как ножом отрезало. Зато глаза сверкнули неистовым любопытством. В нем снова проснулся тот, кем он когда-то был. Он интел, который живет ради нового знания.

— Что ты знаешь? — жадно спросил парень, чувствуя, что находится на пороге грандиозного открытия. — Что это такое? Как магия появилась?

-//-//-

Очередное заседание Боярской Думы началось буднично. На повестке дня стояли ничего не значащие, мелкие вопросы, по поводу которых не имело смысла и «копья ломать». Казалось бы, ничего не предвещало бури. Хотя разлившееся в огромном зале напряжении чувствовалось, отчего непосвященные удивленно переговаривались между собой, оглядывались по сторонам на каменные лица непривычно серьезных бояр. От привычного оживления, неформальной близости не осталось и следа. Что-то готовилось...

— Благородное обчество, — старчески дребезжащим голосом открыл заседание старейший член Боярской Думы боярин Воротынский. Его чуть сгорбленная фигура сейчас едва выглядывала из-за трибуны, что всякий раз вызывало улыбки, а нередко и смешки, в зале. Но почему-то сегодня не было ни первого, ни второго. — Первым предлагается рассмотреть вопрос о… э-э-э..., — старик, щуря подслеповатые глаза, как и всегда, споткнулся на каком-то слове. Завис на некоторое время, пытаясь разобрать то, что не осилил с первого раза. — Ге... гераль... э-э-э-э... геральди...

В этот момент в северного части зала с места поднялся невысокий нескладный боярин и несколько раз солидно кашлянул, тем самым привлекая внимание собравшихся. Чтобы на него обратил внимание выступающий, пришлось еще раз кашлянуть, правда, громче.

— Э-э-э, — Воротынский поднял голову, с удивлением рассматривая мужчину. Мол, чего это худородный боярин из захудалого рода себе позволяет.— Э-э-э... Боярин Акчурин?

А в глазах других, наоборот, зажегся огонек понимания. Ведь, именно так в Боярской Думе и начиналось обсуждение, действительно, «острых» вопросов, «поднимать» которые боярам-тяжеловесам было не по чести. Поэтому все начиналось как раз с такого незнатного боярина-застрельщика, вольно или невольно представлявшего и одновременно проталкивавшего чужие интересы.

— Невместно нам о такой мелочи, когда случается порушение боярской чести, — голос у мужичка был неприятный, резкий, прямо под стать его неказистой внешности. Весь нескладный, угловатый с выпученными, как у рыбы глазами, он производил неприятное, брезгливое впечатление. — Скоро над нами смеяться станут.

Сказанное тут же вызвало нешуточное оживление. Бояре заговорили, забурчали. Кто-то даже вскочил с места, замахав руками. Мол, как можно такое говорить.

— Именно так, благородное общество! — разулыбался мужичок, что вызвал нужную реакцию. Осталось еще немного «подогреть» возмущение. — Начнут над нами смеяться. Над столпами империи!

«Прикормленные» бояре, сидевшие большей частью в северной части зала, зашумели еще громче. Стал раздаваться топот и даже свист. Боярское собрание уже напоминало не чинное заседание благородного общества, а какое-то уличное сборище.

— Я говорю о том, кто недавно стал во главе славного боярского рода! — костлявый палец мужичка у трибуны устремился куда-то в сторону окна, словно виновник всего этого находился именно там. — Юнец без роду и племени, не имеющий благородной магической искры, стал главой рода Скуратовых! Разве такое мыслимо было еще десять лет назад?! Про двадцать или тридцать лет я уже не говорю! В те благословенные времена, когда слова о боярской чести не были пустыми словами, этого бы никогда не допустили. Сопливый безродный юнец даже близко бы не подошел к боярскому месту. А сейчас что?

До тех, кто заранее не был посвящен в сегодняшние события, начало доходить, что именно должно сегодня произойти. Ведь, именно в руках Боярской Думы было, уже давно ставшее формальным, право окончательного утверждения главы рода в его положении. Формальным оно стало потому, что все юридические права и обязанности оформлялись до этого. Здесь фигурировал определенный символизм: на заседании Боярской Думы император, вручая новому главе рода боярские регалии, словно бы передавал частичку своей божественной власти. А если такой символический акт не произойдет итрадиция, пусть и формальная, нарушится? Насколько сильный удар будет по легитимности нового главы рода Скуратовых?Как воспримут это родовичи внутри самого рода?

Получалось, что-то череда мощных скандалов вокруг фигуры боярина Скуратова-Соколова лишь начала набирать обороты. При чем было совсем не понятно, к чему все это приведет: ни одного похожего прецедента еще не было.

— Вот, вот, благородные бояре! — откуда ни возьмись в руках боярина Акчурина появилась толстая папка, украшенные роскошными вензелями. — Это выписка из Большой росписи боярских родов Российской империи! — он внушительно потряс папкой прямо перед собой. — Не было еще за всю истории нашего государства такого, чтобы во главе благородного боярского рода встал безродный юнец, не способный к магии. Всегда и везде заботу о судьбе целого рода брали на себя самые опытные, авторитетные, мудрые и, главное, маги. Только им под силу достойно нести эту неподъемную ношу во славу боярских родов и всей империи. А что сможет сделать этот?

Мужичок, как многие отметили, ни разу не назвал юного Скуратова-Соловьева по имени. Целенаправленно использовал такие слова и в таком контексте, чтобы это ощущалось максимально уничижительно и может быть даже оскорбительно.

— И, наконец, благородные бояре, разве можно забыть про возмутительно поведение этого, оскорбляющее высокое звание имперского боярина! — на этой фразе он едва не взвыл, патетически схватившись за головы. Мол, стыдно даже думать об этом, а не то что рассказывать. — Это же истинное порушение основ! Вел какие-то темные дела с бандитами и уголовниками, не раз становился зачинщиком драк. А его отношение к благородным традициям, завещанным нам предками? Это истинно мужицкое поведение, а не поведение благородного человека!

Сделав оскорбленно-возвышенное лицо, Акчурин поклонился боярам и добавил:

— … Я ведь о чести боярской пекусь, — схватился за левую грудину и с силой ее растер, словно сердце, действительно, болело. — Чтобы достойнейшие нас вели...

Еще раз поклонившись, сел с чувством выполненного долга. Следом сразу же поднялась волна шума: послышались крики, оскорбления, даже свист. Похоже, обсуждаемый вопрос никого не оставил равнодушным и каждый хотел высказаться. Боярин Воротынский, все еще стоявший за трибуной, даже растерялся от такого напора.